— Прости?

Я наклонился вперед, пока кончик моего носа не коснулся ее носа, и мое дыхание коснулось ее кожи.

— Я бы посоветовал вам попробовать другой ответ, миссис Моралес, — прошептал я, мои слова пролетели над ее губами.

— Я думаю, что вы переходите границы, мистер Альварес, — заявила она со спокойным вызовом в ее взгляде.

— Ваше тело говорит мне совсем другое, миссис Моралес.

Ее грудь расширялась с каждым вдохом, и мои пальцы непроизвольно пробежались по ее шее — кожа была гладкой, когда я скользил по ней. Мой большой палец зацепился за бретельку ее спального костюма, и я поиграл с ней, бросая вызов.

Мы оба смотрели, как нитка ткани упала с ее плеча, тонкий материал повис на ее коже, обнажая силуэт ее груди. Ее губы разошлись в резком вздохе, когда шелк коснулся ее кожи, и мое дыхание прервалось.

Мой язык прилип к небу, когда я завороженно наблюдал за ее реакцией на мои прикосновения: ее грудь поднималась и опускалась с каждым вдохом.

Боже, эта женщина завораживает, увлекает меня в свою орбиту.

Она подняла на меня глаза, удивление отразилось на ее лице, когда мои пальцы сами по себе осмелились спуститься дальше.

Мои пальцы медленно прошлись по ее груди, и дрожь пробежала по ее телу, когда я проследил за выпуклостью ее грудей. По коже побежали мурашки, а челюсть заныла от боли, и я стиснул зубы, сопротивляясь желанию посмотреть вниз.

Сопротивляясь желанию сказать "к черту" и сделать то же самое с другой стороны, пока ее платье не упало к ее ногам, давая мне удовольствие видеть, как она изгибается по моей воле.

В голове промелькнули образы ее на моих коленях, моя ладонь прижимается к изгибу ее задницы, когда я шлепаю ее за то, что она просматривала то, что ей не следовало. Но эти мысли были опасны.

Моя рука на ее заднице означала, что мои пальцы будут ближе к ее киске, молясь о том, чтобы найти ее мокрой и готовой намочить их еще больше, когда я закончу с ней.

Эта женщина вызывала во мне почти интуитивные реакции, а ее сопротивление только усиливало мое желание трахнуть ее до полного подчинения.

Я продолжал исследовать линии ее тела, ожидая, что она остановит меня, но она молчала. Я прошелся по ее боку, положив пальцы на подол ее ночной рубашки, дразня, но она снова не отстранилась от моего прикосновения.

Энергия гудела вокруг нас, заставляя мое сердце бешено стучать в груди, а в животе разгорался огонь, требуя большего.

Но я не осмеливался двигать пальцами дальше. Меня так чертовски подмывало сдаться, но я бы не стал, пока она что-нибудь не скажет.

Она наклонила голову, пристально наблюдая за мной из-под густых ресниц, подманивая меня продолжить. Что-то промелькнуло в ее карих глазах, но исчезло прежде, чем я успел это расшифровать.

Сквозь щель в портьерах пробивался лунный свет, освещая ее лицо. Я впервые видел ее без макияжа. Она и так была красива, но в ней была какая-то мягкость, которой я раньше не замечал.

Но когда ее жесткая оболочка была снята, я увидел и другую правду, которую она скрывала.

Следы исчезающего синяка.

Мое тело напряглось, кончики пальцев сжали ткань на подоле, костяшки пальцев задели ее бедро, когда ярость, подобной которой я никогда не испытывал, охватила меня.

Нежно, дрожащей рукой я прикоснулся к ее лицу, провел большим пальцем по нежной, почти выцветшей плоти от синяка.

Она замерла.

— Кто, блядь, сделал это с тобой? — спросил я, говоря сквозь стиснутые зубы.

Она вздрогнула от моего прикосновения, оторвав взгляд от моего.

— Я ударилась о стол, пытаясь что-то взять.

— Ты ужасная лгунья.

Мой большой палец нежно прикоснулся к ее щеке, а указательный палец наклонил ее голову назад, чтобы она посмотрела на меня.

— Пожалуйста. — Я сделал паузу. Мои глаза снова искали ее, пока наши взгляды, наконец, снова не встретились. Мое сердце пропустило удар, когда я спросил — Это был Виктор?

В замешательстве она нахмурила брови, на мгновение на ее лице промелькнула тревога. Напряженная атмосфера внезапно рассеялась, когда она отпрянула от меня при упоминании его имени, моя рука отлетела от ее руки, и она отпихнула нас друг от друга, почти с силой, увеличивая расстояние между нами.

— Этого никогда не было, — предупредила она и выбежала за дверь, захлопнув ее за собой.

Я не пошел за ней.

Я оперся о стол, к которому она до этого была прижата, пытаясь успокоить свое неровное дыхание. Я отодвинул шторы, чтобы убедиться, что она благополучно добралась до дома, и через несколько минут увидел ее фигуру, проходящую мимо окна в спальне.

Не обращая внимания на желание ворваться в дом и убить Виктора Моралеса, я развязал полотенце на поясе и вытерся, прежде чем переодеться в одежду, которую оставил ранее на кровати.

Я не поверил ее лжи, но и не хотел делать ей хуже. Это было не мое дело, но я буду здесь, если ей это понадобится.

Одевшись, я лег в постель, уставившись в потолок и размышляя о том, что эта женщина, эта замужняя женщина, делает со мной.

Я не мог избавиться от ощущения того, как хорошо она ощущается под моими пальцами, какой знакомой была ее кожа.

Я провел большим пальцем по нижней губе, пытаясь передать ощущение ее кожи другим органам чувств.

Прикосновение к ней, вероятно, было ошибкой, но я позволил себе наслаждаться близостью к человеку, о котором я думал с тех пор, как впервые встретил Оливию.

София.

СОФИЯ

— Он такой горячий, — сказала одна из женщин за столом.

Женщины засмеялись, а я натянуто улыбнулась, не понимая, о ком из них идет речь, так как давно отвлеклась от их разговора.

Эти дружеские еженедельные обеды в Brownstone, нашем местном загородном клубе, обычно были короткими, но я всегда считала каждую секунду до их окончания.

Эти женщины не были моими подругами и, по правде говоря, никогда ими не были. Они были теми, кем их диктовало общество. Статус и богатство — вот что формировало эти дружеские отношения. Это были те люди, с которыми мой муж хотел, чтобы я подружилась, поскольку в этом мире связи и имидж, который ты создаешь, — это все.

И как послушная жена, я в точности выполнила его просьбу.

— Достаточно соблазнительно, чтобы подумывать об измене моему Майку, — добавила другая. Раздались новые крики смеха. Я просто кивнула, держа в руках бокал шампанского, выпивая его время от времени, чтобы не вступать в разговор.

Я жалела, что у меня нет ничего покрепче, чтобы сделать это более терпимым.

Мила сосредоточила свое внимание на мне, когда осушила остаток своего бокала красного вина, покровительственно подняв руку к официанту, который проходил мимо, чтобы принести еще один.

Она пила уже третий бокал, а между тем прошел всего час. Мила никогда не была моей большой поклонницей, хотя она никогда не говорила об этом прямо. Никто из сидящих за столом дам не был честен ни в чем — каждая скрывала свои секреты за закрытыми дверями.

Разговоры были наполнены колкими замечаниями и комплиментами. Стоило кому-то повернуться спиной, как тут же начинались перешептывания.

Мой муж был богаче, успешнее, чем когда-либо будут их мужья, и им это не нравилось.

Если бы они только знали, что сделало его таким успешным.

— Я бы заплатила за то, чтобы мужчина так на меня смотрел, — сказала Хейли, ее тон наводил на размышления, когда она ткнула меня в бок.

За столом воцарилась тишина, все они ждали, затаив дыхание, их внимание теперь было сосредоточено исключительно на мне.

— Простите, я задумалась, — ответила я, притворившись невеждой, чтобы отмахнуться от ее предположения.

— Ну же, расскажи нам, — настаивала Хейли, прежде чем продолжить с хитрой ухмылкой на лице. — Он не сводит с тебя глаз все это время.

— Он телохранитель. Это его работа. — Я удержалась от того, чтобы закатить глаза на нее, предпочтя сделать еще один глоток из своего бокала.