— Знаешь... — Венди прервала затянувшееся молчание, почему-то сурово взглянув на Кота. — У всех нас были когда-то друзья среди смертных. Некоторых даже судьба наказала любовью к простым смертным людям.

Я фыркнула было, но, поразмыслив секунду, язык прикусила. Действительно наказание.

— Все верно, — словно мысли мои угадав, Ди усмехнулась невесело и продолжила. — Есть гипотеза о том, что именно так появилось на свет ваше племя. Все смертные азеркины-иные — потомки такой любви. Без нее у нас дети не появляются... Тяжелая участь...

Мне стало страшно. Обладая богатым воображением, я тут же себе в ярких красках представила такие несчастные пары: бессмертного и возлюбленную, с ним рядом стареющую. Или наоборот, и такое возможно. Их смертные дети, пусть и долгоживущие. Переживать свое чадо — великое горе.

— У меня нет в семье магов, — зачем-то ответила ей. — Просто люди.

Венди улыбнулась загадочно.

— Все может быть... Мы стараемся не привязываться к смертным и держаться строго в рамках служебной необходимости. Прости, если Лер был несдержан. У нас на днях умер друг, человек. Наш бывший сокурсник. В свое время пришлось их с женой заставить забыть о нашем существовании. А теперь он взял и умер... Это больно всегда, а с годами боль становится лишь острее. Темным легче, мы светлые.

Как интересно... А ведь действительно: темные никогда не питали теплых чувств к смертным людям, легко заводя отношения с ними, перешагивая через потери, забывая, меняя, как будто перчатки. А человечество тянется к ним, как нелюбимая женщина к сердцееду и бабнику. Получается, светлые сторонятся людей из... любви? Такая теория мне еще в голову не приходила.

Медленно села, спустив ноги с кровати, с некоторой грустью ощутив ладонь мужа, сползающую по плечу.

— Марк был прав, когда ему высказал все. Я понимаю: привязанности, слабости, бессмертные тоже плачут. Но работа в рамках служебных отношений отличается от того, что Лер со мной делал. С нами обоими. Если мы расследуем общее дело, не хотелось бы ощущать себя лишь инструментом, каким может быть пистолет или щит.

Венди тяжко вздохнула и шагнула к двери.

— Он скоро будет, минут через сорок, уже прямо с кладбища. Но не думаю, что с ним сегодня стоит это все обсуждать.

Прозвучало зловеще, и сразу же захотелось с ней согласиться.

И вдохновленные этими мыслями мы молча двинулись за хозяйкой. Почему? Я понятия не имею, просто так было надо. Встала на ноги почти твердо, себя чувствуя, как после долгой болезни: слабость, коленки подкашиваются предательски, пол кажется вовсе не самой надежной опорой. Покачнулась, муж тут же меня подхватил, и я только сейчас поняла: его руки были холодными. Всмотрелась пристально: бледен. Тени снова залегли под глазами, взгляд прячет. Никудышная я жена.

— Он отказывался оборачиваться, — бросила Ди мне через плечо. — За тебя опасается, глупый котейко.

Марк у меня за спиной зашипел угрожающе и очень громко. Я резко притормозила, он налетел на меня, едва не уронив, громко охнул, подхватывая, прижал к себе, порывисто уткнувшись в волосы, и рвано вздохнул.

— Обернись, — требовательно прозвучало. Я тоже умею включать режим «дочь офицера».

— Нет, — холодно и категорично.

— Ты или жену поменяй, или прекрати это дело, Кирьяныч! — раздалось уже из кухни ехидное. — Оборотня из себя ты не вырежешь, как не крути. Или она принимает тебя вместе с кошачьей шкуркой, или вам точно не по пути.

Хмурый Марк стоял, играя острыми желваками, сжав губы в бледную точку и глядя на меня исподлобья.

— Она совершенно права, и мы это уже обсуждали, — я шагнула к нему, он отстранился, упрямо пряча глаза.

Хорошо так накрыло любимого сумеречным откатом, но я не боюсь.

— Веди сюда этого идиота, накормим, может, хоть мозги встанут на место. Он ведь даже не спал, караулил тебя.

Мой золотой.

Ну и как на него мне сердиться?

— Люсь, — Кот гулко сглотнул, даже не пошевелившись. — Не смотри на меня так, я не железный.

— Врешь ты все, — я ему улыбнулась, за руку нежно взяла и на кухню с собой повела. — Я в жизни не видела никого терпеливее. Сначала поесть, потом мы уходим домой. И там ты обязательно оборачиваешься.

— Вот это верный подход! — Венди быстро накрывала на стол перед нами. Мясо, мясо, мясо, мясо... сыр и печальное яблоко. — Уж простите, я только недавно вернулась, а всякими кулинарными изысками у нас в доме заведует Лер. О! А вот и он.

Переведя взгляд за наши спины, Ди на секунду задумалась и достала из кухонного стола квадратную бутылку дорогого виски. Два граненых стакана и лед появились как будто из воздуха.

Я чему-то еще удивляться способна?

Странная вещь — человеческое сознание.

«Самые грязные, кровавые и постыдные тайны обычно хранятся в семейных архивах». М. К. Кот «Дневники и записки»

Этот вечер был знаковым. Мы сидели за маленьким, но отчего-то вдруг ставшим уютным столом на зеленой кухне Норы и молчали. Мужчины молча себе наливали, отчего Ди морщилась каждый раз, я подкладывала им нехитрые закуски. Нам всем было, о чем помолчать... и подумать.

Хотя, судя по тяжелым взглядам, сидевшие рядом со мной все же вели мысленный диалог, напряженный и долгий. Мне это совсем не мешало, напротив, я вдруг поняла, что такой вариант застолья в тесной компании для меня самый лучший. Идеально: незамысловатая, но вкусная еда, крепкие, как слово бессмертных, напитки и многозначительное молчание, наполненное пониманием.

— Только смерть! — тихий голос Кота, произнесшего эти страшные слова, заставил меня дрогнуть.

Магия молчания лопнула и я буквально услышала, как она с тихим звоном осыпалась прямо на гладкий каменный пол.

Ди удивленно взглянула на Марка, потом перевела взгляд на меня, приподняв свою тонкую бровь. Хочу тоже так научиться мимически разговаривать. За недолгое время общения с этой великой я успела насчитать уже шесть видов выгибания брови, как минимум . В высшей степени красноречивых таких.

— Я думала, — задумчиво произнесла эта бессмертная, — что ритуал древнего брака связывает супругов ментально.

Выразительный взгляд на серебристую вязь татуировки, отчетливо видневшейся в пройме расстегнутой рубашки Кота, уточнил, о каком ритуале вела речь великая.

— Илона — зеркало, — он нехотя пояснил. — Нам и так тогда несказанно повезло. Я в себе сомневался и не верил до последнего.

— Проведите отдельный, — подал, наконец, голос мрачный Лер. — И чем быстрее, тем лучше. Мы в голове друг у друга живем уже целую вечность, и ничего... Макс вон и вовсе все мысли и чувства жене открыл, но так делать вам я не советую. Ветерок, у тебя там в столе артефакт ментальной связи не завалялся случайно ?

Венди строго взглянула на мужа. Потом на меня, и взгляд ее ощутимо смягчился.

— Вам пора, — вдруг сказала хозяйка Норы. — И Марк, относительно приговора... согласна. Оставлять Гётлимов в живых неоправданно опасно для всех нас. Вообще для всех, к сожалению.

— Да, — нехотя Лер согласился с женой. — Но услышит ли нас Трибунал? Сомневаюсь... Ладно, все, отдыхайте, уже этим утром вы будете призваны на заседание Трибунала, свидетелями. Ди, отправь молодежь сразу домой. И никаких возражений, вы оба действительно вымотаны.

Надо же. Что это с нашим начальством случилось? Заметил вдруг очевидное. Я хотела сказать было что-то язвительное, но взглянула в уставшее и мрачное лицо бессмертного и осеклась. Потом еще выскажу.

***

Проснувшись в нашей кровати и почти-уже-нашей квартире, я лежала и не отрываясь смотрела на спящего мужа. Кот так и не обернулся, мой самый упрямый во всем этом мире мужчина. Лежал на боку очень близко, расслабленный, трогательный. Чему-то хмурился постоянно, даже во сне.

Тронула кончиком пальца тонкий шрам над левой бровью.

Тревожный сон, уходи. Дай ему выдохнуть, хоть на пару часов перестать быть солдатом на этой жестокой и бесконечной войне.