— Честно говоря я не подходил к этому с такой стороны.

— Когда противник перестанет зверствовать, тогда и я стану соблюдать Женевскую конвенцию, а пока пленных я не беру, и уничтожаю всех, не смотря на то, здоров он или ранен. А за свои действия, когда мы выйдем к нашим я готов ответить, хотя думается мне, что скоро бомбежки и обстрелы наших госпиталей и беженцев прекратятся.

— Хорошо, оставим этот вопрос на потом, скажите, откуда вы? Ваш передвижной госпиталь, его оборудование, откуда оно? Да и ваша техника, я видел и танки и машины.

— Извините товарищ полковой комиссар, но на этот вопрос я не имею права вам отвечать, у вас просто нет необходимого уровня допуска. Все подробно будет доложено только Лаврентию Павловичу или его заместителям, больше я ничего вам сказать не могу.

Полковой комиссар явно был недоволен, он мог только гадать кто мы такие и откуда, но ни каких подтверждений своим догадкам получить не мог.

Еще с марша, в напралении к интересующиму нас мосту была выслана лучшая разведгруппа отряда, оснащенная самым лучшим оборудованием. Еще до совещания с командирами, от нее пришло донесение, что добрались хорошо и прриступили к вполнению задания. Теперь же, через Маркони они прислали подробную фото и видеосъемку моста и его окрестностей.

Изучив внимательно присланные мне материалы, пришел к крайне неутешительному выводу — это место и способ переправы нам не подходит, от слова совсем, и вот почему…

Во-первых: На мосту отсутствует настил, по которому, как я расчитывал переправится весь наш автомобильный и гужевой транспорт. Шпалы просто висят в воздухе, закрепленные своими концами за мостовые онструции. Почему этот проклятого настила нет, теперь уже дело десятое. Можно конечно заготовить предварительно лес для этого дела, но на нормальную укладку уйдет как бы не больше времени, чем на захват этого сооружения. То есть время будет однозначно потеряно.

Во-вторых: несмотря на то, что подходы к мосту прикрывает полсотни «ахт-ахтов» и столько же «эрликонов», укрытых в добротных капонирах, подавить их наличной артиллерией возможно. И это не составит особого труда, но если сложить время на захват моста и укладку настила, то оказалось, что за эти минуты как раз подоспеют три мощных гарнизона из близлежащих местечеек, и тогда наш рейд превратится в загонную охоту, результат которой однозначен.

В-третьих: Нельзя забывать, что противник вцепившись нам в холку, рано или поздно получит бесценные для него трофеи, а этого допустить категорически нельзя.

А еще есть в-четвертых и в-пятых…

Переговорив для очистки совести с Якубовским, отдал приказ сразу нескольким группам искать место для переправы вверх и вниз по течению от моста, жестко отвечающим сразу нескольким критериям.К нашему несчастью, бродовобнаружить не удалось. Были только две песчанные отмели, и только одна была в месте подходящем для переправы. Оно находилось на расстоянии почти десяти километров севернее моста, и туда было возможно скрытно выдвинуться с места нашей дневки.

Должен честно признаться, что убедить будущего маршала в «тихой» переправе мне удалось с огромным трудом.

— Пойми капитан, что пока немцы не перешьют железнодорожную колею на европейский стандарт, они не смогут наладить нормальное снабжение своих войск!

— Допустим. Но сам мост необходимо уничтожить!

— Не спорю, но сам посуди, пока они дотянут перешитую колею до этого моста, они десять раз успеют его востановить…

— Но даже сейчас они используют наш подвижный состав и тягу для переброски войс и припасов.

— Тут надо уточнить — для небольших партий грузов и отдельных подразделений!

— Вот! Что и требовалось доказать!

— Иван, а ты подумай, почему на неиспользуемом мосту так много собрано зенитной артиллерии, которая к тому же качественно укрыта и вместо обычной пехоты там десантники?

— Откуда про десантников известно?

— От разведки…

— Они что языка взяли?

— Нет, визуально определили, у них каски другой формы, что бы стропы парашюта не зацепились при десантировании. — Я не стал ему раскрывать того, что недавно сам это узрел на нескольких присланных мне фотках.

— Тогда сдаюсь. Почему?

— Смотри, у моста союраны исключительно части люфтваффе. Это не наводит тебя на кое-какие мысли?

— Люфты решили реабилитироваться после аэродромов?

— Именно! И у моста нас ждет засада.

— Как же тогда быть?

— Уточни, с чем?

— И с переправой, и с мостом…

— С первым вопросом — уже отдал приказ искать другое место переправы, а со вторым — надо думать, ты прав, оставлять немцам мост нельзя! Однозначно!!!

После этого разговора мы разошлись, каждый по своим делам. Лично я отправился к деду Павлу.

Как и думал, нашел его на самой дальней поляне, на которой под деревьями были укрыты уже три «кукурузника» и немецкий «Шторьх». Под крылом последнего, на куске брезента дремал Нечаев.

— Откуда матчасть? — Я мотнул головой в сторону трофея.

— Уже под утро, кода летел сюда, увидел на земле это чудо безхозное. Пилот наверное когда увидел нас, сдриснул в лес…

— Как же вы его сюда притарабанили?

— Заправили, да прилетели. У меня в самолете всегда НЗ есть, вот и пригодилось…

— Ясно. А с этим как?

— Еще проще… Когда приземлились тут, он уже тут был, и что характерно, тоже без топлива. Его сейчас Чук и Гек осматривают на предмет исправности.

— Ну… Тогда с пополнением!

— Спасибо командир! Чего решил нас навестить?

— Мост…

— Понятно… Как я понимаю, мы через него не пойдем, а оставлять его немцам целым нельзя?

— Именно. Что посоветуете Пал Игнатич?

— Карта далеко?

— С собой… — После этих слов достал из планшета сложенную правильным образом карту, и расстелил ее на крыле «кукурузника».

— Смотри командир, в четырехстах метрах от моста, за излучиной, песчанная отмель на которой можно спокойно приземлиться даже ночью, вот на этом аппаратате. — Он ткул пальцем себе за спину, одназначно указывая на немца.

— И…?

— Когда отряд переправится и отойдет хотя бы на десяток километров от реки, я со своими ребятами проведу минирование с воды этого моста. После того как все заряды будут установлены, мы сплавимся вот до этой самой отмели, и выведем на нее кабель от зарядов к подрывной машинке.

— И когда придет самое удобное время… — тут я показал руками большой бабах…

— Именно. Сейчас это делать… не совсем правильно.

— Полностью согласен. Скоро соберу всех командиров, устроим мозговой штурм… Вам быть обязательно!

— На какую тему будем скрипеть мозгами?

— Разведчики наши подходящее место для переправы, но там ширина реки не позволяет кинуть наш колейный мост. Нашли подходящий паром под промежуточную опору, и все равно нескольких метров не хватает… Есть мысли?

— Пусть саперы сделают деревянный мост, а МТУ его вторым заходом и установит…

— Точно! Плюс прикажу сделать съемные щиты между колеями нашего моста, что бы лошадки прошли и не покалечились!!! Палыч… Ты голова!!!

На обратном пути я намеренно прошелся мимо расположения роты ПВО. Увиденное, сильно подняло мое настроение. Одни только ЗСУ из трофейного бронетранспортера и нашей 37 миллиметровой пушки чего стоили. Пришлось на бронетранспортерах, куда устанавливали 61-К, делать откидные борта. Геморой был еще тот, но полученный результат перекрывал все издержки. Без этой модернизации зенитное орудие во внутрь помещалась, но вот свободно вращаться на триста шестьдесят градусов вокруг своей оси не получалось. Вот и пришлось практически сразу за кабиной, переделывать борта с обоих сторон. При их откидвании получалась отличная площадка, чтобы расчету можно было вести огонь по самолетам в любом направлении. Оставались только небольшие бортики, которые совершенно не мешали расчету.

Правда с расчетами пришлось мудрить. По уставу, у буксируемого орудия он состоял из семи человек, шестеро остались прежними — командир орудия, наводчик по азимуту, установщик скорости и дальности на прицеле, наводчик по углу возвышения, установщик курса и угла пикирования или кабрирования на прицеле, заряжающий, седьмым я сделал водителя бронетранспортера. Последние пятеро на платформе, а водитель и командир находились в кабине. Еще четверо сидели сразу за кабиной, на тех полуметрах, которые были до откидных бортов и ещё один человек в сиденье орудия.