Старик уставился в окно. А я попытался прогнать хмарь из своей головы. Перемещения во времени, измена жены Ганса со мной, странная метаморфоза в моей квартире – мне захотелось просто остаться сидеть в этом кресле вечно. Больше никуда не двигаться. Сам Ганс представлялся мне дьяволом во плоти. Чем было все то, что происходило со мной сейчас? Сном? Ведь наяву все вышесказанное – невозможно. Я знал, что поворачиваюсь рассудком. Все менялось в один момент. Настроение, эмоция, образность моего старика. Он был то зловещим Воландом, то целеустремленным американским финансистом, жалевшем вырваться на родину, то дряхлым стариком… А, кстати, где была его родина?

– А где ваша Родина, Ганс?

Он молчал. Долго молчал, прежде чем ответить….

– Я вынужден признать, что у меня нет Родины. Мне больно за это. Вы, кажется, увлечены Ремарком? Помните, целая плеяда образов потерянного поколения. Каждый из них – это, в сущности, я…

– Вы сейчас получите документы от этого человека, – я чуть заметно махнул на соседний столик…

– Если бы… Сразу после этого разговора произойдет то, что смешает напрочь все карты. Смотрите…

Прошло четверть часа, три человека встали из-за стола – один из них направился к лифту, два других – Ганс и Джон – к выходу из посольства. Допив свои напитки, здание покинула и разведка. Следом мы.

В какой-то момент двое в штатском остановили парочку и, предъявив документы, предложили Джону сесть в черный форд.

– Что происходит? – возмущался молодой Ганс?

– Сэр! Не вмешивайтесь. Отправляйтесь домой. Если понадобится, мы с вами свяжемся…

Машина уехала. Молодой Ганс в растерянности провожал взглядом Джона Кьюсака, которого, как он понимал, уже никогда не увидит. В руке он сжимал крошечный ключик от ячейки в камере хранения аэропорта. Там, через двое суток должны находиться его паспорт, виза и все сопроводительные документы.

– Что было дальше? – спросил я.

– А дальше… я размышлял минут десять – уехать из Америки без жены Джона и его ребенка я не мог. Их бы не оставили в покое. Я вернулся в посольство. Нашёл доверенное лицо. Очень быстро и путано объяснил ему, что требуется ещё два паспорта и две визы. Договоренности с советским союзом должны быть изменены. Прилетают трое. Как семейная пара с ребенком.

Она возненавидела меня за то, что я лишил её мужа и родины, и однажды сказала, что лучше умереть.

ГЛАВА 11

Карета скорой помощи пыталась прорваться к проспекту Мира. Я на какое-то мгновение приходил в себя и снова проваливался в беспамятство. Но голоса слышал. Слышал, как водитель надеялся по прямой добраться до Склифа. Меня везут в Склиф. Что произошло? Где Ганс?

– Успокойтесь, вам нельзя… пожалуйста, помолчите немного, – врач неотложки повернула вентиль на капельнице – боль в затылке моментально отступила… Я слышал, как мы свернули в Банный переулок, затем на Большую Переяславскую. Москва привычно стояла. Стояли и мы, правда, не долго. Вырвавшись, наконец, в Астраханский переулок, мы выруливали на территорию НИИ Склифосовского…

– Ещё пострадавший от взрыва…, – услышал я голос медика. Меня перебросили на каталки. Замелькали белые огни. Закружили люди вокруг. Молоденький врач опускал и поднимал моё веко – проверяя рефлекс зрачка ярким фонариком…

– Мне нужен срочно нейрохирург, возможна субдуральная гематома. И сосудистого пригласите – здесь рваные раны бедра, большая кровопотеря. В третью травму его – КТ-головного мозга – все по ходу…

Что было по ходу я не знаю… Но когда я очнулся, прошло почти трое суток.

Я жадно втягивал носом больничный запах. Это была не реанимационная, просто палата, где я среди прочих пострадавших… от чего? Я ничего не понимал… и, постаравшись встать – взвыл от дикой боли, перепугав всех вокруг…

…Уже позже мне объяснит врач – на стояке моего дома случился взрыв бытового газа. Меня доставили сюда в состоянии средней степени тяжести, что большая удача. 11 человек погибло, в том числе Борис – из соседней квартиры. Причины сейчас устанавливают правоохранители, но дело было не в этом… я снова проваливался в свою кошмарную неразбериху.

Вечером, на пороге моей палаты, в сопровождении Вадима, появилась Елена…

– Макс…, – тихо прошептала она… Смотрела так, словно я чудо, с поволокой слез она казалась мне такой беспомощной, ранимой, но вместе с тем… привлекательной… Мне бы хотелось, чтобы она не плакала сейчас. Но она не могла остановиться. Своей жалостью она накрыла меня, как ребенка, я чувствовал её волнение, чувствовал, как бьётся сердце…

Я улыбнулся ей…, что мне оставалось?

Мы разговаривали о моих странных видениях, о том, что предшествовало взрыву, или это случилось уже после взрыва. Елена слушала мой рассказ про Ганса. Теперь детали были далекими.

– Но это ведь было, было со мной? – в отчаянии я посмотрел ей в глаза. Хотел найти хоть малейшие подтверждение, что не схожу с ума, хотел раз и навсегда опровергнуть мистические аллюзию.

– Я не знаю, Макс. Тебя осмотрит психиатр завтра. Я, правда, не знаю. Всё, что ты рассказываешь невероятно, невозможно и скорее всего – просто результат травмы.

– Ты хочешь сказать, что все это мне приснилось?

– Не знаю…

– А когда придет Ганс…?

Елена вдруг замолчала и посмотрела на Вадима, который все это время сидел рядом.

– Что происходит?

– Макс, два дня назад Ганса поместили в реанимацию… Опухоль головного мозга – ты ведь знаешь о том, что он умирает?

Я кивнул….

– Как же это…?

– Он впал в кому, и врачи дают всего неделю. Размер опухоли велик.

– Но он ведь не успел дорассказать…

Я отвернулся от Елены. Захотелось вдруг остаться совершенно в одиночестве.

– Зато вполне определенно-точно вы не могли гулять с ним по Нью-Йорку…, – она положила свою руку мне на живот и улыбнулась самой нежной улыбкой в мире. И, я думаю, что в тот момент мы подумали об одном и том же – об удивительно открывшейся способности взаимодействия посредством сна, только теперь и Ганс был частью нашей истории…, потому как в следующий момент Елена сказала тихо: но даже если это и было правдой – не самый плохой финал жизни, как считаешь?

Я посмотрел на её склоненную голову и снова захотел поцеловать. Внутри родилось что-то горячее, большее, если бы только можно было – я бы обнял её в этот момент. Какой же близкой она стала мне вот так и вдруг. Я буквально видел, как нити протягиваются меж нами. Но свидание подходило к концу… И лишь в моем сознании наш поцелуй был возможен, наяву же – она даже не догадывалась о моей влюбленности… Мне стало невыносимо жаль… Тоска и жалость наполнили меня…

Елена спала. Я впервые был в её квартире. Точнее, если верить вектору моего сна – это была её квартира. Лежала на правом боку, положив ладонь под голову. Прядь волос упала ей на лицо – мне не видно было закрытых глаза, но достаточно было ощущать её присутствие рядом. Во сне я был совершенно здоров. У меня не было ссадин, гематом. Я просто был Максом – худощавого телосложения, которое сейчас полностью слушалось меня. Я сидел перед ней. Прямо на полу, скрестив ноги по-турецки, опершись на собственные кулаки. Я размышлял – что общего между мной, Еленой и Гансом, коль существует единая возможность перемещаться по снам друг друга. Подобная коммуникация – это какой-то генетический недуг? Быть, может, мне следует бить тревогу, обратиться к специалистам, чтобы началось сначала исследование, затем лечение. Возможно ли, что эта была телепатическая связь или связь родственных душ? Я размышлял, как младенец, как конченый романтик, сидя перед самой красивой женщиной на планете, наверное, только так и можно размышлять. Интересно, если я сейчас разбужу её, Вадим проснется тоже? Вряд ли… ведь эта тайна лишь наша.

– Елена…

Она открыла глаза, отбросила прядь и испуганно посмотрела сначала на меня, затем на мужа…