Даже не говоря о том, что им нужны наши ресурсы, показатель того, что в нашей стране люди живут хорошо и нет эксплуатации народа, будет для их власти явной угрозой.

Мехлис и хотел бы возразить на это, но не смог. Конечно, то, что я сказал, в контексте можно было выдать за троцкизм, но все вместе, наоборот, говорило о правильности выбранного Сталиным курса. Не отрицаю, прошел я тут, можно сказать, по грани, но своего добился, смог склонить мнение большинства на необходимость сохранения уже практически построенной линии обороны. Ведь в той истории даже в разоруженных дотах успевшие занять их наши войска оборонялись дольше, чем на открытых участках. А тут немецкий вермахт встретят полностью укомплектованные укрепления, и я постараюсь дополнить их еще больше полевыми укреплениями, по крайней мере в Белоруссии точно.

9 марта 1940 года

Сегодня неожиданно для меня пришел приказ, в котором я назначался командующим Белорусским особым военным округом (через несколько месяцев он получит наименование Западного особого военного округа). Неожиданность была не в том, что меня назначили туда командующим, а время назначения. Я в свое время очень хорошо изучил историю своего полного тезки и потому знал, что в реальной истории он должен был получить это назначение только 7 июня этого года. Главное, что на должности руководителя Главного автобронетанкового управления я уже сделал все от меня зависящее и по праву мог гордиться проделанной работой.

Вся та техника, которая должна была поступить на вооружение нашей армии в тяжелые годы войны, начала поступать значительно раньше, причем зачастую с уже исправленными детскими болезнями. Теперь немецкий вермахт встретят не устаревшие Т-26 и БТ, а новейшие легкие Т-50, средние Т-34, по сути являющиеся Т-44, и тяжелые КВ, а кроме них еще целый ряд различной бронетехники, от легкой до тяжелой. Да и с мехкорпусами тоже получилось очень хорошо, пускай их будет только восемь, зато они полностью сформированы и вооружены, вернее последние четыре еще только в плане, но до начала войны вполне успеют. Это не то, что было в реальной истории, когда мехкорпусов было много, вот только полностью укомплектованных – мало.

А дома меня ждала еще одна тяжелая битва, жена, когда узнала о моем новом назначении: и что я хочу оставить ее с детьми в Москве, включила режим пилорамы и начала выносить мне мозг требованием взять ее с собой.

– Сашенька, да пойми ты, я забочусь исключительно о вас.

– Знаю я вас, мужиков, небось, хочешь меня здесь с детьми оставить, а сам покуролесить в Минске!

– Ладно, слушай внимательно, только чтобы никому ни-ни, а то за такое и арестовать могут.

Жена при этих словах сразу притихла.

– Обстановка в мире, как я и предполагал, накаляется, по моим прикидкам, в этом году Германия нападет на Францию, чтобы обезопасить свой тыл, а в следующем – уже на нас. Как ты думаешь, как мне будет воеваться, когда я буду беспокоиться о вас, о тебе с детьми, если вы будете в Минске? Тем более что сдержать немцев будет нелегко, на начальном этапе войны нам даже придется отступить, и только немного позже, когда перемелем основные силы немцев, пойдем вперед. Кроме этого, ты о детях подумала? Как им менять школу, оставить друзей? Для них это будет большим стрессом.

– Дима, может, стоит предупредить товарища Сталина?

– Не беспокойся, Сашенька, товарища Сталина я уже давно предупредил, рассказал ему о возможном развитии дел, и он в курсе, но сама понимаешь, это не для всеобщего обсуждения. Скажешь кому – и тут же донос настрочат, так что ни с кем об этом не говори и не обсуждай.

– Хорошо, Дима, я останусь с детьми в Москве.

– Вот и хорошо.

Слава Богу, смог уговорить жену остаться здесь, а сам, сдав дела комдиву Федоренко, убыл в Минск[34].

По прибытии в Минск сначала знакомился со штабом военного округа, затем отбыл с инспекцией укрепрайонов, необходимо было своими глазами все осмотреть, а не довольствоваться чужими отчетами. Только ознакомившись со всем лично и все проконтролировав, можно было приступать к финальной части своих планов по организации обороны.

Когда занят, то время летит, порой даже не успеваешь за его ходом, – оно пролетит быстро, а сделать надо еще прилично. Зато потом немцев будет ждать большой смертельный сюрприз. И хотя я не надеялся их удержать на границе, по крайней мере, рассчитывал продержать до осени на линии укреплений старых рубежей, той самой линии Сталина. А заодно значительно проредить состав немецкого вермахта, выбив в нем самые обученные и подготовленные войска. Вот чего точно не будет, так это того катастрофического разгрома, что понесла Красная армия в моей истории. И как говорят джедаи в одной далекой-далекой галактике, «да пребудет с нами сила».

Через пару недель после того как я вник в дела округа, настало наконец время и для разговора с руководством республики. В конце концов нам тут предстоит вместе оборону держать и вместе готовиться к началу войны, а по моим планам мне много чего от него требовалось. Первым на очереди был первый секретарь Белоруссии Пономаренко, вот такой каламбур получился. К нему на прием я попал без труда, стоило только позвонить в секретариат и попросить о встрече, как уже на следующий день я был у него.

– Добрый день, товарищ Павлов, или можно по имени-отчеству?

– Здравствуйте, Пантелеймон Кондратьевич, конечно по имени отчеству лучше, нам тут вместе предстоит руководить, хоть и каждому своим, но все равно, думаю, лучше дружить и вместе делать общее дело, чем интриговать друг против друга.

– Рад такое слышать, я только за, так с чем вы ко мне пожаловали, по делам или просто представиться?

– Знаете, пожалуй, и по тому, и по другому поводу.

– И чем я могу вам помочь?

– Многим, Пантелеймон Кондратьевич, многим. То, что я вам сейчас скажу, в руководстве страны знают, это не секрет, я сам лично об этом говорил товарищу Сталину, просто это не для всех. Незачем понапрасну нагнетать обстановку и давать поводы для паники.

– Право слово, заинтриговали вы меня, Дмитрий Григорьевич.

– Уж как есть. По моим прогнозам, у нас на носу война, все, что я прикидывал, уже сбылось, поэтому я более чем уверен, что Германия в этом году начнет войну с Францией и разгромит ее, после чего уже в следующем году нападет на нас.

– Почему вы так уверены в этом? Я могу допустить войну с Францией, тем более что технически Германия и так находится с ней в состоянии войны. Ведь после того, как в прошлом году французы объявили войну немцам, официального мира они так и не заключили, но почему, по-вашему, немцы выиграют, ведь в Империалистической войне они проиграли французам?

– Тут, Пантелеймон Кондратьевич, не все так просто, как кажется. Да, в прошлой войне немцы проиграли, но не одним французам, а целой коалиции стран. Более того, на момент подписания капитуляции на территории Германии не было ни одного вражеского солдата, наоборот, это Германия оккупировала вражеские территории. Воевать немцы умеют, а потому они быстро разгромят французов, думаю, им понадобится для этого не больше трех месяцев. А вот затем уже примутся за нас. Считаю, что они нападут на нас весной – летом следующего года.

– Вы уверены в этом?

– Более чем, впрочем, долго ждать не придется, не позднее середины лета, а то и раньше Гитлер нападет на Францию, и вы сами убедитесь в правоте моих выкладок[35].

– Хорошо, возможно, вы и правы… Но что вы хотели от меня, вы ведь не просто так пришли, я прав?

– Да, вы правы, а хочу я от вас помощи в создании укрепрайонов.

– Простите, Дмитрий Григорьевич, но это не относится к моей компетенции, чем же я смогу вам помочь?

– Многим, Пантелеймон Кондратьевич, очень многим. В Минске расположены различные предприятия, в том числе и металлургические. Сейчас вы можете просто обдумать мою просьбу и прикинуть, как ее выполнить, когда убедитесь, что я прав. Ничего сверхъестественного от вас я не прошу.