— Что произошло? — Николас остановился в дверях, окинув меня взволнованным взглядом.

— Аннабель. Она не мертва, — это единственное, что мне удалось сказать.

Николас сел напротив меня. За ним в дом вошел и Скотт, о котором я совершенно забыла.

Он больше не выглядел бледным и напуганным. Экскурсия в лагерь волков, пожалуй, пошла ему на пользу: на щеках вновь расцвел румянец, а уголки губ слегка приподнялись. Однако увидев меня, он сжался. Волнение и испуг вспыхнули в глазах. Я не собиралась улыбаться ему или давать понять, что все хорошо. Скотт очевидно не первый в списке моих проблем.

— Моя магия перестала работать, — пробормотала я. — Чтобы попасть в мир теней, пришлось умереть. Как ты удержал его?

— Я слабо понимаю происходящее, но не настолько дурак, чтобы убегать от волков, — вместо Николаса сказал Скотт. И даже это он произнес не уверено, бросая взгляд на вожака стаи.

Не найдя подходящего ответа, я лишь хмыкнула.

— Что мы будем делать? — Николас хрустнул пальцами.

От его вопроса тепло разлилось в груди. Помощь волков действительно пригодиться, вот только рисковать их жизнями я не готова. К тому же, раз Аннабель все еще жива, она воспользуется возможностью отомстить.

— Мы с Майей связаны. Заклинание предков не даст вывезти сестру из Димале, если только Аннабель не разорвет нашу связь. В город они не выйдут, значит останутся в Фортвиле. Я думаю, что можно попробовать отыскать след, но в одиночку мне не справиться, а с волками идти — опасно. Майя уже преображена. Она разорвет вас щелчком пальцев, а после возьмется за меня.

Николас хмуро жевал губу. Видимо, он тоже мысленно рассуждал.

— Когда я шла к вам, Майя смогла ворваться в мое сознание. Она считает, что у Аннабель есть план. И, возможно, сегодня она решит проверить ее силы.

— Я отправлю ребят искать следы. Проще перехватить их в лесу. Если Аннабель решит напасть на Димале, то и наших и твоих сил не хватит.

— Что, если связаться с мэром? — предположила я.

— Не успеют. К тому же, что, если Майя ошиблась? Вдруг, Аннабель действительно попробует разорвать связь и вывезти ее из Димале? Людям не объяснить, почему проводят эвакуацию, а после разрешают вернуться домой. Пойдут слухи, Софи.

Я шумно вздохнула. Николас был прав. Неизвестность меня пугала. Я привыкла знать, что ждет меня впереди, а не со страхом смотреть в будущее. Вся жизнь рассыпалась, как карточный домик. И все это было приправлено ложью со стороны мамы и предков. Слезы обжигали глаза. Если я сейчас разревусь, то точно не смогу после взять себя в руки,

— Софи, что рассказала тебе лесная ведьма? — вмешалась Айрис, усаживаясь рядом с супругом.Я даже и не заметила, как она поставила на стол поднос с тарелкой супа и корзинкой, наполненной ломтика горячего хлеба. Витающие ароматы заставили желудок заурчать. Я и забыла, когда в последний раз ела. Благо, из-за бессмертия, чувство голода было притупленным: я могла не есть несколько дней без вреда для организма.

— Что проклятие может снять лишь та ведьма, что его и наложила. Это значит, что Аннабель все это время была жива.

Глаза Айрис распахнулись. Взгляд стал рассеянным, словно она пыталась что-то вспомнить. Все уставились на нее, перестав дышать. Айрис резко подскочила и ринулась в свою комнату. Никто не понимал, что происходит, но отчего-то все продолжали оставаться на своих местах. Айрис вернулась, держа в руках ведьмовской гримуар. Она наспех переворачивала страницы, длинные пальцы скользили по строчкам, в поисках той самой. И когда глаза, наконец, наткнулись на нее, она с испугом взглянула на меня.

— Софи, лесная ведьма права. И твои предки не могли не знать об этом.

Я спешно облизнула губы, не отводя взгляда. Безусловно, предки не могли этого не знать. И мне казалось, что я сумею смириться с этим и принять, но слова, сорвавшиеся с губ Айрис обрушились на меня подобно лавине. Я рваным вдохом поймала воздух. По ощущениям, словно вновь встала на тлеющие угли, в надежде, что на это раз не обожгу ступни. Айрис уселась рядом и положила гримуар мне на колени. Слова расплывались. Я потерла глаза, попыталась сконцентрироваться на строчках. Мне необходимо было убедиться самой. Кровь гремела в ушах, тело разом обмякло. Хотелось отключиться, убежать или, в конце концов, перевернуть в этом доме каждый предмет. Они не могли знать.

Прочитав, я почувствовала, как в легких разом закончился воздух. Одно дело услышать из уст других, другое — увидеть своим глазами. Невидимые ножи воткнулись в спину. Один от мамы, один от Маргарет, один от Адена. Эти трое обязаны были знать.

— Когда я уехала из дома, мать сделала для меня копию гримуара, который есть у каждого клана. Софи, это правда.

Я не могла принять и осознать эту правду, сколько бы ни вчитывалась в текст. Вся моя жизнь, казавшаяся и так мыльным пузырем, лопнула. Целый век бесцельного хождения, сокрытия собственного прошлого и страх перед будущим — ложь. Грязная ложь, которой меня пичкали изо дня в день. Стоило мне заговорить о снятие проклятия, как мама и Маргарет разводили руками. Утверждали, что ничего сделать нельзя. Предлагали принять эту реальность и смириться с ней.

Они лгали мне.

— Но как она смогла выжить столько лет? Она тоже связана с Майей? — Я заполняла тишину звуком собственного голоса, лишь бы не утонуть в этом молчании.

Айрис спешно перелистывала страницы, в поисках ответа. Ее тонкие коричневые брови нахмурились, а на лбу проступила складка. Дрожащие пальцы остановились в середине гримуара.

— Полагаю, что нет. Ведь даже лесные ведьмы привязывали к себе лишь одну ведьму-кандидатку.

— Но ведь это черная магия.

— Одной магией нельзя связать несколько жизней. Для этого требует вмешательство лесных ведьм, потому что такого рода сделка подтверждается у них.

— Что, если Сивилла и пошла на это, а после предала, рассказав о нашем местоположение? Иначе я не понимаю, как Аннабель смогла найти нас.

Айрис вздохнула и опустила плечи.

— Софи, Аннабель создатель. Ведьмы прибегали к проклятиям, чтобы не терять прах или гримуар. Аннабель чувствует Майю. Но это как игра «горячо-холодно». Ей приходиться идти на ощупь, основываясь лишь на ощущениях. И если тот же самый гримуар хранит в себе магию, и поэтому его всегда легко найти, в отличие от Майи. Ее магия заперта в круге и засыпано прахом.

— До вчерашнего дня. Пока Скотт не ворвался с Тимом на поляну, и я не нарушила целостность круга.

— Черт, я должен была раньше заглянуть в гримуар. Но я и подумать не могла, что твои предки поступят таким образом. Болваны! — Айрис вот-вот готова была взорваться от гнева. — Твой род старее моего, и я была уверена, что если и твои предки не смогли найти ответа, то мои и подавно. Грязные лжецы. — Теперь я узнавала Айрис. Но меня это никак не могло успокоить. Да, впервые дни нашего знакомства, я рассказала ей все, что произошло с нами. И все мои слова звучали точно так же, как и слова мамы и Маргарет. Убедительная ложь.

— Софи, тебе нужно связаться с предками. Кто знает, что еще они скрывают. Я тоже свяжусь со своими.

Айрис хоть и покинула клан ради брака с Николасом, все равно охотно поддерживала связь с предками, в отличие от своей семьи. Те не смогли пережить ее желание переехать в Димале и уж тем более вступить в брак с оборотнем. Ее семья придерживалась старых порядков и нравов. Они действительно были теми людьми, кто заранее своему ребенку выбирал партнера и только из ведьм. Айрис как-то рассказывала, что в их доме хранились свитки с генеалогическим древом, содержащие информацию от родоначальника до последнего потомка. Все это в совокупности давило на нее, поэтому она в восемнадцать лет собрала свои вещи и в ночи покинула Северную Каролину, переехав в Димале. Здесь бунтарский характер Айрис чуть поостыл. Встретившись с Николасом, она сменила кожаную куртку с заклепками на льняные платья, барам предпочла садоводство и огород. Адреналин в крови все же требовал выхода: иногда она состязалась с волками или же устраивала в полнолуние прятки с использованием магии. Даже рождение Мии не остановило ее. Мия, к слову, полная копия Айрис, только волосы теплого блонда. Они обе обладательницы карих миндалевидных глаз, широких коричневых бровей, высоких скул и невероятно красивых очерченных губ. Зато от Николаса Мии достался ген оборотня. И нос картофелиной — так его окрестила Мия. Мы с ней были ровесницами, если не учитывать во внимание мое столетнее существование.