Литмир - Электронная Библиотека

Молодой архиепископ не был лишён чувства карьеризма и прекрасно понимал, как возвысится среди других тот, кто восстановит отношения с Константинопольским патриархом.

Схватив перо и бумагу, Иуавелий начал быстро записывать мысли, что пришли ему в голову после прочтения княжеского письма и тех скупых предложений, что выдвинул он для возможного торга с патриархом Константинополя. Он спешил и не ложился спать пока не исписал, чиркая и перечёркивая, не один десяток листов. Завтра он ещё раз прочтёт всё что написал и вымарает лишнее, или наоборот, добавит что-то ещё, а уж потом поспешит в Москву, понимая, что доверять такие планы гонцам нельзя. Митрополит давно уже хочет утрясти этот вопрос и желающих исполнить чужие задумки в его окружении найдётся немало. Но тогда и все награды достанутся другому, а вот это Иуавелию было не надо. В конце концов патриарший куколь неплохо бы смотрелся и на его голове.

*****

Трёхмачтовая новоманерная лодья "Вадим Новгородский" медленно приблизилась к песчаным берегам западной оконечности острова Волин, нацеливаясь носом в реку Свина. Судя по всему, кормщик не знал местных вод и двигался с большой осторожностью. На носу лодьи стоял широкоплечий мореход и бросая в море грузило постоянно выкрикивал глубину. А возле отвязанного якоря стояли люди, готовые немедленно отдать его, дабы не сесть на мель на виду у немцев. Хоть в договорах с ганзейцами про береговое право по отношению к русским судам и было особо уговорено, но слишком уж доверять им русские судовладельцы как-то не спешили, ведь затягивать судебные тяжбы европейцы умели не хуже любого продажного судьи на Руси. А купеческое дело деньги любит здесь и сейчас, а не когда-то потом. Так что кормщик "Вадима" решил, что лишний раз перестраховаться делу никак не повредит.

Он стоял возле рулевого и напряженно присматривался, прислушивался и принюхивался, словно вставшая на след подранка охотничья собака, а его судно медленно, но верно приближалась к реке-проливу, что пролегла между островами Волин и Узедом.

- Вижу вехи, - неожиданно проорал вперёдсмотрящий и кормщик облегчённо выдохнул. Впереди начинался речной фарватер, по которому морские корабли хаживали в Штеттин, так что теперь большой опасности сесть на мель он уже не видел.

- Правь по фарватеру, - велел он рулевому и устало вытер вспотевшее лицо.

Мерно шелестел прибой, за бортом привычно шумела рассекаемая судном вода, а лодья, плавно покачиваясь на волне, уверенно шла к берегу. Вот уже её нос уверенно вспорол воды самой Свины, и пассажиры лодьи высыпали на палубу, любуясь видами немецкой земли.

- Отдавай якорь! - распорядился кормщик, едва лодья поравнялась с большой стройкой, затеянной на берегу. Якорь, бултыхнувшись, ушел в воду и едва зацепившись острой лапой за песчаное дно, остановил лодью. Дождавшись, когда течение достаточно выберет канат, кормщик велел отдавать кормовой якорь, дабы судно не вертело на реке, пока кормщик не договорится с властями о месте стоянки. Для того с лодьи сноровисто спустили на воду остроносую ёлу и, приняв в себя кормщика и пассажиров, она стремительно понеслась к берегу.

Никифор Голохват, давно уже ставший личным дворянином князя Барбашина, с интересом крутил головой. За последние годы он уже не раз выезжал за пределы Руси с особыми поручениями своего сюзерена, но вот в Померании оказался впервые.

Стройка, начатая в устье Свины герцогами, поражала размахом. Свиномюнде, когда-то разрушенное штеттинцами, строилось довольно быстро, ведь место тут было весьма выгодное: рядом открытое море, за спиной трудолюбивая Одра и никаких ганзейских ограничений, ведь земля тут прямо принадлежала герцогам. Да ещё и зримо обмелевшая Свина, не пропускавшая к городу слишком уж большие суда, играла на руку новому порту.

Усмехнувшись своим мыслям, Никифор целенаправленно двинулся вдоль берега, дабы найти попутное судно в Штеттин. Это у кормщика поход окончился, а у него всё только начиналось...

В столицу Венгрии Никифор с соратниками прибыл спустя пару месяцев, когда известие о походе султана уже облетело весь город и окрестности. Представившись литовским дворянином, решившим попутешествовать по Европе, он снял небольшой домик, после чего активно принялся собирать слухи и сведения, радуясь, что многие венгры неплохо говорили по-немецки, так как венгерский язык оказался для него достаточно сложен. В результате этих действий, вскоре он уже знал всё, что ему было нужно.

Увы, давно прошли благословенные времена короля Матьяша и нынче Венгрия пребывала в состоянии постоянной нехватки денег. Из-за финансовых забот было невозможно даже содержать королевскую библиотеку. Давно закрылись знаменитые мастерские переписчиков, а писцы и гравёры либо разъехались кто куда, либо получили иные должности. Заброшенная библиотека приходила в полный упадок и даже попасть в просторные залы рядом с королевской часовней нынче было практически невозможно. Более того, уже во времена правления Владислава самые ценные тома были унесены, а при Людвике библиотека и вовсе подверглась еще большему разграблению. Проницательные послы и иностранные гуманисты любым способом старались завладеть самыми ценными рукописями латинских и греческих авторов, считая, что для них это куда лучшая участь, чем сгнить без следа.

И как всегда подобное небрежение властей просто не могло не вызвать к жизни людей, переживающих за судьбу книжных сокровищ по велению души. Нужно лишь было найти их и договорится о содействии, когда придёт время. Ибо Никифор верил словам князя о том, что Буда падёт и все её бесценные хранилища превратятся в пепел.

Ну а кто ищет, тот всегда обрящет! Так что нужный человек вскоре и вправду нашёлся. Им оказался старый соратник самого Таддео Уголето, старый писец Габор Ач и его сын Чонгор, также служивший во дворце. С горечью они наблюдали за тем, как великолепно иллюстрированные рукописи с великолепными переплетами поедали мыши и черви. А ведь разве для этого они создавались?

Никифор, гостя в небольшом домике Ачей, внимательно выслушивал стенания парня и воспоминания старика, где надо кивал, где надо изображал гнев, понимание или обиду. А для себя постепенно прояснял необходимые вещи, пока его люди скупали необходимое количество возов и лошадей. Судно же было куплено заранее ещё в Пресбурге (к в те времена именовалась Братислава), так как Никифор понимал, что в случае османской угрозы цена на них в Буде возрастёт неимоверно. Не забывали искать подходы и к слугам, а также страже, охранявшей дворец. Не напрямую, конечно, а исподволь наводя справки и понимая, что, когда встанет вопрос эвакуации, люди с большой семьёй будут куда более сговорчивы.

В общем, когда в Буду пришла страшная весть, Никифор был уже практически готов выполнить казавшимся поначалу безумным план своего сюзерена. Оставалось лишь дождаться нужного момента...

Темна угорская ночь, и только на казавшимся прозрачным тёмном небе ярко блестели звёзды, будучи единственным, окромя факелов в руках Никифора и его людей, источником света в казавшемся вымершем городе. Даже воздух в столице Венгерского королевства словно сгустился и стал липким от того ужаса, который охватил Буду после известий полученных с юга. Король погиб! Сражение проиграно.

А ведь предлагал же епископ Вараздина молодому королю мудрый совет укрыться в Буде и дожидаться прибытия солдат Яноша Запольяи. В столице имелись значительные запасы продовольствия, а те 80 венгерских орудий, что имелось у армии, в Будайской крепости действовали бы гораздо более эффективно, чем в полевом сражении. А прибытие к венгерскому королю ожидавшихся подкреплений, по всей видимости, заставило бы султана снять осаду и уйти из Венгрии. При этом шансы на успех немедленного штурма столицы были бы невелики. Но нет, фактически командовавший армией архиепископ Томори (так как двадцатилетний король не имел никакого военного опыта) и большинство магнатов отказались отступать, ведь это означало бы одно: оставить плодородную венгерскую равнину на разграбление турок.

97
{"b":"847934","o":1}