- Донесу, куда ж я денусь, - рассмеялся царский фаворит, разливая вино по кубкам. О делах поговорили, теперь можно было и отдохнуть по-хорошему.

Выезжая из Москвы к полкам, князь Иван Федорович Бельский, как водится, получил из Разрядной избы наказ, в котором подробно были расписаны цели и задачи похода. Хотя с учётом того, что к походу должен был со временем присоединиться сам царь со своим полком, он считал данный наказ излишеством. Но и не принять его не мог.

Согласно этой росписи, поход намечался не с севера на юг, от пережившего зимнюю осаду Дерпта, а с юга на север, от покорённой Риги сначала на орденскую столицу, а потом и далее. Русская рать должна была неумолимым катком пройтись по ливонским землям и сбросить, наконец, давно всем опостылевших рыцарей в холодные воды Варяжского моря. Для чего она имела вполне достаточно сил.

Так в большом полку насчитывалось почти десять тысяч поместных ратников и две тысячи царских стрельцов, которых вели воеводы князья Иван Федорович Бельский, Михаил Васильевич Горбатый Кислой и Федор Юрьевич Щука Кутузов.

В полку правой руки шли воеводы князья Михайло Федорович Карамыш Курбский да князь Фёдор Михайлович Курбский-Чёрный с тремя тысячами воинов.

Полк левой руки из двух тысяч ратных людей вели воеводы Иван Никитович Бутурлин да окольничий Андрей Никитович Бутурлин.

И ещё четыре тысячи шли в сторожевом полку воевод князей Ивана Ивановича Барбашина Суздальского и Семёна Фёдоровича Сицкого, к которым уже привычно был придан и лёгкий наряд.

А с большим нарядом шёл как всегда боярин князь Михаил Иванович Кубенский.

По полноводной от весеннего разлива Двине струги с войском и запасами быстро спустились вниз до самой Риги, откуда и пролегал удобный и давно проторенный путь на север, прямо к орденской столице. Вот только на пути этом лежали ещё так и не взятые в прошлом походе города и замки, среди которых были и Венден с Вольмаром - самые мощные крепости Лифляндской земли. Трикат, Роненбург и Смильтен были слабее и малолюднее, но в них тоже сидели орденские гарнизоны, которые надо было выбивать, ибо они могли значительно ухудшить снабжение ушедшей вперёд армии.

Ну а первым под удар попал достаточно хорошо укреплённый замок Зегевальд, к стенам которого в прошлом году уже подходила лёгкая рать Курбского, но быстро отошла к Риге, не став осаждать замок. Ведь тот был достаточно неплохо укреплён и без осадной артиллерии его взять было весьма непросто. Однако в этот раз владение орденского ландмаршала сопротивлялось не долго: и силы были не равны, и на помощь от собственного владельца надеяться защитникам не приходилось. Так что замок выкинул белый флаг ещё до того, как была установлена осадная артиллерия, выторговав себе беспрепятственный уход в земли курляндского герцога.

Покончив с первой занозой, армия вторжения уверенным маршем двинулась дальше, на Венден.

Увы, попытка взять город лихим налётом успехом не увенчалась. Служба в нём велась просто преотлично, так что городские ворота захлопнулись сразу, едва всадники выскочили из-за леса. И на предложение сдаться городские власти ответили гордым отказом. Всё же недаром магистр Плеттенберг избрал Венден местом своего проживания. При нём замок был перестроен в виде стандартной для орденских укреплений в Пруссии кастеллы, а с ростом усовершенствования артиллерии кастелла дополнилась башнями, приспособленными для установки в них огнестрельного оружия. В результате к началу осады у замка было возведено четыре мощных башни с толщиной стен более четырёх метров. Прилегавший к замку город так же был окружен обновлённой стеной из доломита, с восемью башнями, четыре из которых были проездными. Ведь за то время, пока Плеттенберг стоял во главе Ордена, значение этого поселения сильно возросло. Ныне здесь даже чеканили орденские золотые монеты, сделав Венден единственным провинциальным городом Ливонии, имевшим право чеканить деньги.

Впрочем, не смотря на проживание в городе самого магистра, город не избежал Реформации. В 1524 году его жители призвали к себе отступившегося от католицизма священника Беренда Бругмана, изгнанного из Кокенгаузена по приказу опального нынче архиепископа Иоганна Бланкенфельда. Реформация же привела сюда и одного из видных представителей гуманистической литературы Прибалтики - Буркарда Валдиса, уже написавшего свою карнавальную пьесу "О блудном сыне", премьера которой в Риге (как это было в иной истории) не состоялась по вполне понятным причинам. Ну а поскольку в его литературных сочинениях доминировали не только антикатолические настроения, но и обращения против немецкого дворянства, то даже не смотря на войну, Буркарда Валдиса обвинили в измене, поймали и заключили в городскую тюрьму, подвергнув пытке. Так что подход русских войск сей баснописец встречал в каменном мешке замковой тюрьмы гадая о своём будущем.

Ну а поскольку, раз город и замок отказались от сдачи, то их немедленно окружили цепочкой основательных лагерей, так, чтобы даже мышь не проскочила мимо, и приступили к осадным работам. А пушкари стали устанавливать осадный наряд, состоявший из двух десятков больших пищалей, что кидались ядрами от десяти пудов до семидесяти гривенок, и двух десятков простых пушек. Кроме того, у армии имелось и пять мортир, из которых стреляли каменными ядрами весом в шесть пудов и для которых уже было приготовлено более полутора тысяч ядер. Вся эта мощь должна были проломить оборонительные стены, сложенные из доломита и дикого камня, и дать возможность ратникам ворваться внутрь, ведь Венден был мощной крепостью, взять которую штурмом было крайне затруднительно.

Две недели царские войска обустраивали свои позиции, попутно отбиваясь от делавших дерзкие вылазки орденцев, а потом ещё пять дней ждали, пока пушки не сделают своё дело. На шестой день бомбардировки стены не выдержали и обвалились, после чего город и замок были взяты одним решительным штурмом.

Остатки немецкого гарнизона, как и большая часть горожан, пополнили собой холопий загон, в чём больше всего расстарались помещики. Ведь акция "комплект доспехов за определённое число рабов" продолжала работать и в этом году, и купцы с большим запасом оных следовали буквально по пятам за армией, щедро раздавая их тем, кто уже собрал нужное количество. Правда с Рождества ставки несколько возросли, однако армия двигалась по почти ещё нетронутым загонными отрядами местам, и кого холопить в округе хватало. Тем более, что за искусного ремесленника или учёного купцы делали изрядную скидку. И хотя университетами Ливония похвастаться не могла, но люди на её территории встречались разные. Так что в тенета андреевой "службы занятости" порой попадали довольно интересные экземпляры. К примеру магистр семи свободных искусств Тидеманн Ван Бюрен. И нет, он не был дворянином, особенно в русском понимании, а его фамилия означала лишь то, что родом он был из Бюрена - небольшого городка на острове Амеланд. Молодой человек просто путешествовал по миру и на свою беду оказался в не в том месте в недобрый час. Но кого волнуют чужие проблемы? Разумеется, никого. Зато для до сих пор страдающего от кадрового голода князя он стал очередным глотком воды в пустыне. Всё же растущая бюрократия (и не только княжеская, но и царская) высасывала грамотные кадры отовсюду словно пылесосом.

Покончив с Венденом, русская рать претерпела некоторые перестановки. Поскольку от Вендена уходило несколько дорог, то князь Бельский разделил своё войско на две части. Шесть тысяч ратных людей из поместных и собранных по новгородским пятинам пищальников, с легким нарядом и приданными для осады несколькими пищалями двинулись по дороге на Ронненбург. Вели рать князья Иван Иванович Барбашин и Андрей Петрович Нагой-Оболенский Лапа. Их основной задачей было принудить замки Трикат, Роненбург и Смильтен к сдаче, и только после этого заняться приведением остальных земель рижского архиепископства к власти русского царя.