То же самое творилось и на Карельском перешейке, где аналогичную линию строили в ударном темпе от Финского залива до Ладожского озера. Даже расстояние было почти таким же, лишь немногим большим, зато надежно закрывало путь финнам и немцам к Ленинграду с обоих направлений. Также проложили и дороги вдоль линии укреплений, и тут очень пригодились инженерные машины.

Опустив отвал, сорокатонный бронированный монстр просто пер напролом сквозь леса, но даже и он не везде мог проехать напрямик. Порой ему на пути встречались такие камни, что даже он не мог их не то что убрать с дороги, а лишь хоть немного сдвинуть. Ну и, безусловно, преградой были крутые и глубокие овраги, которых в Карелии хватало. В таких местах просто срывали отвалами часть грунта, сглаживая проход и делая возможность проезда техники, а затем трамбовали его, по возможности подсыпая туда щебенку для лучшего качества дороги. Для сухого времени такие дороги вполне были проходимы и должны были сыграть свою немалую роль в деле обороны.

Таким образом, Попов и Жданов, насколько смогли, обезопасили основные направления, по которым ожидалось наступление противника. Эти действия намного облегчили оборону города: когда позже противник достиг этих укреплений, то надежно завяз перед ними. Качественно построенные и обороняемые достаточным количеством войск, они заставили немцев остановиться. По крайней мере, пока ни о какой блокаде не могло быть и речи: вовремя использовав свои силы и возможности, Попов и Жданов смогли остановить врагов на дальних подступах к Ленинграду, и теперь остальное уже мало от них зависело, со своей стороны они сделали все, что только было можно.

Достаточно быстро захватив Прибалтику, командующий группой армий «Север» генерал-фельдмаршал Вильгельм фон Лееб перенаправил свою 4-танковую группу генерал-полковника Гепнера на меня. Это ставило мой фронт в очень опасное положение, так как западный фланг оказался открыт для немецкого удара. Хотя сейчас все шло с заметным опозданием, но все же немцы продвигались вперед, и мне было просто необходимо на это реагировать. Пришлось в срочном порядке перебрасывать оба моих мехкорпуса на западный фланг, а самому просить о срочной встрече у Сталина, потому что без его одобрения я не мог действовать дальше, чтобы обезопасить свой фронт.

12 июля 1941 года, Кремль, Москва

Я довольно быстро, всего в течение дня, получил разрешение на встречу. Кроме самого Сталина в его кабинете, правда по моей просьбе, присутствовал и маршал Шапошников, а также там, к моему удивлению, оказался и Жуков[41].

– Здравствуйте, товарищ Павлов, проходите. Что за вопрос у вас возник, что решить его можем только мы с Борисом Михайловичем?

– Здравствуйте, товарищи. Вопрос очень серьезный. На своем участке фронта я организовал хорошую оборону, противник лишь теряет свои войска в бесплотных попытках прорвать линию обороны, но это только в Белоруссии. Меня на данный момент очень сильно беспокоит Прибалтика. Немецкая группа армий «Север» достаточно успешно продвигается там вперед, наши части, набранные из прибалтов, крайне ненадежны, происходят случаи массового дезертирства, а то и хуже, перехода на сторону врага, а я ведь еще год назад предупреждал о ненадежности призывного контингента из Прибалтики.

– Да, к сожалению, вы оказались правы… Но что вы хотите сейчас? Переиграть произошедшее не в наших силах.

– Знаю, просто я хочу предотвратить катастрофу, которая неминуемо разразится, если срочно не принять необходимые меры, и вся проблема в том, что эти меры очень неприятные. Я готов достаточно долго сдерживать противника, но если мне во фланг выйдут немцы, то в итоге мы рискуем получить огромный котел, в котором окажется весь Западный фронт. Сейчас я направил оба своих мехкорпуса на западный фланг, тем самым практически оставшись без резервов. Вот посмотрите сами… – С этими словами я развернул на столе карту с отображенной на ней обстановкой. – От Чудского озера и почти до Полоцка нормальной обороны у нас нет. А ведь это угроза не только мне, но и Ленинграду. Кроме того, есть еще и Нарва, где могут прорваться немцы.

– Вот насчет Нарвы, товарищ Павлов, вы можете не беспокоиться: командующий Северным фронтом генерал Попов уже строит вдоль реки Нарвы полевые укрепления, причем с массовым привлечением вашей задумки – бронекапониров. Кроме того, туда переброшен и 6-й мехкорпус из-под Пскова.

– А вот это тогда его ошибка, товарищ Сталин. Если он построит нормальную оборону, как у меня, и заранее разместит там тяжелую артиллерию и достаточное количество войск, то вполне справится и без мехкорпуса, а он больше пригодится как раз под Псковом. Мехкорпус создавался, как маневренное соединение. Смотрите сами, от Балтийского моря до Чудского озера достаточно небольшое расстояние, остатки Прибалтийского фронта вполне смогут удержать на подготовленных позициях противника, тем более, если они будут усилены частями Северного фронта. А вот с другой стороны Чудского озера такую оборону быстро не построишь, да и части для ее удержания нужны. Кстати, а где 5-й мехкорпус?

– Его Попов отправил на Карельский перешеек, защищать Ленинград с севера.

– В принципе правильно, но и про запад забывать нельзя. Так вот, если в кратчайшее время на моем западном фланге не будет выстроена крепкая и надежная оборона, то я буду вынужден отдать приказ на отход, чтобы сберечь фронт, в противном случае противник сначала нарушит мое снабжение, а потом просто возьмет части фронта в кольцо.

– Борис Михайлович, товарищ Жуков, а что вы скажете?

– Разрешите, товарищ Сталин?

– Да, конечно, Борис Михайлович, я слушаю вас.

– В общих чертах генерал Павлов прав, угроза его западному флангу может привести к окружению и последующей гибели всего его фронта. Конечно, сейчас отход его войск крайне нежелателен, но надо начинать к этому готовиться. Кроме того, сосредоточить свое внимание на линии Псков – Остров – Опочка – Витебск – Могилев – Гомель. Естественно, не хочется отдавать противнику свою территорию, но, боюсь, у нас просто нет другого выхода.

– А что по этому поводу думает генерал Жуков?

– Я согласен с маршалом Шапошниковым, товарищ Сталин, в сложившейся ситуации это будет наилучший выход. Таким образом мы запираем немцам дорогу и на Ленинград, и на Смоленск с последующим ударом на Москву и на западный фланг Южного фронта.

Сталин надолго задумался, а мы стояли и терпеливо ждали его решения.

– Ну хорошо, товарищ Павлов, сколько времени вам потребуется для строительства полевой обороны от Витебска до Гомеля?

– При наличии необходимых стройматериалов не менее двух недель. Брошу на это все саперные и инженерные части, а также всю специализированную технику. Только, товарищ Сталин, надо тогда незамедлительно приступать к эвакуации предприятий и населения, пока это еще можно. По крайней мере до этой линии включительно.

– Хорошо, приступайте, я тоже дам соответствующее распоряжение, а кроме того, распоряжусь начать массовое строительство ваших бронекапсул. Но и вы делайте что хотите, но минимум эти две недели держите фронт.

– Слушаюсь, товарищ Сталин.

Когда я выходил из кабинета Сталина, то казалось, что с моих плеч упала целая гора. Просто я помнил по истории, как долго упирался Сталин с оставлением Киева, в результате большая часть наших войск попала в окружение и практически полностью в нем сгинула. Сейчас же мне повезло, что и Шапошников, и Жуков были компетентными военачальниками и сразу увидели угрозу моему фронту. Пожалуй, лишь с помощью их заступничества мой план был принят Сталиным так быстро. До вылета самолета есть еще несколько часов, а потому прямо из Кремля я рванул к себе на квартиру

– Дима! Родной!

С этими словами ко мне на шею бросилась жена, как только я зашел в нашу квартиру Мне повезло, вся семья была дома. Вслед за женой на меня бросились дети, жаль, что времени было очень мало, но и так я смог провести с родными почти полтора часа. Это время пролетело мгновенно, и вот приходится снова прощаться с семьей, а дальше – аэродром и вылет на транспортнике, правда, под прикрытием шестерки истребителей, новых И-18.