Да хрен тебе.

С трудом, но принципиально я закончил свой обед, отложив тарелку, сначала одну, потом другую. А когда дошёл до сладкого, так вообще с трудом заставил себя есть, так как сладким пахло вокруг, и он будто пропитал саму кожу. Причём теперь это шло волнами, будто меня уже из-за всех сил пытались обработать. Весь в поту и красный, будто не обедаю, а борюсь с чем-то, я допил холодный молочный коктейль, который пусть и немного, но облегчил мои муки.

— Итак, раз ты уже наелась, Ишкуина… — начал я.

— Погоди, мальчик, не спеши, — усмехнулась она. — Хочешь, чтоб наши переговоры прошли честно и без моих штучек?

— Без штучек? — показал я непонимание.

— Да ладно тебе, — оскалилась она, и меня окатило её ароматом, от чего слюней во рту было так много, будто воды глотнул. Сердце забилось как бешенное, и я даже дышать стал чаще, будто уже в процессе. Ещё немного, и вообще кончу. — Я вижу, что на тебя действует.

— Допустим, — выдавил я из себя, — было бы неплохо, если бы ты не делала так. Но опять же, мне плевать.

— Это я уже вижу, но сбивает значительно, не так ли?

— Чего хочешь? — дал я слабину.

— Поцелуй. И поведём разговор в деловом русле без моих… штучек, — и вновь плотоядная улыбка.

Вот сейчас я хотел громко спросить: «Серьёзно?!». Нет, я действительно ожидал много чего, даже то, что она предложит мне перепихнуться, но никак не поцелуй. Это… Блин, кого я вообще пытаюсь просчитать? Она же вообще просто безумная и алогичная.

— Я уже целовался, — решил отбрехаться я.

— Даже не сомневаюсь. С какой-нибудь шлюхой, наверное.

Не в бровь, а в глаз.

Хотя если меня не будет накрывать этим ароматом, сводящим с ума возбуждением, я буду мыслить яснее. Смогу лучше понять, где меня пытаются наебать или кинуть, если Ишкуина намеревается это сделать. Да и с другой стороны, если что-то произойдёт, — а произойти может всё что угодно: от простого поцелуя до того, что мне яд в рот выплюнут, — здесь дежурят мои люди, и они её сразу же и пристрелят. О чём я и поспешил ей напомнить.

— Хочу предупредить, что не дай бог что, Ишкуина. У моих людей очень чёткие инструкции по тебе и поводу твоих территорий.

— Р-р-р-р, — игриво зарычала она и засюсюкала. — Наш злющий девственник показывает тёте Ишкуине зубки. Ути-пути-пути, какой важненький. Но не бойся, даже если через меня пройдут все твои людишки, я лишь обрадуюсь. Наебусь на неделю вперёд.

— Почему именно поцелуй? — всё же спросил я.

— Пососать дашь?

— Нет.

— А трахнешь?

— Нет.

— Тогда к чему вопрос испуганного девственника, который не осмеливается припасть губками к женским. Верхним, естественно, — пошутила Ишкуина и сама же посмеялась.

— Л-ладно… — нехотя протянул я, немного подумав. Хотя практически девяносто процентов тела этому лишь обрадовались. Не контролируй я его, здесь же бы и трахнулись. — Один поцелуй, Ишкуина. Без фокусов.

— Без фокусов, — выдохнула она и встала из-за стола. Медленно, царственно подошла ко мне и села на соседний стул. — Не бойся, тётя сделает всё сама, мальчик, — коснулась она пальцами подбородка, притягивая меня к себе.

Поцелуй. Такой горячий и сладкий, будто я куснул спелого яблока. Или апельсина? Не могу определить вкус, но что могу сказать, так это то, что он очень сочный. Тёплый, сочный и желанный. Мне казалось, что его даже мало, мало самого поцелуя, и поэтому я попытался поддаться вперёд, чтоб почувствовать его. Я не целовался, да, но мне казалось, что именно таким должен быть идеальный поцелуй. Что-что, а Ишкуина не соврала, она действительно что-то умеет.

Сердце билось всё сильнее и мне хотелось всё больше. Почувствовать, что такое настоящий поцелуй. Я уже не думал о том, что может что-то случиться, так как если что-то было задумано, то оно уже должно было сработать. Яд или нечто подобное. По крайней мере, если в будущем такое произойдёт, я буду знать, куда идти с претензиями.

Ишкуина выдохнула и наклонила голову, будто сама наслаждаясь нашей связью. Она буквально отдавалась сама мне, в мои руки, будто говоря: делай, что хочешь. Хочешь, усиль напор, хочешь, отдай инициативу мне. И её поцелуй отвечал мне взаимностью, что было вдвойне приятнее. Я уже начал сам теряться в этом поцелуе, трогая её, словно пытаясь ощупать. Пытаясь почувствовать сквозь ткань её тело, такое доступное и приветливое. Только ткань мешает… мешает…

Звук оторвавшейся пуговицы, и моя рука была уже под её цапао. Её мягкая небольшая грудь, твёрдый бугорок, который торчал и который я мог нащупать пальцами. И ведь такая мягкая, при этом немного плотная грудь. Я в первый раз позволил себе такие вольности. Всегда держал себя в руках, а здесь…

СУЧКА!!!

Я оттолкнул её так, что Ишкуина свалилась со стула на пол. При этом её лицо было выше всяких похвал — шокированным, будто её обломали в тот момент, когда, казалось, всё было уже схвачено. Она сама уже дышала тяжело и была вся красной.

Её выражение искреннего удивления быстро скрылось под улыбкой, коварной и насмешливой.

— Почти.

— Не считается, — тяжело дыша, ответил я.

— Как тебе мои сисечки? Понравились? Может ещё хочешь потрогать? Или попробовать? — она отодвинула надорванное у груди цапао, провоцируя меня, но я, понимая, что сейчас сам не свой, просто отвернулся. — Ну же, смотри. Где ты ещё на сиськи посмотришь в жизни?

— У своей будущей девушки.

— Которой у тебя нет.

— Будет когда-нибудь. Я выполнил твою просьбу, теперь садись обратно. Поговорим по делу, — я до сих пор не мог отдышаться.

— Может поможешь девушке?

— Сама встанешь, — отрезал я.

— Злой девственник едва не дорвался, но был расстроен, что его чуть не поимели. Ярость девственника в действии, сейчас всё забрызгает в приступе гнева…

Она продолжала сыпать на меня свои колкости, к которым у меня быстро выработался иммунитет. Я и до этого не страдал падкостью на подобное, а здесь и замечать перестал. Поэтому спокойно дождался, пока она сядет напротив меня. Надо отдать должное, аромат во много раз уменьшился, пусть и не полностью спал.

— Почти мой, — показала она акульи зубки. Вся растрёпанная, с головы свисают локоны волос, выбившиеся из её причёски. Она будто действительно где-то в подсобке трахалась.

— К делу, Ишкуина, — настойчиво повторил я, чувствуя во рту привкус собственной крови. Сучка, кажется, укусила меня в приступе перевозбуждения.

— Прежде чем перейдём к нашим делишкам, мой колокольчик, хочу спросить.

— И что же? — нахмурился я, так как слишком уж она странно выглядела.

— У тебя есть родственники, а?

— Нет, — тут же ответил я.

— Точно? Колокольчик, я же выясню.

— Не угрожай мне, Ишкуина. Хочешь, выясняй. Плевал я на то, что тебе там интересно.

— Да ты грубиян, колокольчик. Это из-за недотраха, верно?

— Нет, это из-за ебли мозгов, которую ты мне тут устроила. Зачем ты позвала меня? Чтоб устроить этот цирк? Чтоб достать меня? Зачем?

— Нет, я просто решила узнать, может ты хочешь с нами дружить?

— А мы не дружим? — спросил я.

— Сотрудничаем, — оскалилась Ишкуина. — Лишь сотрудничаем. А можем стать союзниками. Не хочешь?

— Зависит от цены, которую нам придётся за это заплатить, — ответил я осторожно.

— Цены нет. Мы просто друзья. Твоя армия девственной чистоты и мои девочки. Друзья, друг другу помогаем во всём.

— С кем ты решила повоевать, что тебе требуется союзник? — сразу догадался я.

Хотя зачем спрашивать, в последнее время единственным теоретическим противником, который может быть у Бабочек — банды. Может ещё дома, но это вообще навряд ли, так как Бабочкам было бы тяжело перейти им дорогу. А для вражды с бандами у них и повод есть — это сотрудничество с нами. Ведь банды с нами до сих пор враждуют, пусть и не так открыто, как во время войны. Поэтому вполне возможно, что те решили попробовать на зуб Бабочек. А эти хотят решить всё нашими руками.

— Думаю, ты знаешь, колокольчик. Ты, в отличие от многих, думаешь не головкой, а головой.