***

У нас с Сэмом была нескончаемая переписка по электронной почте, но только на День Благодарения я снова увидела его во плоти. Сью пригласила нас присоединиться к ним на ужин с индейкой, и мои родители с радостью согласились. Возможно, они не были уверены в Сью, когда впервые встретились с ней, но я видела, что они потеплели к ней. Прошлым летом они пару раз приглашали её на чашечку кофе, и я слышала, как мама рассказывала папе о том, как она впечатлена тем, что Сью одна воспитывает «этих двух милых мальчиков», и как у нее «должно быть острое деловое чутье», раз Таверна добилась такого большого успеха.

Сэм предупредил меня, что его мама, как правило, переусердствовала на каникулах с тех пор, как умер его отец. Она и слышать не хотела о том, что мои родители принесут какую-нибудь еду. Поэтому мы заявились с вином, бренди и букетом цветов, которые мы с мамой купили в продуктовом магазине. Солнце было низко в небе, и дом Флореков выглядел так, словно светился изнутри. Запах индейки донесся до нас, когда мы поднялись на крыльцо, и дверь распахнулась ещё до того, как мы постучали.

Сэм стоял в дверном проеме, его густая копна волос была расчесана и зачесана набок.

— Я слышал ваши шаги по гравию, — сказал он, увидев удивленные выражения на наших лицах. Затем он добавил нехарактерно веселое «Счастливого Дня Благодарения!» и придержал дверь одной рукой, отступив в сторону, чтобы впустить нас.

— Могу я взять ваши пальто, мистер и миссис Фрейзер? — спросил он.

На нём была белая рубашка, заправленная в брюки цвета хаки, что делало его похожим на помощника официанта в любимом французском ресторане моих родителей.

— Безусловно. Спасибо, Сэм, — сказал папа. — Но Диана и Артур прекрасно бы справились.

— Эй, ребята! Счастливого Дня Благодарения! — Сью поприветствовала моих родителей, широко раскинув руки, в то время как я положила подарки, которые держала в руках, на пол и сняла пальто.

— Могу я взять это, Персефона? — спросил Сэм с преувеличенной любезностью, протягивая руку за моим пальто.

— Почему ты так разговариваешь? — прошептала я.

— Мама произнесла нам большую речь о том, что мы должны вести себя наилучшим образом. Она даже разыграла карту «сделай так, чтобы твой папа гордился тобой». Он был большим знатоком хороших манер, — тихо сказал он. — Кстати, ты прекрасно выглядишь сегодня вечером, — добавил он преувеличенно восторженным тоном.

Я проигнорировала его комментарий, хотя и приложила дополнительные усилия, расчесав волосы, чтобы они блестели, и надела свое бордовое вельветовое платье с пышными рукавами.

— Ладно, прекрати, — сказала я. — Этот голос, который ты используешь, вызывает у меня мурашки.

— Понял. Никакого странного голоса, — он ухмыльнулся, затем присел, чтобы поднять с пола бутылки и цветы. Когда он встал, то наклонился ближе и сказал: — Я серьёзно. Ты и правда хорошо выглядишь.

Его дыхание на моей щеке заставило меня покраснеть, но прежде чем я смогла ответить, Сью заключила меня в объятия.

— Я так рада тебя видеть, Перси. Ты прекрасно выглядишь.

Я поблагодарила её, всё ещё не оправившись от комментария Сэма, и помахала Чарли, который стоял позади неё.

— Красный — твой цвет, Перс, — сказал он.

На нём были черные брюки и рубашка в тон его бледно-зелёных глаз.

— Я и не знала, что ты умеешь полностью одеваться, — ответила я.

Чарли подмигнул, а затем Сью провела нас в гостиную, где в каменном очаге потрескивал огонь. Пока Сью заканчивала на кухне, Сэм передавал подносы с сыром и миски с орехами, а Чарли принимал заказы на напитки, предлагая маме джин с тоником и спрашивая папу, хочет ли он красного («это пино нуар») или белого вина («совиньон блан»). Мои родители выглядели одновременно впечатленными и удивленными.

— Ресторанный ребёнок, — вот и всё, что сказал Чарли в качестве объяснения.

Сью присоединилась к нам, когда все было почти готово, и выпила с моими родителями. Она была более накрашена, чем обычно, в облегающей черной водолазке и брюках-капри. Её светлые волосы были распущены, длиною до плечей, а губы накрашены розовой помадой. Это привело к тому, что она выглядите одновременно старше и красивее. Моя собственная мама не была непривлекательной — она поддерживала аккуратный боб со своими темными прямыми волосами и имела странные глаза цвета ржавчины — и она была модной. Но Сью была красивой красивой.

К тому времени, когда мы сели ужинать, наши лица раскраснелись от огня и перекликающихся разговоров. Чарли и Сэм принесли блюда, тарелки и миски с гарнирами и соусами, а Сью понесла индейку во главу стола и сама разделала её. Мальчики взялись за еду с впечатляющей скоростью, забыв о хороших манерах, а мои родители наблюдали за происходящим, разинув рты.

— Видела бы вы мои счета за продукты, — засмеялась Сью.

Я села рядом с Сэмом, и когда потянулась за второй порцией картофельной запеканки, он ошеломленно посмотрел на меня.

— На тебе нет браслета, — тихо сказал он, его вилка застыла на полпути ко рту, на конце был наколот кусочек темного мяса.

— Э-э, нет, — ответила я, наблюдая, как в его глазах вспыхнула боль. Я чувствовала себя неловко, надевая его при Делайле, но я не могла сказать этого прямо сейчас. — Тем не менее, он всё ещё у меня. Он у меня дома в шкатулке с драгоценностями.

— Ты бессердечна, Перс. Сэм никогда его не снимает! — Чарли вмешался, и болтовня, которая кружилась вокруг нас, прекратилась. — Он взбесился, когда мама захотела его постирать. Думал, что он испортится в стиральной машине.

— Так бы и произошло, — категорично сказал Сэм, его щеки окрасились пунцовыми пятнами.

— Мы постирали его вручную, и всё было в порядке, — сказала Сью, либо не замечая напряженности между двумя мальчиками, либо вообще игнорируя её. Она вернулась к болтовне со своими родителями.

— Придурок, — пробормотал Сэм себе под нос, глядя в свою тарелку.

Я наклонилась ближе и прошептала: — Я надену его в следующий раз. Я обещаю.

***

Мама и папа разрешили мне пригласить Делайлу в коттедж на первую неделю лета. В последний день июня мы вчетвером ехали в новой битком набитом внедорожнике моих родителей. Мои колени подпрыгивали от предвкушения к тому времени, когда мы свернули на Дорогу Голых Скал, и на моем лице была огромная, глупая улыбка. Коттедж нуждался в дополнительной работе, прежде чем мы приедем зимой, поэтому я не видела Сэма со Дня Благодарения, а это было семь месяцев назад.

— Что с тобой такое? — прошептала Делайла через груду багажа. — Ты выглядишь безумной.

Я отправила Сэму сообщение с нашим предполагаемым временем прибытия вечером перед отъездом, ещё одно, когда мы паковали вещи в машину, и ещё одно непосредственно перед тем, как мы выехали с подъездной дорожки. Он ненавидел мэссенджеры и не ответил ни на одно из моих сообщений. Тем не менее, я знала, что он будет ждать нас, когда мы приедем. Но я не была готова увидеть две очень высокие фигуры, стоящие снаружи коттеджа.

— Это они? — прошипела Делайла, вытаскивая из кармана тюбик блеска для губ.

— Да? — сказала я, не совсем веря в это. Сэм был высоким. Типа, очень высоким.

Я выскочила за дверь прежде, чем папа заглушил двигатель, и бросилась к нему, обхватив руками его стройный торс. Его жилистые руки обхватили меня, и я почувствовала, как он затрясся от смеха.

Я отстранилась с широкой улыбкой.

— Привет, Перси, — сказал он, высоко подняв брови под растрепанными волосами.

Я замерла при звуке его голоса. Он был другой. Низкий. Я быстро преодолела свой шок и схватила его за руку.

— Первое обновление, — сказала я, держа свое запястье рядом с его, выстраивая наши браслеты рядом. — Не снимала его с тех пор, как прошел День Благодарения, — добавила я.

Мы ухмыльнулись друг другу, как сумасшедшие.

— Так нам будет на чём клясться, — сказала я.

— Слава богу. Это была моя забота номер один.

Сарказм сочился из слов Сэма, как карамель из шоколадного яйца. Он был доволен.