Ю р и й. Да они нас не найдут. Они же не знают, где я живу.

Л а р и с а. Ты не знаешь тетю Симу, она под землей найдет.

Е р о х и н. Ну и что? Юркиных стариков я знаю. Они хоть и ворчат, но с ними поладить можно. Если им сказать, что Лариса кроме французского знает еще, как печь пирог с брусникой, и вышивает русалок на подушках, — они дрогнут, честное слово. Но вот Муштаковы — эт-то вредная гидра. Им подавай в зятья не Юрку Куницына, а какого-нибудь дяденьку в целлофане. Чтоб солидный, чтоб деловой и, если можно, чтоб по-русски знал только «спа-сыпо»…

З и м и н а. Этого так оставлять нельзя! С этим надо бороться. Давайте все вместе пойдем в редакцию, расскажем, пусть разберутся и напишут фельетон.

О с к о л к и н а. Вот еще выдумала. Начинать семейную жизнь с фельетона. Очень интересно…

Е р о х и н. А что, если так — Лариса остается пока у Вики, а Юрка будет у меня. Через недельку поведем их к алтарю типа загс, благословим на правах папы и мамы, а дальше — адье, дорогие родители, пишите: Новореченск, Народный театр, Ку-ни-цы-ным. Ну, как? Неплохо, а?

К в а ш и н. Плохо.

Е р о х и н. Почему?

К в а ш и н. Ты предлагаешь бежать, скрыться. А это глупо, трусливо, по-ребячески.

Е р о х и н. А что ж делать? Светильник разума, скажи!

К в а ш и н. Скажу. (Замятину.) Ты, кажется, говорил, Олег, что живешь один в пустой квартире? Старики на даче, а?

З а м я т и н. Да… А что?

К в а ш и н (Куницыну). У тебя в доме, Юрка, Муштаковы не бывали? Ни твоих родителей, ни адреса твоего не знают?

Ю р и й. Нет…

К в а ш и н. Вот и прекрасно! Надо их направить… на квартиру к Замятину!

З а м я т и н. Зачем? Это еще что за ребус?

Е р о х и н. Стойте, я разгадал! Вася хочет сыграть Ивана Сусанина. Направить врага по ложному пути, а там… «Ты взойдешь, моя-а за-ря!..».

З а м я т и н. Вздор! И что им делать в пустой квартире? Кто с ними станет объясняться, я, что ли?

К в а ш и н. Все! Все будут объясняться и все будут… играть! (Ларисе.) Скажи, Муштакова, твоя мама знает языки?

Л а р и с а. Нет. По-французски несколько фраз, а английский учит по телевизору.

К в а ш и н. Ве-ли-колепно! Завтра же Вика направит в мое распоряжение четырех подружек с английского факультета. У тебя, Ероха, на радио есть, кажется, дружок, не то репортер, не то фотограф…

Е р о х и н. Есть! Завтра явится перед тобой как штык. Дальше?

К в а ш и н. Помнится мне, что у Зины Тереховой есть тетя в театре?

Т е р е х о в а. Да… Заведует костюмерной… А зачем?

К в а ш и н. Пригодится.

Е р о х и н. Вася, я не знаю, что ты придумал, но это… колоссально!

К в а ш и н (торжественно). Так вот, Замятин, можешь не беспокоиться. К приходу Муштаковых твоя квартира уже не будет пустой. Она заполнится гостями и знатными родственниками профессора Куницына.

Ю р и й. Какого профессора?

З а м я т и н. Где ты возьмешь эту «знатную» родню?

К в а ш и н (показывая на присутствующих). А вот она… сидит здесь. Не узнаешь? Впрочем, к визиту Муштаковых ты сам себя не узнаешь. Все преобразится в бывшем доме Замятиных…

З а м я т и н. Почему в «бывшем»?

К в а ш и н. Потому что это будет уже… дом профессора Куницына. И какой дом! По мягким коврам гостиной, как по глади озера, будут медленно плыть дамы-лебеди и гуси-джентльмены в крахмальных воротничках. Лакеи и камердинеры, горничные и всякие там «скрипс герлс», как бабочки, будут порхать по квартире. И ты сам, Олег, будешь уже не Замятин, а… Гарри Кервуд, делец из Флориды, приехавший в «Совьетский Союз»…

З а м я т и н. Что за бред, Квашин?

В и к а. Каким образом?..

Е р о х и н. Ти-хо! Братцы, это… гигантская затея!

К в а ш и н. Витька Ерохин — пустозвон и балагур? Нет! Он… Витторио Иерохини — смуглый, пылкий итальянец из Неаполя, крупнейший музыкант нашего века, полугений, полубезумец…

Е р о х и н. Роль по мне, Вася! Распределяй дальше.

К в а ш и н. Жаклин Тере — эксцентричная, златокудрая Жаклин, героиня фильма «Разбуди меня в девять», жена фабриканта клипсов и пуговиц, — Зинка Терехова.

Т е р е х о в а (исступленно). Умираю, хочу сыграть!

К в а ш и н. Спо-койно… Отец Куницына — профессор, серебряный старик, почетный член Амстердамской академии и вице-президент… чего-то на Ямайке… (Оглядев сидящих.) Ну, это мы подберем… Мисс Спэнчер — шеф и генеральный директор отеля «Глория» — Зимина и, наконец, две изящные, хорошенькие переводчицы-стенографистки с блокнотами в руках — Вика и Лека…

О с к о л к и н а. Ой, мы тоже?

К в а ш и н (увлеченно). Звонки телефонов, бой старинных часов, тихая мелодия джаза плавно вольются в дом профессора Куницына… И все это, как в дымке, как через прозрачный нейлон, пройдет перед мадам Муштаковой и тетей Симой… И тогда… посмотрим, леди и джентльмены, как заготовленный скандал обернется нижайшим поклоном, гневный протест — благословением. Они поднимут ручки и скажут: «Ол райт, дети мои!»

З а м я т и н. Да это же здорово, честное слово! Мне нравится, Квашин. Пошли, ребята, ко мне.

Л а р и с а. Это чу́дно… Они бы растаяли от восторга.

Е р о х и н. Браво, Вася, молодец! Розыгрыш мировой!

Т е р е х о в а (вскочив на стул). Нет! Это не розыгрыш, это серьезней, это больше, мальчики! Мы с вами сыграем… назидательную комедию для всех муштаковых и всех тетей Сим! Ты прости меня, Ларка, я не хочу оскорбить твоих родителей, но они для нас не папа и мама, нет… они — явление, муштаковщина, понимаешь? А раз так — на сцену их, в комедию, черт возьми! И пусть этот спектакль будет не в театре, пусть будет без зрителей, все равно он сделает свое дело. И все разумные папы и мамы, честные тети и дяди, у которых есть гордость, честь и достоинство, будут нам аплодировать… Мальчики! Каратыгинцы! Пять лет нас учили искусству актера, так давайте же покажем, на что способны…

Звонок. Все застыли. Пауза.

Е р о х и н. Вот тут нам и покажут…

Л а р и с а. Ну, теперь все. Это уж наверняка они.

Ю р и й. Да нет же, это старик. Я ж говорил тебе, что он должен прийти. Ребята, это мой сосед, чудной и симпатичный старикан, вот увидите…

На пороге комнаты появляется  П е р с о н а ж.

П е р с о н а ж. Какой-то гражданин…чик спрашивает Ларису Муштакову.

В и к а. А что ему нужно? Кто он?

Л а р и с а. Ну вот… отец или дядя Рома.

П е р с о н а ж. Не знаю. Передайте, говорит, что спрашивает надежный человек…

Ю р и й. Да это наш старик, художник. Я выйду к нему.

К в а ш и н. Садись! Поля, пригласите его сюда.

П е р с о н а ж выходит.

Ю р и й. Вы уж с ним, ребята, поделикатней. Ему шестьдесят лет, но он заводной, как Ерохин.

Голос Персонажа: «Пройдите, пожалуйста, они здесь». Раскрылась дверь. На пороге — м а л ь ч и к  в коротких штанишках и кепке, надвинутой на глаза. Курточка расстегнута. За поясом пистолет.

Е р о х и н (после паузы, шепотом). Братцы, старик явно впал в детство.

Л а р и с а. Генка, ты?.. Как ты сюда попал? Тебя прислали за мной, да? Ну, говори же, Генка, что ты молчишь?.. Как ты узнал, что я здесь?

Г е н а. Об этом не спрашивают. Я всегда там, где во мне нуждаются угнетенные. Кто эти люди, и могу ли я при них говорить?

Л а р и с а. Конечно, это все мои друзья. Они хотят нам с Юрой помочь. (Квашину.) Знакомьтесь, это мой двоюродный братишка, мальчик тети Симы…

Г е н а. Мальчик? Хм… (С горькой усмешкой.) Ты б еще сказала — кот в сапогах. Мальчики остались в глупых сказках, а по жизни ходят борцы… «Патриа о муэрте», — говорят мальчики Кубы, когда им угрожает враг…

Е р о х и н. Да-а… Это действительно надежный человек!