Вот уж спасибо, кормилец...

Все происходившее рядом слышалось краешком уха. Сама я блуждала впотьмах этой самой ментальной связи между горами вываленной на меня информации. Страшно было мне там потеряться, еще страшней ничего не найти, не запомнить или просто всем нужного не понять.

Нет, я не буду лукавить: самое главное стало понятно.

Звери просили поддержки: на их драгоценную самку открыта охота, и монстр, принадлежавший когда-то Кирьяну, был твердо уверен: рук Гётлима она точно не перенесет. Уж не знаю, как выглядит смерть сумеречных созданий, но эти чудовища надеялись на меня, в красках показывая воспоминания о мучительном плене в руках мимикримов.

На меня!

Маленькую, слабую, смертную недомагиню, впервые в Сумерки вылезшую и тут же застрявшую здесь. На ту, что боится щекотки, волосатых гусениц, зацепок на колготках и высоты. Эти два Зверя по собственной воле готовы были стать моими личными телохранителями. Всю жизнь служить, защищать меня от любой вероятной опасности. В обмен на уничтожение пары Гётлимов. Таковы были условия сделки. И не спрашивайте у меня, как это рассказали чудовища бедной Илоне, не знаю. Просто я все поняла.

— Кирюш, — обожаю я всем давать клички, пусть этот кошмар будет зваться Кирюшей, — я прошу тебя стать Марку другом, мне хватит и Мони, — рачительная я какая, ресурсы семейные распределяю с расчетом и равномерно. — Ты служил его отцу, защити сына. Он сам отпустил вас, это было смертельно опасно, но Кот отпустил. Помогите нам оба, мы с Марком — единое целое, и это совсем не метафора. А я... обещаю сделать для вас все возможное. И невозможное тоже. По рукам? Э... ну, то есть по лапам?

Даже не понимаю, говорила ли это все я вслух или мысленно? Но звери мне тут же синхронно кивнули, вставая, и медленно отошли.

Я вздохнула. Как будто плита с плеч свалилась, хотя руки дрожали, кружилась мучительно голова, и во рту пересохло.

Мужчины же продолжали стоять неподвижно, напряженными взглядами провожая зверюг.

Вот теперь мне хотелось домой и на ручки. Нет, сначала на ручки. Я встала, шагнула вперед, носом уткнулась мужу в широкую грудь, громко всхлипнув.

Ладони горячие у меня на спине, нос в волосах — самая лучшая поддерживающая терапия. И ничего больше даже не надо, мне хватит.

— Вы рехнулись? — тихий шелест, и прямо передо мной шагнула из воздуха тоненькая фигура. Почти детская. Белоголовая, коротко стриженная девочка-подросток с огромными фиалковыми глазами мне смутного кого-то напоминала, но кого?

— Аве, сиятельная Венанди. Какими судьбами? — пророкотал тигр примирительно. — Ты напрасно тревожилась, все под контролем, если что, я их вытащу.

— Самонадеянно, — убедить ее было непросто. Надо же, я саму Ди не признала. Так вот ты какая, сиятельная супруга великого Лера.

В глубине своей древней души.

«Бесполезно сердиться на тех, кто вредит тебе «совершенно случайно». М. К. Кот «Дневники и записки»

— Дай мне руку! — строгий приказ.

Я было засомневалась, но вспомнив, что в Сумерки Гётлиму не пролезть, и вообще женский образ ему недоступен, распоряжение это послушно исполнила. Марк мне едва заметно кивнул, этим вызвав кривую усмешку великой. Конечно же, она все заметила...

Букет непередаваемых ощущений, полученный при моем первом выходе из Сумерек я запомню на всю свою жизнь. Это было похоже на выпадение из скоростного поезда на полном ходу прямехонько да об асфальт. Как меня не размазало только. Болели разом все кости, кожа саднила, кажется, даже волосы на голове моей взвыли от боли.

— Сана сомно! — прозвучавший над головой голос Венди болезненно врезался в мозг, и картинка погасла.

Меня выключили, похоже. Ну, наконец, хоть кто-то додумался дать мне отдохнуть.

***

— Видишь ли, сопротивляться дару сиятельного Рафаила не способны даже иномиряне, — эти загадочные слова над моей головой были произнесены тем же голосом. Или в голове? Помолчав, Венди продолжила: — Его вытащить из очередной экспедиции было непросто, остальное — лишь дело техники. Давненько мы не собирали в полном составе весь славный отдел.

Кто такой Рафаил? Интересно, это имя — случайное совпадение или архангелы тоже на службе у Инквизиции? С этих станется...

А еще интересно, какой интерьер я увижу сейчас, открывая глаза? Очень не хотелось бы снова больничный. Инквизиторский тоже. Домой хочу. К нам, в семейное гнездышко на Васильевском. На уже успевшую стать такой родненькой кухню, в нашу светлую ванную, а потом и в кроватку.

И чтобы Котик под боком, а вокруг теплое, мягенькое одеялко.

Чтобы окошко открыть ранним утром, слушая шум просыпающегося города. Шаркающего ветками старой метлы дворника и далекий трамвай. Капли утреннего дождя, стучащие по карнизу, сплетающиеся в водосточной трубе в звонкий городской ручеек. Мокрые, как дельфины, машины, приветствующие заспанных автовладельцев утренним писком сигнализаций. Я люблю этот город куда больше всех этих магических Сумерек. И хочу просто жить...

Размечталась, Илона Олеговна. Слишком много желаний, куда менее реальных, чем вся эта волшебная суета. Впрочем, мой бедный нос, измученный запахами Инквизиции, чутко уловил запах Марка совсем рядом. Это вселяло надежду, и я даже, пожалуй, рискну открыть глаза. Минутки две еще полежу так и сразу их смело открою.

— Вы бы нас в курс своих дел хоть немного посвящали, великие и непобедимые наши, — язвительно вставил мой муж. — И всем станет проще, поверьте.

— Брось, Марк, — голос быстро сместился, прозвучав от меня очень близко, слова дунули прямо в лицо. — Ничего это не изменит. Вероятнее всего, что делах Гётлима с твоей матерью его сестра банально не знала. Или знать не хотела, неважно. Ваша история, — вовсе отдельный сюжет. Преступление, мотивы которого мне не ясны.

Открыв наконец-то глаза, я испуганно вытаращилась на бессмертную, обнаружив ее низко нависшей прямо над моим носом.

Выглядела теперь она совершенно иначе: молодая женщина в расцвете лет, элегантная, респектабельная. С той девочкой-подростком, что выдернула меня из Сумерек, ее объединяла лишь белоснежная масть альбиноса, короткая стрижка, исходившее ощущение силы да еще этот взгляд. Спокойный, холодный и удивительно-фиолетовый взгляд могущественной и бессмертной.

— Спасибо, — я зачем-то сказала. Мне было за что её благодарить.

Вежливая улыбка в ответ, и сиятельная отвернулась, медленно отодвинувшись, а я наконец осмотрелась.

Мы снова вернулись в «Нору». Вокруг памятная гостевая спальня. Свет в ней опять приглушен, в комнате только я, томно возлежащая на кровати, сидящий у меня в изголовье Марк и хозяйка этой квартиры-крепости, расположившейся под самой крышей старинного дома. Не лучшее место, еще слишком свежи были воспоминания обо всех неприятностях, нас тут постигших.

Ладно, Илона-красавица, будет капризничать. Не госпиталь, и прекрасно.

— Досталось тебе... — это был не вопрос, утверждение. — Злишься на Лера? — Вот теперь Венди спросила.

— Злюсь! — я даже не попыталась отнекиваться. Очевидно же все: и последствия, и причины. — Еще мне скажите, что зря. Зачем он так с нами?

Сиятельная обернулась ко мне, выразительно изогнув тонкую бровь. Красиво она это сделала. За бессмертными наблюдать вообще было приятно: безупречные, идеальные, как произведения античного искусства. Как природные стихии могущественные и столь же бессердечные.

— Так это как? — тоном напрочь лишенным сарказма спросила красавица Ди.

И я не нашлась, что ответить. Говоря откровенно, любое начальство себя так ведет. И чем серьезней задача, тем жестче давление. Правда, мой прошлый шеф хоть и удивлялся тому, что мне нужно есть иногда и спать хотя бы пару раз в неделю, но хоть жизнью моей так открыто не рисковал.

Я промолчала, постаравшись сделать как можно более многозначительный вид. С нами великие не церемонятся, вот и я буду невежливой.