С в е т л а н а. Займись чем-нибудь.

Г е н н а д и й. Выйди, я сказал! Потолковать надо.

С в е т л а н а. Все сто раз перетолковано.

Г е н н а д и й (бешено). Не все! Если не поняла — объясню!

С в е т л а н а. Оставь меня в покое. (Вешает трубку.)

Геннадий исчезает.

Л е г к о в (ходит вдоль комнаты, попыхивая сигареткой). Радуйся, Легков, пока она кому-то отказала. И на том спасибо. (Останавливается, смотрит на портрет женщины на стене.) А эта откуда взялась? (Пристально рассматривает картину.)

С в е т л а н а (еще не оправилась от разговора). Узнаешь?

Л е г к о в. Певица? Та самая? Не может быть! (Смотрит.) В точности, какой я ее увидел в первый раз у тебя. И шляпа, и корзинка. Потрясающе! (Вглядывается в картину.) Но глаза… и рот… Нет, показалось.

С в е т л а н а (недоверчиво). Неужто нравится? А я как-то не пойму.

Л е г к о в. Не то слово! (Задумался.) Странно, глаза как у… постой! А где же остальные картины?

С в е т л а н а (отмахнулась). Э… Календарев чудит. Надумал из меня самодеятельность делать. Ему, видишь ли, выставка в клуб нужна. Для галочки. Вчера они с Олеськой все и сволокли. (Засмеялась чему-то.) Ну их!

Л е г к о в. Вот как! (Спохватившись.) Черт, я же забыл! Рыбец в академическом буфете обломился. (Распаковывает.) Видала, какой? Повезло. И это. (Выкладывает на стол шампанское.) Я у тебя везучий.

С в е т л а н а. Гуляем?

Л е г к о в. Имеем право.

С в е т л а н а. Кто это имеет право?

Л е г к о в. Например, я. Во-первых, деньги, как выяснилось, совсем неплохая штука. Во-вторых, как ты верно однажды заметила, — свобода. О!.. Знаешь ли ты, что такое свобода? Нет, ты не знаешь…

С в е т л а н а. Разумеется.

Л е г к о в. Свобода — это право принадлежать себе. Никакого насилия над личностью. (Режет рыбу.) Представь, оказалось, это крайне трудно. Более того, выяснилось, что самое труднее быть самим собой.

С в е т л а н а. Еще бы.

Л е г к о в (пробуя рыбу). Большую часть жизни, милый мой Светик, мы живем по чьим-то предначертаниям. Так? С утра уже тебя опутывает невидимая схема привычных условностей. Это ты должен, туда ты обязан, к этому привык. Заведенный черед, созданный многими людьми и обстоятельствами, рано или поздно по капле вытесняет твое собственное, единственное. Только тебе предназначенное природой. И однажды…

С в е т л а н а. Однажды ты приходишь к свежей мысли, что жизнь прошла впустую.

Л е г к о в (режет). Еще чего! Просто однажды ты просыпаешься и спрашиваешь себя — когда последний раз ты делал то, что истинно любишь? Где люди твоей души, почему ты окружен «нужниками»? И куда все ушло? (С азартом открывает бутылку.) Знаешь, почему я сделал тебе сразу все предложения?

С в е т л а н а (с заминкой). Потому что… как следует не подумал.

Л е г к о в. Потому что с тобой я такой, какой есть. Что ты усмехаешься? Не веришь?

С в е т л а н а. Верю. Ты из тех, кто говорит правду. Хотя, если честно, давно никому не верю — одни обещания.

Л е г к о в (заводясь). В этом ты права. Все норовят от тебя отделаться. Раньше зовет тебя человек летом на рыбалку съездить или в море с маской по дну походить, потом, в спешке, в делах он это все забудет. Понятно, ритм века! Но сейчас-то уже в тот самый момент, когда он тебе говорит, он точно знает, что всего этого не будет. Твердо знает. Просто он тебя обволакивает словами, чтобы отвязаться, чтобы отделаться по-хорошему. Болезнь века — всеобщая необязательность.

С в е т л а н а. Да, дружочек. Люди слова — как белые журавли, все на счету. Так что подождем до завтра.

Л е г к о в. А завтра что?

С в е т л а н а. Завтра? (Беспечно рассмеялась.)

Л е г к о в. Если ты о Лидии — мы с ней все обсудили, как только я приехал. (Маленькая заминка.) Я… отдал дань прошлому. И представь, она поняла все. (Наливает снова.) Так что же может произойти?

С в е т л а н а (с усмешкой). Сегодня, милый, ты — на коне. (Отбирает бутылку.) Все женщины у тебя — блондинки, все люди — братья.

Л е г к о в. Пусть так. (С аппетитом начинает жевать рыбу.) Но к моим заявлениям, касающимся нас с тобой, это не имеет ни малейшего отношения. Ясно? Впрочем, сама убедишься. (Обнимает ее.) Бог мой, никак не привыкну, что такая женщина со мной…

Кончается музыка. Пауза.

Послушай, почему мы не пьем?

С в е т л а н а. Хватит.

Л е г к о в. Чуть-чуть. Для полноты жизни. Знаешь, в горах я все время думал об этом. О полноте жизни.

С в е т л а н а. Да?

Л е г к о в (потягиваясь). Казалось, будто мысль перетекает через все твое тело и ты изумленно следишь за ее движением. Я тебе, по-моему, уже говорил?

С в е т л а н а. Может быть.

Л е г к о в. Оказывается, думать без помех — величайшее счастье.

С в е т л а н а. Неужто?

Л е г к о в (не слушая). Никогда бы не поверил, что смогу быть абсолютно один… и несказанно счастлив. Всегда мне были нужны люди. Много людей. (После паузы.) Знаешь, у одного поэта висел на стене плакат «Жажду одиночества», и… и (вдруг начинает смеяться) на плакат взирали толпы друзей, ежедневно ломившиеся к нему. Вот это про меня. Наверно, я жаждал одиночества именно потому, что не вылезал из компаний. Фантастическая смесь честолюбия и человеколюбия.

С в е т л а н а (улыбается). Портрет нашего Нерукотворова.

Л е г к о в. При чем здесь Нерукотворов?

Звонок телефона. Светлана снимает трубку. На другом конце у трубки возникает  Н е р у к о т в о р о в.

Н е р у к о т в о р о в (покашливая и причмокивая). Приветствую, мамочка. Для чего я вам понадобился?

С в е т л а н а. Вы? (Растерянно.) Вроде… ни для чего, Иван Сидорыч.

Н е р у к о т в о р о в. Значит, показалось. (Отстранился от трубки, огляделся.) А Олеся к вам не забегала?

С в е т л а н а. Нет.

Н е р у к о т в о р о в. И не звонила?

С в е т л а н а. Не-ет.

Н е р у к о т в о р о в. Ну дела! А впрочем, у вас ведь гость.

С в е т л а н а. Вам и это известно?

Н е р у к о т в о р о в (уже начинает спешить). Нам, Светлана Николаевна, все известно. Между прочим, вашего гостя повсюду ищут.

С в е т л а н а. Ищут?

Н е р у к о т в о р о в. Да, деточка. Лидия объявилась.

С в е т л а н а. Лидия?

Н е р у к о т в о р о в. Утверждает, что товарищ Легков вещи у нее забыл. Ну ладно, гуляйте, молодежь. Некогда мне. (Исчезает.)

Прежняя мизансцена. Л е г к о в  и  С в е т л а н а.

Л е г к о в. Ты что? Не слушаешь меня?

С в е т л а н а. Я?

Л е г к о в. Тебя словно не было здесь.

С в е т л а н а. Что ты, очень даже внимательно…

Л е г к о в. Знаешь, порой я верю, что придет время, когда мысль моя найдет сказочное продолжение — всего будет в достатке, чего человек ни пожелает. Неограниченная добыча пищи, энергии, постоянное очищение среды.

С в е т л а н а (улыбаясь). Хорошо. И главное, просто, как помидор.

Л е г к о в. Я так и знал.

С в е т л а н а. Что?

Л е г к о в. Когда это произносишь вслух, все сразу опошляется. (Задумался.) Ну, милая, не хочешь пить, будем танцевать. (Встает, ставит пластинку.) Хотя за признание ВАСХНИЛом моих очевидных заслуг надо бы выпить. (Целует ее.) Люби меня, ладно?

С в е т л а н а (после паузы). Уговорил.

Л е г к о в (после паузы). Чего же ты ждешь от меня?

С в е т л а н а. Ничего.