Подняв глаза, я заметила пакет на большом черном круглом столе в фойе, который стоял перед раздвоенной лестницей, покрытой белым ковром. Виктор подошел к ожидавшему нас подарку на годовщину, пока я снимала пальто и вешала его в шкаф в прихожей.

— Интересно, кто это прислал, — размышлял он.

Да, мне тоже.

Я взглянула на него через плечо и увидела, как он потянулся к коробке, развязывая ленточку, прежде чем снять крышку. На его лице появилось изумленное выражение.

— ¿Qué diablos? (пер. Какого черта?)

— Что это, Виктор? — спросила я, волнуясь.

Мои каблуки застучали по деревянному полу, когда я шагнула ближе к нему. Я сморщила нос, когда слабый запах бензина наполнил воздух. Стоя у него за спиной, я заглянула через его плечо как раз в тот момент, когда он доставал предмет из кармана.

Это была маленькая, идентичная копия летнего домика, который сгорел вместе с его женой. К конструкции был прислонен спичечный коробок, а под ним лежало письмо с его именем, написанным на внешней стороне.

Он оглянулся на меня через плечо, и я ответила ему, как я надеялась, обеспокоенным взглядом.

Как будто я понятия не имею, что происходит.

В другой жизни я могла бы стать актрисой с тем количеством притворства, которое мне пришлось делать рядом с этим человеком.

Он достал конверт и осмотрел его. На нем был почтовый штемпель от 21 августа, даты пожара, а обратным адресом был адрес их летнего дома.

— Виктор, — Я сделал паузу. — Что это и почему оно пахнет так, как будто кто-то облил его горючим? — переспросила я, поскольку он проигнорировал мой предыдущий вопрос.

Он открыл верхнюю часть конверта ключами от дома, достал записку, лежавшую внутри и пролистал ее, прежде чем начать читать.

Его плечи напряглись, пока он продолжал читать, лицо побледнело, кровь медленно отхлынула от него с каждой секундой.

Когда он закончил читать, он посмотрел прямо перед собой, его рот напрягся, и выражение лица снова изменилось. Но на этот раз в его чертах появилась ярость.

Его челюсть сжалась, а костяшки пальцев побелели от того, с какой силой он сжимал листок бумаги.

Я снова и снова шептала его имя, но он продолжал смотреть на записку.

Я попыталась успокоить его прикосновением, но он отдернул руку, бросил записку на пол и направился к задней части дома. Он распахнул одну из раздвижных стеклянных дверей и вышел на задний двор, выкрикивая имя Джексона.

Я присела и подняла скомканный лист бумаги, чтобы прочитать его содержание.

Зажженная спичка начинается с мерцания

Прежде чем она встретится с воздухом и самонадеянно превратится в пылающий факел.

Оставляя после себя пепел любимой.

Позволишь ли ты истории повториться?

Я оставила свою нацарапанную записку, колени хрустнули, когда я вставала. Выйдя из кухни, я вышла на улицу и услышала напряженный голос Виктора, который отчитывал Джексона за то, что он не был более осторожен.

— Как ты мог допустить, чтобы это случилось снова? — рявкнул он, чувствуя, как его захлестывает гнев. Джексон извинился и сказал, что они не видели ничего плохого в посылке, так как это был подарок на нашу годовщину.

— Виктор, что происходит? Что ты подразумеваешь под ”снова"? — перебила я, позволив фальшивой слезе скатиться по моей щеке и заставив свою нижнюю губу задрожать.

Виктор быстро переключил свое внимание на меня. Он кивнул Джексону, прежде чем подойти ко мне и притянуть меня к себе, обхватив руками.

Когда дверь кабинета охраны закрылась, его рука была в моих волосах, и он еще крепче прижал меня к своей груди, а мои руки обмякли по бокам. Я закрыла глаза и сделала то, что, как мне казалось, было уместно в данной ситуации, уткнувшись лицом в его плечо.

— Ничего страшного, mi amor. Поверь мне, я не позволю, чтобы с тобой что-то случилось, — прошептал он над моим правым ухом, пытаясь успокоить меня.

Я дрожала в его объятиях, но не от страха, а от отвращения, которое охватывало меня каждый раз, когда он прикасался ко мне. Наконец я обхватила его за плечи и увидела наше отражение в окне позади него.

Мои глаза остановились на моем отражении, и небольшая ухмылка натянула мои черты, в то время как я позволила еще одной слезе вытечь. То, что я стала катализатором падения Виктора Моралеса, было похоже на великолепное возмездие. Заставить его предвкушать и бояться того момента, когда его мир рухнет, было захватывающе интересно.

Да начнутся игры.

TEO

Мой телефон завибрировал, оповещая новое сообщение, когда я въехал на свою подъездную дорожку. Я припарковался и выключил зажигание, затем поднял телефон, чтобы найти сообщение от Ноя.

Ной: Позвоню тебе, когда выйду из офиса. У меня есть для тебя работа.

Мы с Ноем познакомились, когда я предложил взять его в академию. Я перебирал заявки и оценки, когда наткнулся на его. Он еще учился в колледже, когда сдавал тест и получил почти идеальный результат, что было редкостью в бюро.

Когда я впервые появился на пороге его общежития с предложением, он поначалу захлопнул дверь перед моим носом. Но после того, как я стал появляться каждый день, как по расписанию, он, наконец, сдался и согласился.

После окончания университета он начал работать в Управлении по борьбе с наркотиками, а я пошел работать в отдел по борьбе с организованной преступностью. Через несколько месяцев работы на новой должности ему поручили громкое дело, и ему пришлось переехать на Сардинию, маленький остров, примыкающий к берегам Бемеса.

Он исчез на несколько лет после смерти своего напарника, а затем вернулся и стал офицером по подготовке в академии в Блэквелле, который находился в двух городах к востоку отсюда. Ходили слухи, что он согласился на эту должность, чтобы защитить ребенка своего покойного партнера, который выжил после пожара, в котором погибли его родители.

Я ничего не слышал о нем с тех пор, как ушел из бюро.

До сегодняшнего дня.

Я убрал телефон и зашел в свой дом. Все было тихо, чувствовалась пустота. Никаких личных вещей здесь не было, никаких следов того человека, которым я был раньше. В течение многих лет я переезжал каждые несколько месяцев, потому что всякий раз, когда я оставался где-то слишком долго, в голову лезли воспоминания о том, что я имел и потерял.

Только в прошлом году я решил построить этот дом и наконец-то обосноваться в нем.

Я холодно рассмеялся себе под нос над своей жалкой жизнью. Отвлекшись от непрошеных мыслей, которые пытались просочиться в голову, я осмотрел помещение в поисках чего-нибудь неуместного — привычка, сохранившаяся со времен моей работы в бюро.

Убедившись, что ничто не потревожено, я бросил ключи на стол рядом с дверью и вынул пистолет из кобуры, положив его в ящик. Я направился в ванную, разделся и встал под горячий душ, чтобы смыть с себя сегодняшний день.

После того как я провел несколько недель после увольнения, греясь в одиночестве у себя дома, я начал заниматься частными расследованиями, чтобы успокоить мысли, которые терзали мой разум. Если бы мой мозг не был постоянно в рабочем режиме, он бы переполз в пространство, где голоса взяли бы верх, а я не мог этого допустить.

Я ушел из бюро не потому, что ненавидел свою работу. На самом деле раньше мне это нравилось.

Это было волнующе, приносило удовлетворение.

Но после ее ухода все стало по-другому. Ничто больше не казалось реальным.

И до сих пор не ощущается.

Приходить на работу, даже вставать с постели, стало непросто. Я едва не сошел с ума, пытаясь найти ее, пока не был вынужден двигаться дальше. В бюро решили, что у меня развилась нездоровая одержимость, и пригрозили уволить меня, если я не прекращу ее искать.