- Кстати, в тех местах, где франки и англы ловят рыбу, уже как несколько лет существует поселение португальцев.

- Вы уверены, дон Андреас? - это уже озадачился Николя Перрено.

- Абсолютно, сеньор.

А вот сообщение о португальцах в тех краях, похоже, стало для Карла очередным сюрпризом. Его лицо окаменело, и, кликнув слугу, он повелел позвать к нему дона какого-то там, а когда тот подошёл, начал что-то жёстко выговаривать ему на повышенных тонах. К сожалению, произносимая речь, представлявшая из себя причудливую смесь испанских и немецких слов, была Андрею непонятна, но судя по тому, как побледнело лицо получавшего разнос, в выражениях его суверен не стеснялся. Иногда он пытался буквально что-то вякнуть в своё оправдание, но этим лишь сильнее распалял императора.

Наконец Карл выдохся, и замолчал. И Андрей рискнул обратить его внимание на себя. А когда тот молчаливо кивнул, заговорил:

- Ваше Величество, насколько мне известно, ваши подданные уже бывали ранее в тех краях, и нашли их непригодными для колонизации. Золота там не найдено, климат слишком холодный, да и населены те земли незнакомыми с земледелием и живущими охотой дикарями. То есть для вашей Короны они бесполезны, а попытки оборонить эти края, не допустив туда другие нации, приведёт лишь к распылению и без того малочисленных сил, которые будут более нужны на других направлениях. Так не лучше ли поступиться негодными для вас территориями, позволив их освоение дружественной державе, нежели обнаружить вскоре там поселения ваших врагов?

По лицу императора промелькнула ехидная усмешка:

- Вы сладко поёте, дон Андреас, но не вы ли говорили, что у монархов нет постоянных союзников, а есть лишь постоянные интересы? - то, что император упомянул русского посла по имени, было хорошим знаком того, что гроза монаршей немилости, кажется, прошла мимо.

- Всё верно, Ваше Величество, но, если вы позволите вам напомнить, то я ещё говорил и о законе вечно плохого соседа. А если мы посмотрим, где находятся ваши владения, и держава моего государя, то легко увидим, что они столь отдалены друг от друга, что между ними нет ничего, чтобы могло вызвать противоречия. Зато есть соседи - держава короля Франциска и держава короля Сигизмунда.

Карл вдруг весело рассмеялся:

- А ведь и вправду, закон плохого соседа. Причём между Францией и Польшей лежат земли моей же империи, делая меня плохим соседом и Франциску и Сигизмунду! Что же, мы подумаем над вашими словами, - тучи, похоже, окончательно рассеялись над головой князя, - а теперь давайте вернёмся к столам, дабы отпраздновать сегодняшний успех.

Андрей в очередной раз склонился в поклоне, облегчённо выдохнув. Вроде как пронесло, по крайне мере на этот раз...

Чёрт возьми, с этим князем нужно что-то решать!

Дантышек словно зверь в клетке носился из угла в угол собственной комнаты злясь на всех и вся. Его переиграли! Подумать только: ЕГО ПЕРЕИГРАЛИ! И где? На собственном же поле красноречия! И в результате Карл простил русскому государю то, чего не простил французскому королю: нападки на свои права на Новый Свет! Ну почему, за какие грехи главой посольства не стал это напыщенный индюк Борисов, который ни на шаг не отступается от наставлений, полученных в Москве? Ведь будь так, то русским не светило бы ничего: импровизируя на ходу, он переиграл бы их не напрягаясь. Потому что пока ещё дьяк бы отписался в столицу да получил оттуда новые инструкции. А вот князь...

Решив, что надо успокоиться, Ян подошёл к небольшому столику, примостившемуся в углу комнаты, и налил себе в фужер крепкой мадеры. С бокалом вина в руке ему всегда лучше думалось, и, прекратив метаться из угла в угол и опустившись в кресло, он сосредоточил взгляд на жидкости янтарного цвета, которая словно искрилась сквозь стеклянные стенки сосуда. И чуть было снова не вскочил, припомнив откуда родом этот стеклянный бокал, за который он не пожадничал выложить фламандскому купцу круглую сумму денег.

Проклятые московиты, и тут сумели подгадить! И как им только удалось выкрасть у венецианцев их секреты стекольного производства? В другой ситуации он бы счёл это даже забавным. Серениссима до сих пор желчью исходит, пытаясь выяснить, кто же из её мастеров и каким образом смог продать этим северным варварам один из наиболее тщательно оберегаемых секретов республики. Эти торгаши даже к нему обращались за содействием, обещая хорошо заплатить, если его люди сумеют раздобыть в Московии информацию о том, откуда эти дикари достали секрет получения стекла столь высокого качества, что оно немедленно завоевало популярность, получив прозвище "московитское стекло", и даже успешно конкурирует с лучшими образцами муранских изделий. К сожалению, ничего внятного его агентам раздобыть не удалось. А несколько его людей, рискнувших подобраться совсем уж близко к производивших стекло предприятиям, и вовсе просто исчезли без следа. И это было плохо. Нет, пропавших людей ему нисколько не было жалко. Их можно заменить другими, но вот тот факт, что русские овладели секретом ценного производства, благодаря которому в их страну потекли ручейки из золота и серебра, выводило его из себя.

И ладно бы только одно стекло!

Дантышек, будучи сам родом из богатой купеческой семьи Гданьска, бережно сохранял обширные связи как с ближайшими родственниками, так и деловыми партнёрами, благодаря чему был хорошо информирован о ситуации в Циркумбалтийском регионе, и происходящее там нравилось ему всё меньше и меньше. Неожиданно появившись на торговых путях Балтийского моря, русские с грацией медведя в лавке горшечника начали безжалостно ломать веками сложившуюся систему взаимоотношений под себя, не обращая внимания на освящённый временем порядок. Нет, в глубине души Дантышек их очень даже понимал, ведь буквально полвека назад Польша точно так же ворвалась в циркумбалтийский мир, но вот принять новые веяния не желал и противился им как мог. Ведь получаемая русскими польза от нового положения дел приходила в жёсткое противоречие с интересами его страны, которой был совершенно невыгоден рост прибылей русских купцов. Потому что заработанные ими деньги - это рост поступлений в русскую казну, на которые московский князь мог нанять специалистов, купить оружие и военные материалы, а также многое другое, что значительно увеличивало бы его силу. А это весьма опасно для Польши! Поэтому-то одной из главнейших задач короля является сокращение источников поступления в Московию денег, из притока которых великий князь Василий и черпает свою силу. А что может быть лучше для сокращения доходов противника и опустошения сделанных им запасов, как не война? Причём, желательно не с Польшей, а с кем-то другим, противоборство с которым ослабит Москву, и одновременно позволит усилиться державе Ягеллонов.

Вот только где её взять, если даже союз Крыма и Казани, на которые в Кракове и Вильно так уповали, не привёл к краху Москвы! Более того, Казань сама пала в руки московита, а Крым при новом хане стал откровенно враждебен Литве и Польше.

К счастью, не только Краков страдал от наглости этих северных варваров, но и другие народы христианского мира. Его конфиденты уже давно сообщают о росте недовольства в Ливонии, где сокращение русского транзита неблагоприятно сказывается на благополучии тамошнего рыцарства и бюргеров, в рядах которых началось брожение и растут агрессивные настроения. В свою очередь русские недовольны упорными и назойливыми попытками ливонцев навязать им принудительное посредничество в торговле с другими христианскими странами, и продолжающимися попытками недопущения на Русь европейских мастеров. С его точки зрения весьма похвальная политика Ордена, но вот московиты однозначно смотрят на неё с иной точки зрения. И то, что в ближайшие годы вспыхнет русско-ливонская война, Дантышек даже не сомневался. Разумеется, собственных сил ливонцев не хватит на такую борьбу, но их задача стать той искрой, которая разожжёт пламя большой войны. Взять, к примеру, тот же Любек. Посол хорошо помнил, как радовались любекцы, когда их купцы смогли приобретать русские товары без посредничества ливонских перекупщиков за меньшую, чем раньше, цену. И как они же взвыли через несколько лет, когда, осмотревшись и освоившись, русские решили, что на их пути не только ливонцы лишние, но и в дальние страны они могут продавать свои товары сами, без любекских посредников. И вряд ли привыкшая к своему господству на Балтике столица Ганзы стерпит подобное к себе отношение. И не таких обламывали. Так что в назревающей войне Ливонии с Московией за спиной Ордена однозначно станет Любек, а там и император может подтянуться.