– Так он и не местный, – со злорадством ответил ордженец со шрамом. – Он же с северных земель Орджена, а там граница с Холгоем – тамошние люди славятся своей жестокостью и кровожадностью, вот северные ордженцы от них эту заразу и переняли.

– Это ты меня, что, с человеком сравнил, а? – разъярился старик Ольфо. – С этими безмозглыми дуралеями меня не ровняй! Ещё бы мы, ордженцы, с людьми связывались! Да не в жисть! Знаешь, как мы их, холгойцев этих от границ отгоняли, а? Не было там тебя, когда мы на смерть стояли против людей, что хотели наши земли отобрать!

– На смерть, говоришь? – хмыкнул в ответ ордженец со шрамом. – Что-то ты больно живёхонький, плохо стоял, значит?

Ордженцы засмеялись, но как-то неуверенно и натянуто. Ольфо уже было хотел пустить в ход свой маленький кулачок и доказать этому паршивцу, что он существо мирное и рядом не стоял с людьми-злодеями, как среди толпы послышался миролюбивый, но уверенный голос:

– Ну чего вы расшумелись, стол давно накрыт. А вы тут на холоде стоите, гостей отпугиваете.

Толпа ордженцев расступилась и пропустила в центр импровизированного круга Пирта, в руках он держал факел, который причудливыми косыми тенями окрасил его молодое добродушное лицо.

– Вот, Пирт тоже не местный, – опомнился Ольфо, опуская занесённую в минутном порыве руку и переводя стрелки на новоприбывшего. – Между прочим, я хотя бы в Орджене рос, а Пирт пришёл издалека. Чего это вы на него не нападаете, а меня козлом отпущения делаете?

Все разом повернули головы к Пирту, и тот смущенно потупился на мгновение, но вскоре вновь обрёл самообладание и широко улыбнулся:

– Неместный телом – местный душой. Кто жизни и сил не пожалеет в работе на благо Орджена, тот ордженец по крови и духу. Идёмте к столу, всё уже давно остыло.

Никто не стал оспаривать его мысль, а предложение вкусить даровых яств подействовало на толпу как одурманивающее снадобье, и ордженцы напрочь позабыли о своих обида и недавнем скандале. Деревенские, громко и весело переговариваясь, двинулись за Пиртом к Торчащему зубу, и поляна разом опустела.

– Вот так всегда, – посетовала Ларфа, провожая толпу взглядом, – придут вечером за овцами, устроят свару, а потом на бесплатные харчи остаются. Тут уж хочешь, не хочешь, а заподозришь заговор против наших запасов.

– Тебе лишь бы заговоры везде, да сплетни, – пробурчал в ответ Дилфо.

Ларфа обернула своё широкое лицо к брату, свет звёзд исказил её удивление, превратив в непреднамеренную неприязнь.

– И чего ты такой ершистый стал? – негромко возмутилась Ларфа, не со злобой, но с искренним недоумением. – Чем я тебя обидела? Ты мне скажи, я исправлю свои ошибки. Ты же знаешь, я никогда не была врагом тебе, мы же одна семья.

– Идём в дом, а то голодными останемся, – Дилфо проигнорировал душевные излияния сестры, обернулся к Ючке и потянул её за руку. Но та не поддалась.

– Ты чего? – Дилфо застыл, внимательно вглядываясь в лицо девушки. Свет тусклых золотистых звёзд освещал молочно-белое гладкое лицо Ючке, которое та запрокинула к небу. Её глаза, были полны невыразимых для Дилфо ощущений, и он не мог объяснить себе: грустит Ючке, изумляется или же злится, слишком сложными были для маленького ордженца чувства чужестранки.

– Ты чего, звёзд никогда не видела? – вопросил Дилфо, не ожидая ответа.

– Ровера сатеру, декина сатери, – чётко и медленно проговорила Ючке мягким голосом, но в нём сквозили нотки холодного ночного серебра. Она не спускала потухших глаз с ясного звездного неба.

– Чего-чего? – не понял Дилфо, он ошеломленно захлопал глазами. На его памяти Ючке впервые за всё время своего пребывания в Орджене что-то говорила в его присутствии. – На каком это языке? Ларфа, ты не знаешь? – обратился он к сестре, совершенно отбросив только ему понятные обиды.

– Не знаю, – покачала головой Ларфа, с неясным сомнением и задумчивостью глядя на лицо Ючке, которое в это мгновение словно излучало свой внутренний холодный свет. – Нужно спросить у Пирта, должно быть он слышал этот язык, когда путешествовал по миру.

– Всё ты у Пирта спрашиваешь! – снова озлобился Дилфо. – Кто ты без него? Ничегошеньки сама не можешь. Идём, Ючке, хватит звёздами любоваться, они здесь не на одну ночь.

Мальчик цепко ухватил девушку за руку и потащил её к Торчащему зубу, та уже опустила голову обратно к земле и без сопротивлений двинулась вслед за Дилфо.

Ларфа осталась одна посреди моря изумрудной травы и одиноко бродящих мимо мохнатых овец. Ордженка подняла голову к небу, но как бы ни старалась, не могла понять, о чём говорят эти безмолвные далёкие, но такие родные звёзды.

На северном краю деревни Атто, не затронутом огнем, я нашёл в стойле лошадь, полудохлую, худую и истощенную, но всё-таки лошадь. Я впряг её в покосившуюся телегу, которая теперь вряд ли кому понадобится, и приглашающим жестом предложил Ючке занять лучшее место на моём импровизированном транспорте – в стогу лежалого сена.

Ючке окинула телегу равнодушным взглядом и с варварским благородством плюхнулась в стог, напрочь позабыв о моём существовании.

Избалованная девица. Хотя чего стоило ожидать от дочери Верховного божества? Но надо отдать ей должное: Ючке не закатывала истерик, не плевалась в мою сторону и вообще была довольно дружелюбна, если подчеркнутую холодность можно назвать дружелюбием. Но для меня даже это, по своему обширной опыту скажу, дорогого стоит. Её братья за мной по всем Юдолям с копьями гонялись, так что равнодушие их сестры меня вполне устраивало. Хотя для полного счастья ещё не помешало бы, если б свергнутая богиня сообщила мне о своих ближайших планах. Свое священное орудие, как я понял, она искать не собирается, раз уж так быстро решила покинуть деревню, тогда что, позвольте узнать, этой особе ещё может быть нужно?

– Куда вас везти, сударыня? – я непринужденно занял место извозчика, словно всегда этим занимался, но признаюсь честно, управлять лошадьми не из седла мне никогда ранее не приходилось. Все четыреста лет своего изгнания я протопал своими ножками.

– В город, – отрезала она. – Желательно крупный и многолюдный.

– Зачем тебе? Решила ворваться в местное благородное общество? Думаешь, тебя там примут с распростертыми объятьями, раз уж ты дочь такого высокопоставленного бога? Или ты считаешь, что твоё орудие утопало в ближайший город, чтобы наверстать упущенное время и повеселиться всласть? А? Так или не так? А если так, то что именно так?

Она промолчала. Неудивительно. Похоже, даже если я с этой дамочкой надолго, выуживать из неё информацию придётся по крупинкам и это в лучшем случае. В худшем – она просто воспользуется моими бесплатными услугами экскурсовода и исчезнет, а моё любопытство так и останется неудовлетворенным.

Нет уж, надо подгадать момент и все узнать. Ничего, я терпеливый, готов хоть сотню лет прождать, мне торопиться некуда, ещё шестьсот лет срок мотать, топча смертные Юдоли.

Мы двинулись вперёд с протяжным скрипом дерева и моими ругательствами, и не без труда выехали на дорогу, что вела в сторону столицы Холгоя.

– Что это за земли? – спросила богиня, когда сожженная деревня скрылась за каменистым кладбищенским холмом.

– А, мы в царстве Холгой, в южной его части. В двух днях пути на северо-восток будет столица – Холлас. Эти земли, кажется, находятся в ведении твоего старшего брата, Бо Юлуна. Сомневаюсь, что ты о них ничего не слышала.

Она промолчала. Интересная из неё выходит собеседница, ничего не скажешь. Но говорила она, всё же, больше, чем её прославленные в Юдоли Смертных братья – те вместо того, чтобы говорить, предпочитали стрелять в говорящего или протыкать его копьями. Боги вообще, если честно, полные невежды во всем, что касается общения, особенно – солнечные.

– Насколько велика столица? – послышался голос Ючке, спустя довольно продолжительный промежуток времени.