Теперь у Венгрии не было ни короля, на армии, чтобы защитить не только плодородную венгерскую равнину, но и само королевство.

Едва известия о гибели супруга и армии достигли Буды, королева Мария, бросив всё, бежала с группой приближённых в далёкую Вену, под защиту своего брата Фердинанда. Славный воевода Янош Запольяи, слишком медленно спешивший на помощь королю, узнав о поражении королевской армии под Мохачем, со своими войсками срочно отступил назад в горы Трансильвании, а Богемская армия, также шедшая на подмогу, тоже, едва прослышал о победе турок, повернула назад, бросив Буду на произвол судьбы и милость Великого Турка.

Три дня султан Сулейман I Кануни никуда не двигался от Мохача, приводя армию в порядок. А потом направил своё войско на север, прямо к Буде. И из города побежали все, кто мог, и кто ещё не уехал, ожидая непонятно чего. А те, кто всё же решил остаться, сидели запершись в своих погружённых во мрак домах, истово молясь, в тщетной надежде на чудо. И даже городская стража, забив на свои обязанности, не появлялась на городских улицах. Кому надо поддерживать порядок в обречённом городе? Ведь магистрат только и делал, что бесплодно заседал целыми днями, будучи неспособен принять какое-то определённое решение, в то время как более-менее состоятельные горожане спешно покидали его.

Зато для лихих людей, как известно, пора подобного безвластия самое золотое время. Впрочем, их-то Никифор опасался менее всего. Вряд ли среди местного "ночного братства" найдутся настолько отмороженные, чтобы напасть на две дюжины хорошо вооружённых людей. Так что если кто и обратил внимание на катящиеся в ночной тьме телеги, и их сопровождавших, то предпочитал после такого не поднимать тревогу, а забиться в щель ещё сильнее, в надежде на то, что на него не обратят внимание.

Но вот, наконец, и конечная точка их ночного рандеву. Огромной тёмной глыбой над городом возвышался Королевский замок. Ещё недавно его ярко освещённые окна, из которых даже глубокой ночью была слышна музыка и смех веселящихся придворных, сейчас зияли чёрными безжизненными глазницами. Что, впрочем, Никифора полностью устраивало. Зачем ему лишние свидетели? Недолгий проход вдоль стены, и предводительствуемый им караван остановился у небольших ворот, используемых для хозяйственных нужд, у которых его уже ожидал мужчина лет сорока, простое одеяние которого выдавало в нём принадлежность к породе слуг.

- Господин?! - увидев Никифора тот облегчённо выдохнул, и тут же настороженно заозирался вокруг.

Голохват презрительно скривился. Вот же трусливая рабская душонка! Пообщаешься с таким, и руки словно в болотную тину окунул. К сожалению, без его содействия задуманное не провернуть, так что, как любит в таких случаях приговаривать князь: улыбаемся и машем! К счастью у этого смерда была большая семья и малые сбережения, так что не столько даже деньги, сколько обещание вывезти всех из обречённого града помогли ему превозмочь страх перед возможным наказанием, и впустить отряд чужаков в королевский замок, пусть и покинутый хозяевами, но официально всё ещё являющийся монаршей резиденцией.

- Я это, я! - не став разводить политесы, Никифор старался быть максимально лаконичным. - Всё готово?

- Так точно, господин! - мужчина прямо тянулся от усердия. - Большинство слуг покинуло крепость вскоре после отъезда королевы, а те, кто остался, нам не помеха.

- Открывай ворота! - медлить русские не стали, и пара дюжих молодцов услышав его приказ тут же заскочили под арку в стене, и скоро раздался скрип отворяемых массивных створок.

- Вперёд! - и телеги загрохотали по мощённому булыжником замковому двору, направляясь к центральной цитадели. Даже окутанная ночной темнотой она производила впечатление, но увы, замки прежде всего крепки не стенами, а людьми, которые их защищают. А замковая стража при известии о приближении турок и возможной сдаче города, уже давно покинула детинец, бросив оный на произвол судьбы. Тем более, что ничего особо ценного, с точки зрения простых вояк, в крепости уже ничего не оставалось. Те деньги и драгоценности, что были, уже давно вывезены, и находятся в Вене. Так что даже жалование кнехтам было неоткуда заплатить. Эх, знала бы грубая солдатня, как она ошибается, и какое сокровище скрывается за стенами королевского дворца! Легендарная Корвиниана - библиотека самого Матьяша Корвина, насчитывавшая по некоторым данным, до двух с половиной тысяч томов. Труды как древних, так и современных авторов (а ведь некоторые из них в единственном экземпляре!). Работы по географии, медицине, истории, астрономии, поэзии и прочем. И всё это брошено недостойными преемниками великого короля, и должно достаться туркам? В который раз Никифор поразился умению хозяина предвидеть многие события, заранее отрядив его в Буду и дав подробнейшие инструкции. И ведь как всё представил: мол, не татями русичи выступят в этом случае, а спасителями от басурман древнего наследия. Да ещё Царьград в разговоре припомнил, где турки после крушения Ромейской державы захватили, а ещё больше уничтожили множество старых греческих книг, изничтожив тем самым знания многих поколений, и таким образом развеивая последние сомнения в душе молодого личного дворянина.

Вот и собственно королевский дворец. Подкупленный слуга чуть опережает остальных, и подойдя к дверце в стене, явно предназначенной для слуг, осторожно, но внятно стучит по ней. Щелчок, и она отворяется и из-за неё выглядывает голова какой-то женщины.

- Имре?

- Я это, Бита, всё хорошо.

- Кто это? - Никифор настороженно смотрит на слугу.

- Это Бита, моя супруга, - торопливо протарахтел названный Имре мужчина. - Я привёл всех сюда, ведь мы же не будем задерживаться в городе, господин?

- Нет, не будем, - русич согласно кивнул. - Хорошо! Веди дальше.

Телеги с малой охраной пришлось оставить во дворе, а большая часть людей устремилась вверх по лестнице, где их уже ждали Габор и Чонгор. Они тоже уже были полностью собраны в дорогу, так что оставалось лишь закончить дело, ради которого всё и затевалось, а потом спешно уходить.

Они шагали пустыми, гулкими коридорами, жалея, что нет времени полюбоваться на красоту королевских покоев. Это ведь только кажется, что его много. А на самом деле оно утекает со скоростью горного ручья. Ночь не вечна, а османская армия уже в одном переходе от столицы. Завтра (новый день уже начался, так что его можно было уже не считать), край послезавтра турки будут здесь. Так что сегодня из города рванут последние беглецы и русичи просто затеряются среди них.

Но вот, наконец-то и искомое помещение. Дверь заперта, но это поправимо. Ключ давно уже хранился у Габора, которому королевский архивариус наказал оставаться во дворце, смотреть за библиотекой и ждать возвращения королевы. Причём и тот, и другой прекрасно понимали всю глупость данного распоряжения. Но ведь Габор вызвался сам!

Так что теперь, позвякивая связкой, старик быстро нашёл нужный ключ и вставив его в замочную скважину, провернул. Стоило только дверям отвориться, как народ гурьбой ломанулся внутрь.

- Стоять! - негромко, но внятно рыкнул Никифор. И тут же уже спокойным голосом добавил: - Ещё подпалите что-то. А тут одна бумажка стоит дороже, чем всё ваше жалование за десять лет.

Сработало, и люди заходили в помещение уже осторожно, стараясь не размахивать факелами. Оглядевшись, Голохват восхищённо выдохнул. С обеих сторон длинной стены, высотой под самый потолок располагались стеллажи. А на них казалось бесконечными рядами стояли книги. Много книг. Такого их количества за раз Никифор никогда в жизни не видел. Даже увиденная им однажды библиотека в московских палатах князя Барбашина в несколько раз уступала по размерам увиденному тут. А ведь у Андрея свет Ивановича, по слухам, самое большое собрание книг во всём Русском государстве. И только у царя было больше. Сразу становилось понятно, с чего это князь так обеспокоился судьбой этого книжного собрания.

Впрочем, долго в состоянии приятного офигивания Никифору находиться не пришлось. В отличие от него, остальные ценность окружающей их сокровищницы знаний если и понимали, то очень плохо. И быстро стали теребить своего командира на тему того, что делать дальше. Пришлось из своих грёз возвращаться в реальный мир, и отдавать распоряжения по осторожному изъятию и перемещению всего этого добра в предусмотрительно прихваченные с собой возы.