Почти смирившись с тем, что я снова всеми позабытый сверженный божок и волен идти куда хочу, и делать, что пожелаю, я добрел до южного края деревни и там остановился. Впереди были поля риса, а за ними голая пустыня. Ноги мои отказывались двигаться дальше, и я не стал им перечить. Тяжело плюхнувшись в дорожную пыль, я устало зевнул и принялся наблюдать за жёлтой бабочкой-однодневкой, что коршуном летала над трупиком мышки-полевки.

Всё. На этом мои поиски заканчиваются. Если эта богиня пожелает ко мне вернуться, то так уж и быть, я приму её в свою компанию, а если же нет – скатертью ей дорога. Найду чем заняться, не в первый раз от меня сбегают.

Глаза слипались от усталости. Передо мной попеременно сменялись ясный день и полная темень приходящего сна. Вокруг постепенно темнело. Небо сменяло свой оттенок на темно-синий, появились золотистые тусклые звёзды, лёгкий туман поднялся с полей и двинулся на деревню. Резко похолодало, я задрожал от холода, и с меня мигом слетело одеяло сонливости.

Минуточку! Солнце садится!

Я вскочил на ноги и поднял голову к небу. Солнце в действительности стремительно двигалось к горизонту, восполняя потраченное на застой время, и на деревню почти махом опустилась промозглая ночь. Неужели солнечные боги вспомнили о своей основной работе в мире смертных и вернули огненный шар на место? Но почему? Произошло что-то, чего они так долго ждали?

Послышался протяжный радостный крик со стороны ярмарочной площади. Смертные праздновали свою победу, не ведая, что боги, скорее всего, даже не заметили их щедрого дара. Что богу Солнца какие-то десятки подаренных жизней, когда он каждый день получает сотни?

И тут я вспомнил про Ючке. Если она всё ещё расхаживает в своих доспехах по деревне и её заметят, то богине больше не удастся нигде скрыться: люди быстро разнесут слухи по округе о внезапно появившемся воине в золотых доспехах и о Ючке узнают даже те, кому до неё нет никого дела. Это, конечно, не мои заботы, но если её поймают, она может рассказать и обо мне, а тогда боги снова могут вспомнить о моём существовании и устроить охоту. Такое уже случалось, поэтому моё беспокойство не беспочвенно.

Тяжко вздохнув, я двинулся в сторону ярмарочной площади, с трудом волоча ноги. Сейчас бы прилечь где-нибудь и уснуть, а не носиться за безумными богинями, которых толком и не разберёшь. Нет, жаловаться, конечно, не на что: прошлая однообразная жизнь бродяги мне давно опостылела, но вот так сразу заставлять меня работать на износ – слишком жестоко. Дали хотя бы передышку на денёк, переварить информацию.

Навстречу мне по своим делам шли весёлые и жизнерадостные жители деревни Лотта, будто бы не они несколько часов назад искромсали своих соседей в угоду богам, которых никто из них никогда не видел. Поразительное свойство человеческого сознания: верить в то, с чем никогда не сталкивался и не замечать тех, кого встречаешь каждый день. Им всем, этим воодушевленным деревенщинам, бесплотный призрак бога дороже близких людей из плоти и крови, которым они ещё недавно мило улыбались. Удивительное лицемерие, но от него никуда не деться: недаром человеческие существа были созданы мирозданием по образу и подобию старых богов, но с одной особенностью, которую ни прошлые боги, ни нынешние не имеют – душа – то, чем нам не дано владеть и то, зачем все существующие и когда-либо существовавшие боги охотятся без остановок. Ради владения этой крошечной голубоватой искоркой, они готовы убивать не только смертных, но и самих себя.

В меня кто-то врезался, но я предпочёл оставить это без внимания: сил никаких не было на выяснение отношений. Через пару шагов меня снова толкнули в плечо, но уже сильнее. Я устало вздохнул и обернулся, готовясь выдавить из себя ругательства, но слова застряли в горле, и я смог вымолвить только:

– Ты?

– Я, – усмехнулась наглая конопатая рожа мальчишки-надзирателя. – А ты, значит, всё-таки выжил. Не думал, что встречу тебя здесь.

Смешно, но я хотел сказать ему то же самое. Припомнив, что планировал разобраться с этим мальцом и понять, кого он мне напоминает, я с горечью усмехнулся. Вот не мог он выбрать более подходящее время? Сейчас нет никакого желания тратить на него ни секунды. Ладно, потом с ним разберусь, если ещё встретимся. Сейчас главное найти Ючке, остальное неважно.

– Рад встрече, – кивнул я рыжему надзирателю и отвернулся от него, собираясь двинуться вперед, но моё левое плечо опять подверглось нападению. И тут я взорвался, несильно, но возмущение моё было велико. Из меня рвалось всё, что накопилось за день:

– Что у тебя за привычка такая вечно тыкать чем-нибудь в людей! Отстань от меня, дай дожить спокойно мои последние дни. Неужели в этом мире никто не уважает старых существ? То падают на них с неба и смотрят сверху вниз, то гонят непонятно куда и непонятно зачем, чтобы после сбежать, не сказав «спасибо» и «прощай»! Никакого уважения к старшим!

На нас стали оборачиваться люди, они настороженно оглядывали меня, одетого в лохмотья, но увидев, что рядом со мной стоит человек в одеждах надзирателя, успокаивались и принимались сочувственно качать головами.

Мальчишка-надзиратель не ожидал от меня такой реакции, но оно и к лучшему: решит, что я сумасшедший, оставит в покое и даст мне спокойно уйти по своим делам.

– Чего ты разорался! – поспешил успокоить меня малец, встряхнув за плечо. – О какой старости идет речь? Тебе и двадцати на вид нет! Совсем свихнулся?

Ох, знал бы ты, сколько тысяч лет за моими плечами!

Но не об этом сейчас. Я решил продолжить ломать комедию и заставить его смутиться, чтобы он, наконец, отпустил меня:

– А нечего приставать к честным людям! Иди куда шёл, не о чем мне с тобой говорить!

Я попытался вырваться из его рук, но малец крепко держал меня за рубаху.

– Чего это ты меня прогоняешь? – усмехнулся надзиратель, скривив лицо в некоем подобии улыбки. – Ты забыл, что являешься нарушителем? Падение солнца не избавит тебя от правосудия, а ну, следуй за мной, надо ответить за свои преступления.

О, боги, какой же ты приставучий.

– Какие такие преступления? Люди добрые, тут клеветник! Он насильно хочет затащить меня в тюрьму, чтоб его! Помогите, люди добрые! – закричал я толпе, что собралась вокруг нас, но никто не откликнулся, только посмеивались.

– Да прекрати ты кричать! – громко зашептал мне на ухо мальчишка-надзиратель. – Зачем притворяешься и строишь из себя дурачка? Чего ты этим добиваешься?

– А кто сказал, что он притворяется? – послышался ироничный женский голос. Мы с надзирателем разом обернулись, вот только реакция у нас была разная: малец окинул девушку незаинтересованным взглядом, словно она была пустым местом, а я уставился на неё во все глаза, совершенно не понимая, что тут происходит. И где она только раздобыла это старье?

– Ты ещё кто? – спросил её надзиратель, гордо вскинув подбородок. Девушка была с ним одного роста и несмотря на то, что одета была в неприглядные лохмотья, её золотистые волосы были всклокочены, а на лице красовалась повязка, закрывающая левый глаз, выглядела она гораздо величественнее, чем мальчишка – хранитель общественного порядка.

– Это… это… – пытался придумать я, но меня избавили от дальнейших объяснений, которые, впрочем, запутали всё ещё больше.

– Я его сестра, а вот вас я вижу впервые, – уверенно произнесла Ючке на чистом холгойском.

Надзиратель взглянул на меня в ожидании подтверждения, но я совершенно ничего не понимал, а поэтому только кивнул.

– Хорошо, раз вы сестра, то, будьте добры, следить за своим сумасшедшим братом внимательнее, – надзиратель оставил моё плечо в покое и непринужденно продолжил. – Разгуливает тут по деревням, бездельничает, не чтит богов, пытается грабить деревенских старост и купцов. За такое его с легкостью могут вздернуть или принести в жертву. Вам повезло, что сегодня, из-за божественного чуда, я добр и щедр на милосердие. Так уж и быть, я его отпущу, но впредь не допускайте подобного.