– Что… ты… будешь… делать? – прохрипела она, обращаясь к Си Пи.

Тот рассовывал вещи по карманам.

– Не знаю. Надо вернуть Гриффина, а дальше посмотрим.

– Но как? – не унималась она. – У тебя есть… оружие?

– Нет, я не вооружен, – ответил он. – Не думал, что придется сражаться с гигантским…

Он осекся и замолчал. Перевел взгляд на Джен.

– Мы совсем не ожидали этого. Совсем, – призналась она.

Джен не пошевелилась с тех пор, как перестала кричать и звать Гриффина.

– Я думал, это снежный человек или просто большой медведь, – сказал Си Пи. Голос его был задумчивым, но слегка подрагивал от страха. – Но это явно не медведь, ведь не бывает медведей размером со слона.

– Не понимаю, как он мог подкрасться незаметно, – недоумевала Джен. – И если он такой огромный, как удержался наверху, на ветках?

– Вот вытащим Гриффа и разглядим его как следует, – ответил Си Пи.

– Не уверена, что хочу его разглядывать, – покачала головой Джен.

Ее глаза были раскрыты широко и блестели в лунном свете.

Лунный свет. Пока Мэтти предавалась воспоминаниям о шоколаде, наступила полная темнота. Ночь была стихией зверя. И Уильяма.

– Джен, пойдем, – сказал Си Пи, схватил ее за руку и встряхнул. – Это совсем на тебя не похоже. Да, это было ужасно. Я, кажется, намочил штаны, когда увидел его когти. Но если бы эта тварь забрала кого-то из нас, Гриффин не бросил бы нас тут. Он побежал бы нас спасать. Ты это знаешь.

Уильям знал этот лес, умел охотиться. Он мог бы выследить Мэтти так же бесшумно, как зверь, забравший Гриффина.

– Знаю, – ответила Джен. – Знаю. Но… что мы можем сделать? У нас нет ружей, нет ножей. Ничего нет.

Угроза таилась повсюду: в подрагивании веток, в шевелении теней. Мэтти не могла оставаться здесь одна. Но гоняться за зверем было бы глупо, и так же глупо возвращаться к хижине и нарываться на неприятности.

– Необязательно биться со зверем, – рассудил Си Пи. – Я не собираюсь ввязываться в большую схватку на вершине горы, и тебе не советую. Мы могли бы подобраться незаметно.

Мэтти должна идти вниз, к подножию горы. Найти ручей, как и планировала. Она приведет полицию, позовет на помощь людей, а потом они вернутся и спасут Джен и Си Пи.

Если те еще будут живы.

– Думаешь, он нас не учует? Не услышит? Кем бы он ни был, его органы чувств явно острее наших, – возразила Джен. С каждым словом ее голос становился все напряженнее.

Да, лучше всего – практичнее всего – было бы кому-то из них (мне, пусть это буду я) пойти за помощью и привести людей. Когда гору наводнят спасатели, Уильям попадется в их сети, и Мэтти не придется всю оставшуюся жизнь оглядываться и ждать, что он придет и снова заберет ее.

– Что-нибудь придумаем, – сказал Си Пи. – Сперва надо выяснить, как там Грифф, может, его уже…

А ведь Уильям тебя не похищал. Ты сама открыла ему окно. Ты ему доверяла. Почему ты ему доверяла?

– А если монстр сожрет Гриффина? – пробормотала Джен. В этот раз она говорила не громко, а почти шепотом, словно боялась произносить эти слова или не хотела в них верить.

Ты сама виновата, что он тебя украл. Ты виновата, что твоей матери нет в живых.

– Нет, – Мэтти покачала головой. – Нет, нет.

– Знаю, я тоже не хочу об этом думать, – сказала Джен. – Слишком страшно.

Джен решила, что Мэтти расстроилась из-за того, что Гриффина могли съесть. И ее, безусловно, ужасала мысль, что доброго человека могут растерзать, как ту лису на снегу. Но не поэтому она качала головой и повторяла «нет». Семя сомнений проклюнулось в ее сознании, и она никак не могла его выкопать.

Ты сама виновата.

Ты виновата, что твоя мать умерла.

Уильям постучал в окно ночью, а ты не должна была открывать, должна была понять, что так делать нельзя.

– А может, он его и не съел, – возразил Си Пи. – Может, он его и не убил. Но чем больше мы стоим тут и спорим, тем больше шансов, что Гриффин пострадает.

Что же Мэтти скажет полицейским, когда доберется до города? Что она – жертва похищения? А считается ли жертвой та, что сама открыла похитителю окно; та, что не пыталась убежать? Что, если полицейские посмеются над ней, скажут, мол, она должна была лучше стараться, сильнее сопротивляться, позволить ему себя убить, а не оставаться с ним и жить в подчинении?

– Я это понимаю, – ответила Джен. – Но не знаю, что делать.

Раньше ты сопротивлялась. Ты пыталась сбежать. Поэтому он посадил тебя в Ящик. И через некоторое время ты забыла о маме и Хезер, забыла о своей прежней жизни и решила, что легче поступать, как он хочет, лишь бы не быть все время битой.

– А ведь у вас в хижине наверняка есть куча всего, – повернулся к Мэтти парень. – Мы могли бы пойти туда и взять все, что нам нужно, всяких полезных вещей для самообороны. Помню, я видел топор у поленницы.

– Нет, – отвечала Мэтти и выставила перед собой ладонь, словно отбиваясь от нападения. Си Пи серьезно хочет, чтобы она вернулась к хижине? Туда, где Уильям? Она попятилась. – Я… туда… не пойду. Там Уильям.

– Ты спятил? – воскликнула Джен. – Она наконец сбежала от похитителя, а ты хочешь, чтобы она к нему вернулась?

– Может, его там уже нет. Мы поймем, когда подойдем ближе. – Кажется, Си Пи стало немного стыдно. – Домик совсем крошечный. Если его там не окажется, возьмем, что нам нужно. У таких ребят обычно полно всякого оружия, и винтовки, и ножи, и все такое прочее. А если столкнемся с ним и у него будет ружье, по крайней мере не будем беспомощными.

«Да уж, винтовки и ножи и “все такое прочее” у Уильяма имеются, – подумала Мэтти. – У него там целый арсенал для борьбы с демонами».

– А ты уверен, что сможешь выстрелить в человека? – тихо спросила Джен. – Я бы не смогла.

Если Уильяма в хижине не окажется, если он бродит по лесу и ищет Мэтти, они могли бы взять кое-какие вещи, которые он привез из города, оружие для защиты от зверя и Уильяма. Мэтти не умела пользоваться оружием, не умела стрелять из винтовки, потому что Уильям ее не учил, но, может, кто-то из ребят знал, как это делать.

А ведь еще оставался сундук. Загадочный сундук Уильяма. Мэтти не сомневалась: там, в сундуке, есть что-то, что может им помочь, а ей – вспомнить о своем прошлом. Может, она даже узнает, что случилось с Хезер. Она могла бы сломать крышку; теперь ей не нужен ключ и не надо бояться, что Уильям увидит следы взлома и ее накажет.

– Что-то мне подсказывает: или мы его пристрелим, или он нас, – проговорил Си Пи.

Этот сундук полон тайн – тайн обо мне и моей прежней жизни. Я должна их узнать.

– Мы не пойдем туда с Самантой, – сказала Джен.

– Нет, – ответила Мэтти, по-прежнему квакая, как лягушка. – Пойдем.

Мэтти не думала, что они найдут ручей так быстро. Он был ее единственным географическим ориентиром: где ручей, там и капканы на кроликов; где капканы, там и оленья тропа, ведущая к хижине.

Си Пи предложил взять путь на север и двинуться в противоположную от обрыва сторону. Они с Джен бросили тяжелые рюкзаки и спрятали их между валунов, чтобы звери до них не добрались. Затем по валунам вскарабкались наверх и очутились в лесу.

Си Пи и Джен вскарабкались легко, как козочки, перепрыгивающие с уступа на уступ, а Мэтти еле поспевала следом. Тяжелые домотканые юбки стесняли движения, да и не привыкла она много двигаться. В хижине она выполняла много тяжелой работы, но ей никогда не приходилось карабкаться в гору или ходить много часов подряд. Шоколадка была вкусной, но не уняла сильные спазмы в животе. Помимо всего прочего, Мэтти устала, сердце ее разрывалось, а стоило подумать о Уильяме, Хезер и матери, как к горлу подкатывала тошнота.

Больше всего ей хотелось лечь и проспать несколько часов в надежде, что после пробуждения голос вернется в норму, а мысли прояснятся. Все произошло так быстро. Не этим ли утром она проснулась и увидела Уильяма в несвойственном ему хорошем настроении, готовящегося к охоте на зверя? Неужели всего несколько часов тому назад она вышла из хижины и обнаружила Уильяма в лесу, когда тот спорил с чужаками?