На аэродроме оказалось почти две сотни «лаптежников», девятнадцать самолетов-разведчиков и два транспортных юнкерса Ю-52. Самолетов было с избытком, было из чего выбирать, к тому же обнаружили четыре исправных ишака, и кстати это было даже «зер гут». К этому вопросу мы подошли вдумчиво и творчески. К паре разведчиков на самом аэродроме мы нашли шикарную фотолабораторию, кроме нее, по очень настоятельной просьбе Маркони «прихватизировали» несколько радиоаппаратных. Был нагружен целый пятитонник с полевым кабелем и прочим телефонным имуществом. Кроме этого были выявлены все радиоспециалисты, которые за обещание сохранить им жизнь сдали с потрохами группу шифровальщиков и их оборудование вместе со всей документацией. Набралась целая машина с прицепом снятых с самолетов радиостанций, приборных досок и прочих запасных частей для тех самолетов которые мы отобрали для себя.

Перед захватом аэродрома всем было строжайше доведено, что бы по складам не стреляли, а потому все запасы остались целыми. Были реквизированы все подходящие емкости под топливо и масла. Дозаправлена абсолютна вся техника и залиты все емкости. Очень кстати пришлись два наших топливозаправщика по пять кубов на базе ЗИС-6, а еще бензовозы на двух полуторках и трех Опелях. На трейлера немецких артиллеристов топливо и масло грузили в бочках. Только на них было почти 80 тонн авиационного бензина. Много это или мало? Так все в мире относительно.

Даже для всей техники, и нашей и трофейной, которая пойдет на восток это почти 3 заправки, а если по пути домой еще «нахомячим»? И получится что все запасы которые мы смогли собрать, и по ползаправки не выйдет… Вот и получается, что когда слышишь, что вроде и много, а как всю технику заправишь, так совсем чуть чуть в остается, даже на НЗ не тянет. По идее, до своих должно хватить, кроме того и на другом аэродроме тоже должны захватить склады, а кроме этого и по дороге должно что-то попасться.

Остатки топлива дед Павел готовил к подрыву, с помощью немецких же авиабомб. И не только слад топлива и ГСМ. Одни группы из бывших пленных, вдоль всей полосы с бешенным энтузиазмом рыли ниши для фугасов, другие траншеи для телефонного кабеля, который выводили далеко за периметр. Меня этот момент заинтересовал очень сильно — что же задумал дед Павел? Точнее, ЧТО он задумал было вполне ясно, мне хотелось получить ответ на вопрос КАК?

— Пал Игоревич, не поделитесь своими творческими планами с общественностью?

— А почему нет? Подготовлю тут все к подрыву, дождусь пока народу тут побольше соберется и… — тут, он махнул рукой, как будто рубал шашкой.

— Уверен, что народу будет много?

— Не много, а очень много и не в малых чинах. Сам посуди, такое ЧП в войсках… Да тут их налетит как воронья, каждый захочет отметиться!

— Ну допустим… А как ноги уносить будешь? Ведь еще до приезда комиссии, тут все прочешут и сам район плотно заблокируют!

— Ясен пень. Только у меня заготовочка хорошая есть! — И он кивнул на стоящие за ангаром два

У-2.

— И кто ими управлять будет? Все пилоты уже распределены по самолетам, свободных летчиков нет…

— Так они и будут, — он указал на молодых парней, которые продолжали копаться у «кукурузников», и продолжил, узрев мою поднятую правую бровь — аэроклуб они закончили, аккурат перед войной…

— Ну, допустим… Но два самолета найти на местности легче легкого, как их не маскируй!

— А мы, вон на том острове посреди болота укроемся… — он показал рукой на раскинувшийся километрах в двух не маленьий такой остров.

— И есть там подходящая площадка?

— Знамо дело есть?

— А ты откуда знаешь?

— Было дело… — тут он на пару секунд замолчал, и добавил, — в той жизни…

— Ну смотри…

Тем временем наши освобожденные пленные помогли быстро заправить все отобранные самолеты, зарядили боеприпасы в пулеметы и пушки, а также подвесили бомбы. После этого всю инспекцию штаба люфтваффе при ГА «Центр», политрука-корреспондента со всеми кино-фото документами зверств оккупантов на нашей земле, плюс еще шифровальщиков и их аппаратуру загрузили в транспортные «Юнкерсы» и все самолеты пошли на взлет. По замыслу, четверка И-16 должна была сесть на нашем аэродроме первой и предупредить наших о посадке трофейных самолетов. Представив в красках себе эту картину, как трофейные «мессеры» и «юнкерсы», горохом начинают садиться на наш аэродром, а наши ни сном ни духом и невольно улыбнулся. Но тут-же пришло понимание, что никто из наших не будет махать им ручкой как Кузнечик, из шикарного фильма «В бой идут одни 'старики», вполне могут ведь в таком случае и огонь открыть, а пострадать от своих уже у себя будет очень грустно и глупо.

Тем временем, в тридцати километрах от нас, почти строго на восток немцы шли в очередную атаку. Неторопливо, двойным клином ползли по полю их танки, деловито объезжая подбитые в предыдущих атаках машины своих комрадов. За ними густыми цепями шла пьяная или под хорошим кайфом пехота. Перед атакой, в полном соответствии со своими наставлениями по ведению боя, немцы провели артобстрел и ждали когда скоро должны были снова бомбить позиции упертых иванов, которых становилось всё меньше.

От стрелкового батальона, который держал здесь оборону, осталась чуть больше роты, а от приданнх им в усиление двух противотанковых батарей всего три орудия и по 20–30 снарядов на каждое. Связи со своими не было, телефонный кабель где-то перебило и командир батальона, капитан Шульгин отправил исправлять обрыв своего последнего связиста.

— Командир, а ведь мы их на этот раз пожалуй не удержим. — С горечью произнес политрук Иволгин вполне реально оценивая наши силы и возможности.

— Согласен! Теперь точно не удержим, Сергей. — Говоря это, Шульгин указал на приближающиеся к месту боя самолеты, их было вроде бы не много на этот раз, но и ряды обороняющихся тоже сильно поредели.

Немецкие истребители кружили вверху, над пикировщиками, а еще выше барражировала четверка наших «ишаков», и всем внизу казалось что им не никакого дела до того, что буквально чуть ниже, так ненавстне «лаптежники» готовяться к своей атаке. В наших окопах стоял густой мат, немцкая пехота, наоборот воспрянула духом, кое-где даже раздовался издевательский смех.

Наконец «лаптежники», включив свои сирены, перевернувшись через крыло по очереди пошли в пикирование, вот только что-то они слишком рано стали атаковать, до позиций было еще метров триста.Вот от первого пикировщика стали отделяться бомбы, но удивительное дело, падать они стали прямо на атакующих немцев. Начали вспыхивать танки, а шедшая пехота поспешно залегла, когда среди её порядков стали рваться авиабомбы. Юнкерсы продолжали проводить штурмовку собственных порядков, и постепенно поле стало затягивать дымом. Напоследок к веселью присоединились и мессершмиты, с них сначала тоже полетели небольшие бомбы, а потом они сделали по паре заходов, штурмуя свою пехоту онем из бортового.

— Игорь, ты что ни будь понимаешь? — Иволгин с удивлением смотрел на то, как немецкая авиация вовсю бомбила собственные войска.

— Нет, а ты? — Ответил Шульгин.

— И я тоже нет. Может немецкий пролетариат проявил сознательность и восстал против своих эксплуататоров?

— Ты сам то в это веришь политрук? — В ответ на эти слова Иволгин только пожал плечами…

Оба командира не знали, что буквально через пару минут после взлета, с командиром этой странной во всех отношениях авиагруппы, связался корреспондент с позывным «Симфония», и подтвердив свои полномочия, дал четкое целеуказание, где и как нанести удар. Из осуществленного буквально за несколько минут до этого радиоперехвата, «Симфония» выяснила на каком участке фронта немецким войскам удалось почти прорвать оборону Красной Армии. И именно туда была направлена группа трофейных самолетов.

Между тем, отбомбившись по своим, эти непонятные во всех отношениях немцы не стали возвращаться, а полетели дальше, к нам в тыл, а от их стаи отделилась четверка самолетов и прошлась над нашими позициями покачав в приветствии крыльями. Это оказались наши ишаки, которые снова набрав высоту пристроились к немцам и уже все вместе полетели на восток.