Его взгляд встретился с моим, и его челюсть сжалась, его глубокие карие глаза стремились снять слои, которые я пыталась скрыть от него. Я попыталась отвести взгляд, но его взгляд был слишком цепким, невидимая нить связывала нас, и я не могла заставить себя разорвать ее.

Только когда я почувствовала твердую руку Виктора на своей талии, он вывел меня из оцепенения и вернул к разговору с мэром. Виктор держал меня прижатой к себе с того момента, как мы вошли в дом. Как будто он боялся, что я могу исчезнуть.

Мне нужен перерыв.

Я держалась рядом с Виктором, пока, к счастью, не появился отвлекающий маневр в виде жены мэра, как раз к началу сегодняшнего аукциона.

Menos mal.

— Прошу прощения, — сказала я, положив руку ему на грудь. — Я отойду на минуту, нужно кое-что что проверить тут. Скоро вернусь, — закончила я, оставив их беседовать.

Виктор фыркнул в знак согласия и поцеловал меня в щеку, едва обратив внимание на то, что я только что сказала, поскольку его внимание было приковано к престижным гостям.

Скользя по комнате, я пробиралась между небольшими группами, быстро убеждаясь, что они получают удовольствие, и направилась к большим белым французским дверям в задней части, остро нуждаясь в свежем воздухе.

Я взяла по пути несколько канапе с подносов, расставленных на столах, прежде чем войти в двери и пройти по длинному темному коридору. Мои красные каблучки застучали по деревянному полу, когда я направилась к лестнице в конце коридора.

Я стояла у подножия ступенек и смотрела на себя сверху вниз, жалея, что не одета в более удобный наряд, но это явно вызвало бы подозрения.

Длинное черное платье облегало каждый изгиб моего тела, квадратный вырез превращал мои скромные чашечки в более пышную пару. Разрез, обнажающий большую часть моей ноги, остановился чуть выше бедра, черные каблуки обхватывали мои ноги, придавая моей маленькой фигуре несколько дополнительных сантиметров.

Держась за край платья, чтобы оно не упало на землю, я поднялась на пятый этаж. Оказавшись наверху, я повернула направо и прошла еще немного вперед.

Большие холсты и неиспользуемая мебель выстроились вдоль стен, их покрывали белые простыни. Сотрудники использовали эту часть здания как склад, чтобы освободить место для мероприятия внизу.

Я повернула налево, когда нашла стеклянные двери, которые искала. Я распахнула их, позволяя ночному воздуху обдать меня, прохлада и тишина успокоили мои нервы.

Успокойся, София. Ты потратила годы, тренируясь и готовясь к этому вечеру.

Я сделала глубокий вдох и вышла на скрытую террасу, которую нашла, когда посещала это место несколько недель назад.

Я положила в рот миниатюрную версию бриуаты, чтобы утолить голод, пока шла. Прислонившись к стальным перилам, я наслаждался видом, осматривая территорию поместья.

Внизу, за зданием, раскинулись сады, впадающие в гавань на противоположной стороне улицы. Уличные фонари освещали пустую территорию.

Воздух был наполнен слабой музыкой, доносившейся из бального зала внизу, смешиваясь со звуком отплывающих лодок, оставляя после себя обещание покоя, которым я смогу насладиться достаточно скоро.

Я не был уверена, сколько времени прошло, когда дверь распахнулась, и слабый звук квартета усилился в воздухе. Затем позади меня появилось чье-то теплое присутствие, его руки внезапно обхватили мою талию и прижали меня к себе, тепло его тела обволакивало меня, как одеяло, мурашки покрыли мою кожу.

Мои руки крепко держались за перила, холод кусал мои ладони. Я вздохнула и прильнула к нему, прижимаясь к нему всем телом. Мое дыхание выровнялось, и я расслабилась, прижавшись головой к его груди. Я положила свою руку поверх его руки, и он переплел свои пальцы с моими.

Мои глаза закрылись, и я позволила его древесному аромату поглотить меня.

— София, — прошептал он.

Он медленно провел левой рукой по изгибу моей талии и положил ее на бедро. Мягкий гул удовлетворения пронесся по моему телу, поселившись глубоко в моем сердце. Я сосредоточилась на твердости его рук, прижатых к моему телу, на костяшках его пальцев, рисующих медленные круги на моей талии.

Моя потребность в нем была настолько острой, что у меня перехватило дыхание.

Его губы прижались к моему виску, мягкими поцелуями осыпая щеку, а затем он провел ими по изгибу моей шеи, клеймя меня и посылая еще одну волну мурашек по моей коже.

Я еще сильнее прижалась к нему, тихий стон сорвался с моих губ и пронесся по атмосфере.

Напряжение, витавшее вокруг нас, было настолько подавляющим, что ледяная волна осознания пронеслась по моему позвоночнику, напоминая, что я должна положить этому конец.

Пока что.

Я проглотила комок в горле и набралась смелости, чтобы оттолкнуть его против своей воли.

— Мы не можем этого сделать, — прошептала я так тихо, что не была уверена, услышал ли он меня.

Но прежний ток электричества между нами внезапно испарился, и Тео замер позади меня, услышав мое признание. Он схватил меня за подбородок и повернул так, что я оказалась лицом к нему.

Он наклонил мою голову вверх, но мой взгляд был устремлен вниз.

— София, посмотри на меня, — попросил он, крепче сжав мой подбородок.

Я посмотрела на него в темноте: его глаза были темными и блестели от замешательства при свете луны, серебряный свет падал на углы его щек, сильные линии его шеи напряглись от тяжести моего признания.

— Что ты имеешь в виду под мы не можем этого сделать? Не можем что сделать, София? — спросил он, склонив голову набок, удивленный внезапной переменой в моем поведении.

Его рука оставила мой подбородок, когда он потянулся ко мне, но я сделала шаг назад.

Воздух покинул мое тело, когда ложь вырвалась наружу.

— Я имею в виду, что мы не можем сделать этого. — Я жестом показала между нашими телами. — Нас.

— Прости? — сказал он, ошеломленный, тяжесть моих слов заставила его попятиться назад, как будто я физически толкнула его.

— Я замужем и пока не хочу порвать с ним, — солгала я, надеясь, что темнота, окружавшая нас, скрыла мое болезненное выражение лица.

Тео знал меня слишком хорошо. Слишком хорошо, чтобы понять, что я лгу. Но я надеялась, что в темноте он не сможет расшифровать мои слова так легко, как обычно. Я надеялась, что резкость моих слов причинит ему достаточно боли, чтобы он отпустил меня.

Я стала профессиональной лгуньей и ни разу не чувствовала себя виноватой за любую ложь, которая помогла мне попасть сюда, но, блядь, это было тяжело. Я ненавидела себя за то, что так поступила с ним.

Он стоял неподвижно, потрясенный жестоким эхом моих слов.

— Я не могу отказаться от этого брака, — добавила я.

Он огрызнулся и шагнул вперед, так что моя спина оказалась плотно прижатой к перилам. Мои руки вцепились в него, сопротивляясь желанию прикоснуться к нему.

Он провел рукой по моей груди, прижимая ладонь к тому месту, где под грудной клеткой покоилось сердце.

— Это мое. И всегда было моим, — заявил он, медленно и обдуманно произнося каждое слово, когда придвинулся ближе, прижимаясь ко мне спереди.

Мое сердце разорвалось от его слов. Я знала, что мои слова не убедят его, поэтому я отвернула голову, когда он наклонился, чтобы поцеловать меня.

Он вздрогнул, несколько раз моргнул, как будто я дала ему пощечину. Наконец он отпустил меня и быстро отстранился, и я сразу же почувствовала его запах, окутывающий меня.

Холодный воздух пронесся надо мной, вытесняя прежнее тепло, которым он обжигал мою кожу, и я обхватила себя руками, пытаясь сдержать его.

Прежняя теплота в его глазах растворилась в жгучей ярости, мои слова, наконец, закрепились в его сознании, моя ложь, казалось, сработала. Его взгляд ожесточился, а челюсть сжалась, мое предательство ударило его прямо в грудь, расколов ее, чтобы я могла наблюдать, как она кровоточит.

— Ты серьезна, — сказал он через некоторое время. Я не отводила глаз от его груди, отказываясь встретиться с его холодным взглядом. — Ты выбираешь его вместо меня, да? Я видел, что сегодня вечером тебе было с ним довольно комфортно. Он то, чего ты хочешь? — Его голос сочился ядом.