По началу показалось, что конструкция просто бесформенно падает, однако, пролетев чуть меньше половины дистанции до земли, вдруг сначала стал собранно пикировать, а потом, набрав достаточно скорости, вдруг взмыл вверх и планируя, плавно опустился прямо рядом со мной. Теперь я смог получше разглядеть конструкцию: к двухметровому деревянному шесту крепились широкие «крылья», которые легко складывались к основанию и также легко раскладывались. Общий размах крыла составляет не менее трёх метров. Подъемную тягу дельтаплану давала кожаная материя между «крылом» и «фюзеляжем». В общем, конструкция напоминала что-то вроде дельтаплана, а мешок с камнями, весом, наверное, килограммов в пятьдесят, который был привязан к нему на том месте, где должен находиться человек, недвусмысленно намекает, что конструкция получилась на редкость удачной.

Пока я с увлечением рассматривал конструкцию, Леонардо да Винчи успел с по-юношески легко, даже в припрыжку, спуститься со стены и с радостным лицом подбежать ко мне.

— Ну ты видел, видел! — Совсем как ребенок заверещал он, прыгая вокруг меня.

— Да, господин да Винчи, это и правда впечатляет. — Не стал скрывать я. — Вот только почему вы решили работать именно над этим проектом? — Я говорил, одновременно с этим помогая Леонардо собирать его изобретение, отцепляя мешок с камнями. — У нас ведь есть уже три воздушных шара. И скоро будет четвертый.

— Конечно, это так, государь, — Начал итальянец, принимая от меня свой громоздкий дельтаплан. — Воздушный шар — это гениально! — Не скрывая восторга, заявил он. — Однако, я подумал, что будет если вдруг один из них начнет падать? Что тогда делать вашим драгоценным людям, которые им управляют? Сидеть и молиться? — Старик рассмеялся, чуть было не выронив свою ношу из рук.

— Эх, друг мой, если бы молитвы спасали всегда и везде — я бы приказал своим людям молиться днями напролет! — Леонардо хитро улыбнулся, поудобнее перехватывая дельтаплан.

— Я человек глубоко верующий, — Спешно оправдался он, — Однако если вдруг я окажусь в корзине из досок, которая будет падать с высоты пяти пизанских башен, — Он снова хрипло хохотнул, обнажая весьма неплохо сохранившиеся зубы. — Скажу вам по секрету: молиться о спасении я бы не стал.

За разговорами мы дошли до учебного корпуса, где великий ученый позднего средневековья попрощался со мной, не забыв при этом выразить сердечную благодарность за простор для его фантазии в области всех ему подвластных наук. И вот, как бы комично это не звучало, но пятидесяти четырех летний великий инженер и художник Леонардо да Винчи отправился на урок к зеленым помещикам-курсантам, а я, простой парень из двадцать первого века в роли князя века шестнадцатого направился в зал для собраний — обсуждать важный финансовый вопрос с богатейшими людьми округи.

Я толкнул массивные двери, ведущие в просторный зал с множеством застекленных окон и, словно вихрь, прошелся по нему, вдыхая приевшийся запах воска от настенных свечей. Посередине зала стоит круглый деревянный стол, который размерами на порядок превосходит тот, что стоит в Борках. По кругу к нему поставлено пол сотни абсолютно одинаковых стульев со спинками. Никакой роскоши, никаких излишеств. Лишь строгая функциональность и удобство.

Хотя сейчас этот просторный зал и пусть, вскоре в детинец начнут пребывать богатейшие купцы города и, что немаловажно, мои соратники-наместники, которые в процессе освобождения крестьян в несколько раз расширили свои владения за счет возжелавших оказать сопротивление и, в последствии безжалостно репрессированных помещиков.

Вообще само слово «помещик» я старался не употреблять, заменяя его менее рабовладельческим «наместник». Сами же крестьяне разницы особой не замечали, а вот дарованной свободе радовались несказанно. В числе бывших землепашцев оказалось немало весьма прогрессивных личностей, которые, получив возможность свободно покидать место своего жительства, массово хлынули на мануфактуры и, особенно, в Новгород.

Впрочем, это едва ли могло ударить по сельскому хозяйству региона, ведь получившие свободу крестьяне активно превращались в самостоятельных фермеров, засеивая огромные площади рожью и полмой. А качественные железные инструменты и, в частности, плуги, которые были на порядок лучше деревянных сох, уже сейчас, в начале лета, показали свою эффективность: на тех полях, где их использовали, первые всходы стали появляться значительно раньше обычного.

Если в этом году получится увеличить производство продовольствия, то уже в следующем я стану пожинать плоды в виде гигантского скачка урбанизации. Ведь в Новгороде и под стенами, помимо ружейной и самострельной мануфактур сейчас закладываются суконная, тележная, ткацкая, мебельная, бумажная и множество других больших производств. Земля, которая совсем недавно была известна лишь как поставщик дешевого сырья и пушнины, постепенно стала превращаться в огромную кузницу, которая с каждым днем поставляет на Европейский рынок все больше товаров.

Арбалеты, инструменты, изделия из дерева и металла и многие другие товары буквально затмили рынок пушнины своей доступностью и относительной дешевизной. Богатые Европейские купцы скупали все под чистую, щедро платя серебром, а иногда и обменивая пару ящиков самострелов на целую галеру угля или руды. Вечно растущие мануфактуры, торговля, параллельно с ними набирающая обороты, грамотно налаженная система налоговых сборов и серебряные рудники, получившие громадный толчок в развитии и производстве за счет труда осужденных: вот четыре основных потока, наполняющие казну нового, во всех смыслах революционного государства.

Однако чего мне действительно сейчас не хватало, так это умных и образованных людей. Впрочем, их, наверное, нашей стране не хватало практически всегда, вне зависимости от эпохи или реальности. И сейчас только радикальные реформы и молниеносный прогресс способны хоть как-то закрыть эту дыру в бюрократическом аппарате. Учиться, учиться и еще раз учиться предстоит доселе безграмотному населению. И учиться, в большинстве своем, не в церковно-приходских школах, а в нормальных учебных заведениях с качественными учителями, как иноземными, так и местными.

Я сидел на одном из стульев зала круглого стола и размышлял над всеми этими, прямо скажем, Наполеоновскими планами, как вдруг дверь тихонько скрипнула и в проходе мелькнул светлый, скромно подшитый красными нитками кафтан с укороченными по локоть рукавами и черная жилетка. Задавая моду дворянам, так любил самым первым стал одеваться второй(после меня) прогрессор этого мира.

— Господин государь, смотритель вотчины вашей, наместник Кузнецов, по вашему приказанию прибыл! — Раздался его веселый голос.

— Макс! — Лишь выкрикнул я, налетев на своего ближайшего соратника, едва не сбив того с места. — Ну как там, в Борках, что нового?

— Да все отлично, — Отмахнулся он, — Откопал там местного Яшина, так его Оршанский чуть не заграбастал в Новгородскую команду! Но я отвоевал. Кстати, что сегодня за собрание? По какому поводу? — Максим прямо-таки излучал энергию и оптимизм, от чего я сам получил дополнительный заряд бодрости для новых свершений.

— Есть парочка важных вопросов. Я думаю, по ходу ты разберешься. — Сказал я, подходя к двери. — Прошка! — Окликнул я слугу. Не смотря на безобидное имя, Прохор — мужик весьма внушительных размеров. Этакий амбал, шириной в три шкафа, однако исполнительный и даже довольно умный.

— Да, господин государь! — Откликнулся он.

— Тебе не кажется, что наш стол весьма пустоват? — Спросил его я. — Надо бы что-то с этим делать, все-таки важные вопросы так не обсуждаются.

— Прикажешь подать обед на всех гостей? — Уточнил он.

— Да. — Сказал я, зыркнув на Максима. — На первое у всех будет лист бумаги, на второе — перо, а на сладкое — чернила. Все понятно?

— Так точно! — По-военному отрапортовал он и побежал исполнять указ.