— Так же, как и я, — взволнованно произнес я. — Мы с вами овечка да ярочка — одна парочка. Одолжите еще денек-другой, прежде чем ставить в известность шефа... А сейчас — летим к нашей пташке. Да поживее.

— У меня машина, — сказал инспектор.

— Машина... полицейская?

— Разумеется!

— У моего подъезда? Вы что, решили окончательно погубить меня во мнении моей консьержки?

На Лионской улице Элен Шатлен не оказалось дома. Привратница высказала предположение, что она воспользовалась последним днем отгула, чтобы прошвырнуться по магазинам. Мы зашли в бистро напротив, где в ожидании окончания дежурства сидел сыщик Фару.

— Мартен на хвосте у курочки, — элегантно отчитался он. — Скорей всего ничего особенного не случилось, иначе бы он позвонил.

Нам не оставалось ничего другого, как терпеливо сносить невзгоды. Приняв такое решение, мы припарковали машину в укромном месте, вернулись в бар и выпили по нескольку кружек пива. Процентное содержание алкоголя в этом пойле не располагало к оптимизму.

К восьми часам сгустилась уже темная ночь, когда в бар вошел какой-то тип, по виду вылитый сыщик. Им оказался тот самый Мартен, которого Фару закидал вопросами. Он только что проводил «курочку» до дома (он тоже говорил «курочка»), мотаясь за ней от Самар к Лувру, от Лувра к Галереям, от Галерей к Веснам. Все его существо вопияло об отвращении, которое вселило в него посещение универсальных магазинов.

— Пошли, — сорвался я с места, — я немного надавлю на нее, а вы проследите за реакцией.

Я назвал себя, и Элен без колебаний открыла дверь. По когда увидела, что я не один, на ее лице отразилось некоторое замешательство. Она была неглупой женщиной и быстро сообразила (я прочел это в ее глазах), что Фару — отнюдь не элегический поэт.

— Послушайте, малышка, — начал я без обиняков, — карты на стол. Все это время полиция следила за вами, и следила по моей просьбе. Оставим до следующего раза выяснение того, прав я или не прав, решившись на эти меры предосторожности. Теперь же я хочу задать вам несколько вопросов. Постарайтесь ответить на них без околичностей. Заметьте: я курю трубку за трубкой, а это признак того, что я здорово не в себе.

Она широко раскрыла свои серые глаза, с испугом отступила, прислонилась к столу и грациозным жестом поднесла руку к груди.

— Вы... патрон, — прошептала она. — Вы... организовали за мной слежку... Зачем?

— Сейчас вопросы задаю я. От гриппа не осталось и следа, не правда ли? Во всяком случае, так мне представляется, раз вчера вы совершили прогулку в предместье Не знаю, в какое именно, но знаю, что на улицу Вокзальную. Вокзальные улицы — это как раз то, что в последнее время чертовски меня интересует.

Говоря это, я вглядывался в глубину ее глаз. И кроме волнения, вызванного нашим неожиданным вторжением, ничего в них не прочитал. Между тем она сказала:

— Это в связи с Бобом.

— Да, в связи с Бобом. Как это вы так быстро догадались? — саркастически произнес я.

— Я не спрашиваю у вас, в связи ли это с Бобом, — отчеканила она решительно и враждебно. — Я просто констатирую, что это в связи с Бобом.

— Тем лучше. Это избавит нас от излишней траты времени. Итак, вы побывали на Вокзальной улице в связи с Бобом?

— Да.

— Где?

— В Шатийоне.

— В доме 120?

— Нет, не 120. В... право, не припоминаю номера... Мне кажется, я никогда его не знала... Это вилла, которую родители Боба снимают в самом конце улицы.

— Значит, вы были у родителей Боба на улице Вокзальной — не припоминаю, в каком доме?

— Да.

— Не шутите со мной, Элен, — угрожающе прорычал я. — Вы слишком хорошо меня знаете, чтобы понимать, что это может обернуться против вас. Я переписал адрес родителей Боба с открытки, которую они послали ему в Лион: улица Рауля-Убак, вилла Ирисов.

— Если бы вы не так активно на меня наседали, может быть, я и смогла бы объясниться. Мы оба правы. Рауль-Убак — это новое название конца Вокзальной улицы. Я и сама узнала об этом лишь вчера. До перемирия она называлась Вокзальной. Мне известно, где это находится, так как я много раз бывала там с Бобом.

Все это она выпалила с не вызывающей сомнения искренностью. Я только и делал, что раскуривал трубку. Мое волнение возросло до предела.

— Что вы делали у родителей Боба?

— Это милые несчастные старики, которых я хорошо знаю. Ездила выразить им соболезнование. И вернулась совсем не веселой. Они получили официальное уведомление о смерти сына. Такой удар, особенно для папаши Коломера. Потрясенный до глубины души, он слег в постель. Так не вовремя... С некоторых пор он работал в Саде ночным сторожем.

Я вцепился в ее блузку.

— Как вы сказали?

— Послушайте, патрон, уберите руки.

Я еще сильнее сжал пальцы.

— Какое имя вы сейчас произнесли?

— Отпустите меня. В плену вы не стали галантнее.

Я разжал пальцы.

— В Саде, — сказала она, расправляя складки на блузке. — Акционерное общество по распределению каких-то ресурсов ⁷. Что-то в этом роде...

— Далеко ли это от дома Коломеров?

— Далековато, но вполне доступно. На той же Вокзальной улице.

— В доме 120?

— Дался вам этот дом 120. Там что, пансион для благородных девиц? Нет, я не знаю номера.

— Но так или иначе, Вокзальная улица достаточно велика, чтобы на ней мог находиться дом с таким номером?

— Думаю, да.

— Едем, — сказал я Фару. — Мне кажется, Элен говорит правду Сейчас выясним, что же это за таинственный и зловещий дом 120 по улице Вокзальной. Теперь нам известно, где он находится.

— Господин Бюрма, — глухо отчеканила моя бывшая секретарша, — не вздумайте возвращаться ко мне, не приготовив извинений.

Вместо меня ей ответил Фару.

— Инспектор Фару из судебной полиции, — сказал он, предъявляя удостоверение. — У меня куда меньше оснований, чем у господина Бюрма, доверять вам. Вы премного меня обяжете, если останетесь здесь впредь до особого распоряжения. В противном случае, довожу до вашего сведения, что куда бы вы ни пошли, за вами будет установлена слежка.

— Кое-что проясняется, — сказал я, располагаясь на сиденье «рено» полицейской префектуры. — Завладев криптограммой, Коломер отправляется в библиотеку, где штудирует садистские книги. Эти штудии наводят его на помер 120. В тот же день он получает от родителей открытку, из которой узнает, что его отец работает в Саде.

(Из-за плохой орфографии я не обратил внимание на эту аббревиатуру, которая подсказала Бобу название улицы — ведь он там родился и прекрасно знал эти места.)

— Как же ему удалось так точно вычислить адрес? — проворчал Фару, который, слушая меня, одновременно давал указания шоферу.

— Благодаря Льву, слову, в котором он допустил орфографическую- ошибку — это у него наследственное, — переписывая криптограмму. Там было: «от Льва», а не: «из Лиона» ⁸. «Если ехать от Льва (Бельфорского), то после встречи с божественным и инфернальным маркизом (Садом)- это будет, самая изумительная...» и так далее из «120 дней». Если, ехать из Парижа, дом, в который мы направляемся, расположен за Обществом водных ресурсов. Будем надеяться, что в нем нас ждет столько же. если не больше, открытий, сколько мне удалось сделать вчера, в департаменте Сарта, ибо многое еще остается неясным. Например: как криптограмма попала в руки Коломера? Зачем он стал снимать с нее копию? Что навело его на мысль о важности этого адреса? Каким путем он пришел к выводу о необходимости увязать все это с Джо Эйфелевой Башней? Во всем этом больше вопросов, чем ответов.

— Вот именно. Не говоря уже о тех, которые связаны с Жоржем Парри. Как он оказался в военной форме? Почему его истязатели, которые не произвели на меня впечатление людей, поклоняющихся Святым Дарам, поскольку подвергли его таким пыткам, сохранили ему жизнь?