— Ребёнок принадлежал девушке. Хорошей девушке, которая заслуживала счастья. Я не совру, если скажу, что считал её своей новой семьёй. Она погибла из-за меня. Во время войны картеля я убил человека. Он хотел убить меня, я хотел убить его — обоюдное желание. Мы оба подозревали о намерениях друг друга, но улыбались друг другу в лицо. Под конец я оказался проворнее. Это был бизнес, как бы грубо это ни звучало. И казалось бы, всё, дело закрыто, но… после войны за парня пришла мстить его девушка. Она не была причастна к нашему бизнесу, вообще никак с ним не связана, но любила того парня и носила его ребёнка. Идиотка пришла убить меня, но промахнулась. Совсем немного промахнулась. Как итог, девушка, её звали Саки, она истекла кровью у меня на руках.

— А та девушка? Что стреляла?

— Она в больнице с огнестрельным ранением.

— Вы её не убили, — Мария не спрашивала. Утверждала. — А если она захочет убить вас?

— Не буду кривить душой и отвечу честно — я убью её, не задумываясь. Но до того, как она решит это сделать, у неё будет возможность подумать и просто покинуть этот город. Надеюсь, что её ребёнок, который должен скоро родиться, образумит.

— Это ужасно, — пробормотала Мария.

— Я всегда придерживаюсь правила — играть только с теми, кто в игре. Все, кто пошёл этим путём, принимают эти риски и правила. Как я. Я не втягиваю туда случайных людей и не трогаю тех, кто случайно попался под руку. Она же… просто дура. Я хотел убить её сначала. Действительно хотел, но потом передумал. Она… просто дура, которую это тронуло очень сильно. Случайная жертва событий, и её право — вступать в игру или идти своей дорогой. Я бы предпочёл, чтоб она уехала.

— И вы продолжаете торговать наркотиками.

— Я лишь торгую ими, Мария, и никого не принуждаю их принимать. Мне жаль детей, которые вступили на этот путь, и я делаю всё, чтоб дети касались этого как можно меньше. Делаю куда больше, чем само государство. Но остальные… если человек, понимая всю опасность, добровольно суёт ствол в рот, кто я такой, чтоб запрещать ему? Это не оправдывает меня, я не оправдываю себя, но и виноватым не чувствую, потому не собираюсь брать на себя больше вины, чем есть на самом деле. Вы хотите от меня правды, я вам говорю всё как есть.

— А если бы… у вас была возможность с этим закончить? — негромко спросила она.

— Для меня с этим можно покончить только одним способом, — он недвусмысленно поднёс указательный палец к виску и сымитировал выстрел. — Для таких, как я, только одна дорога. Рано или поздно…

— А если без последствий? Просто покончить с этим? Прямо сейчас?

— Вы предлагаете…

— Уйти. Вы можете просто уйти.

Он открыл было рот, но потом, подумав, закрыл. Покачал головой.

— Нет. Слишком поздно сбрасывать с себя ответственность.

— Но…

— Уйди я прямо сейчас, и будет кровь, много крови. Все будут бороться за моё место. Скорее всего меня убьют, Мария: никому не нужен умный бывший босс, который может однажды предъявить права на картель и вообще, знает слишком много. Этот бизнес — игра на выживание, здесь нельзя поставить паузу и нельзя просто так уйти без последствий. Это во-первых.

— А если бы была возможность уйти без крови? Потом? Через некоторое время? Подготовив всё заранее?

Он тяжёлым взглядом посмотрел на неё.

— Боюсь… я не могу ответить на этот вопрос. Я не хочу врать вам, Мария, но и однозначно ответить не смогу. Потому что не знаю сам, как бы поступил.

— Но вы же сами говорите, что хотели начать жизнь с чистого листа. Вы можете просто сбежать с деньгами, скрыться, бросить этот бизнес, что разрушает людей…

— Людей разрушают сами люди, — перебил он её мягко. — Это доказала практика. Когда на улицах не оказалось кокаина, они переключились на дезоморфин, «крокодил» в простонародье. Не будет «крокодила», они будут колоть себе очиститель для труб, если он будет торкать. Они будут себе колоть и есть помёт, если он принесёт кайф. Люди будут убивать друг друга, травиться, опускаться на дно, грубить, насиловать и убивать. И дело не в нас, наркобаронах и торговцах оружием. Дело в самих людях. А мы лишь последствия, которые закономерно появляются после них.

— Но вы продаёте смерть.

— Я продаю наркотики, потому что есть спрос. Потому что люди готовы их покупать и готовы мне платить за это. Бартер. Обмен одного на другое. Просто вы, Мария, пытаетесь придать эмоциональный окрас моим действиям. Пытаетесь оценить их со стороны, с точки зрения морали, чтоб описать как плохие, откинув логику. И почему-то исключаете из уравнения людей, которые эти наркотики покупают и которые финансируют нас. Нас поддерживают люди. Они платят нам, чтоб мы существовали, а не наоборот. Когда есть радикальная группировка и тот, кто финансирует её, всегда садят обоих — одного за действия против государства, другого — за финансирование. Мы зло, Мария, наркотики — зло, это бесспорно, мы ломаем людей, и я не снимаю с себя вину. Но куда большее зло — те люди, что их покупают. Те люди, что сами подсаживаются на наркотики, платя нам за доставку и создавая спрос. Мы существуем лишь потому, что люди сами платят нам за это.

— Они не понимают, что делают. Многие были глупы.

— Если вам скажет то же самое тот, кто финансирует радикалов, вы ему поверите?

— Но здесь они покупают наркотики для себя, а там… там они хотят сделать плохо другим людям. Это разное.

— Дело не в том, для чего это делается, Мария, а кто это спонсирует.

— Это… ужасная логика… Вы говорите так, будто верите в это. Нет, вы… уже верите, — выдохнула она.

— Это и есть во-вторых, — пожал Нурдаулет плечами. — Я уже часть этого мира. Я сужу как они, потому что уже один из них, хотя раньше думал ровно точно так же, как и вы. И оглядываясь назад, вспоминая о своих мечтах, я думаю — а надо ли мне это теперь? Чего я хочу сейчас? И понимаю, что уже изменился. Что мне теперь не интересно стать лучше и поступить в университет, завести семью и жить своей спокойной жизнью. Мне интересно здесь, потому что… я здесь нужен и меня здесь уважают. Мне интересно развивать то, что я создал, двигаться дальше, становиться сильнее и больше.

— Даже если это губит других людей? — негромко спросила она.

— Вы знаете, что я отвечу, не так ли?

Мария внимательно смотрела ему в глаза, прислушиваясь к тому, что чувствует её сердце и подсказывает логика. И если бы её спросили, она бы сказала, что он не обманывает её.

Сколько Марии хотелось сказать Нурдаулету, сколько ей хотелось попробовать объяснить и донести до этого человека. Образумить и заставить отказаться от этой тьмы. Рассказать, какое же это зло — наркотики. Как они ломают и убивают людей, как калечат и разрушают судьбы. Сколько горя было от них, и сколько они ещё принесут, но… взглянув ему в глаза… Мария поняла, что он знал это, и, скорее всего, куда лучше неё самой. Бессмысленно было объяснять торговцу наркотиками, какой вред они несут. Это ничего не изменит, лишь пустое сотрясание воздуха.

Он понимал, какое зло они несут, но тем не менее добровольно занимался этим.

— Мне не безразличен человек передо мной, Нурдаулет. Но я ненавижу наркобарона Нижнего города, — негромко произнесла Мария, сделав шаг назад. — Простите меня.

— Что ж, — Нурдаулет негромко выдохнул, слабо улыбнувшись. — Я знал, что рано или поздно это произойдёт, Мария.

— Я узнаю правду?

— Да. И мне придётся всё рассказать. И что всё этим кончится.

И вновь они смолкли.

— Даже если отбросить наркотики, — негромко продолжила Мария, — сколько людей погибло из-за людей картеля? Да даже взять последнюю войну.

— Что вы хотите услышать от меня, Мария? Я отвечу вам как есть.

— Вам самому это не противно?

— Убийства? Странно, что это чуждо вам, Мария, — заметил Нурдаулет. — В этом мы не сильно отличаемся от вас.

— Почему? — немного удивлённо и тихо спросила она.

— Дома. Разве они поступают иначе?