Ей казалось, что он зашивал очень долго, хотя Мэтти знала – прошло всего несколько минут. Наконец он произнес:

– Готово.

– Спасибо, Уильям, – сказала она, ведь именно этого муж от нее и ждал.

Мэтти забрала грязные тряпки и иголку, на которой поблескивали красные капли ее крови, и пошла мыть и стирать.

Уильям же ходил по комнате, перебирал покупки и добавил к ним кое-что из старых запасов. Потом сел на стол и стал чистить и проверять новую винтовку.

Стирая тряпки и развешивая их сушиться, Мэтти задумалась, откуда у Уильяма деньги на все эти вещи. Она знала, что он хранит деньги в сундуке, но как он зарабатывает? Работы у него не было, они ничего не производили на продажу. Неужели у него столько накоплений, что хватило на годы, и все они хранятся в этом сундуке?

Я должна открыть сундук. И сделать это надо так, чтобы Уильям не узнал.

Ключи, которые он всегда брал с собой, уходя из хижины, висели на крючке у двери. Они манили ее, искушали.

Но если ты дотронешься до ключей, он узнает. Нельзя делать ничего, что бы его разозлило; тогда он изобьет тебя так, что ты не сможешь убежать.

А можно ли без ключа взломать замок? Наверно, можно, но нужно быть очень осторожной. Если она поцарапает замок или муж по каким-либо признакам догадается, что она рылась в сундуке…

Мэтти отбросила мысли о сундуке. Ее ждала стирка, а зимой, когда белье приходилось развешивать у очага, а не на улице, это всегда было очень утомительно.

Глаз болеть перестал; теперь болел надрез и швы. Но веко потихоньку начало приоткрываться, и она уже видела размытые пятна. Один глаз видел хорошо, другой нечетко; это сбивало с толку.

Уильям надел сапоги, взял со стола пузырек и сунул в карман.

– Пойду поставлю капкан.

Мэтти взглянула на тяжелый металлический предмет.

– Помочь донести?

Он фыркнул и рассмеялся.

– Тебе силенок не хватит, мышка Мэтти. Я купил сани. Как, думаешь, я притащил все это на гору?

Она не ответила; услышав его смех, она оторопела. Когда Уильям смеялся в последний раз? С тех пор прошло много лет. Лет!

Кажется, он никогда не был так счастлив, как сейчас, когда готовится идти убивать зверя, которого никогда не видел и о котором ничего не знает.

Уильям открыл дверь хижины и показал на снег. Мэтти увидела сани с блестящими чистыми полозьями. Муж выволок капкан и положил на деревянное сиденье. А потом помахал ей и ушел, таща за собой сани и насвистывая себе под нос.

Мэтти, стоя у окна, провожала Уильяма взглядом, пока он не скрылся в лесу. И тут же бросила таз, поспешила в спальню, села перед сундуком и оглядела замок. Тот казался обычным, но она не представляла, как его открыть.

Замок можно взломать шпилькой.

Взломать шпилькой. Странно как. Эта фраза что-то для нее значила; откуда-то Мэтти знала, что замок можно взломать шпилькой, но откуда – вспомнить не могла. Сама она никогда так не делала, в этом не было сомнений. Нет, она видела, как это делает кто-то другой, но человек, которого она представляла за этим занятием, был незнакомым и казался далеким, физически далеким, как будто Мэтти наблюдала за ним на расстоянии.

Она увидела человека – женщину, – которая достала из волос шпильку и вставила ее в замок. Аккуратно покрутила шпильку туда-сюда, прижав ухо к двери, чтобы услышать какой-то звук.

Звук щелкнувшей задвижки.

Можно ли открыть сундук шпилькой? Мэтти казалось, что можно, но удастся ли это ей без навыка, без тренировки?

Она решила пока не думать о сундуке. Уильям пошел ставить капкан; значит, скоро вернется. Она же должна стирать.

Мэтти собрала кучу грязной одежды, валявшуюся в углу спальни, и отнесла в таз. Закатала рукава, взяла кусочек мыла и принялась тереть рубашку Уильяма на стиральной доске. Постирав и прополоскав все вещи, отжала их и развесила на короткой веревке, которую муж натянул у очага.

Перед стиркой она проверила карманы Уильяма на предмет чего-нибудь забытого. Тот вечно оставлял там что-нибудь, а потом винил ее, что она испортила нужную вещь. Мэтти нащупала в одном кармане тонкий бумажный сверток и развернула.

Это были деньги.

Мэтти давно не видела денег, но, найдя свернутые тугим валиком банкноты, сразу поняла, что это. На банкноте, лежавшей сверху, значилась цифра 100.

У нее пересохло во рту. Надо отдать деньги Уильяму, как только он вернется. Она боялась развернуть валик и посчитать деньги, но их явно было очень много. Если они исчезнут, муж наверняка заметит. Возможно, он оставил их в кармане, чтобы испытать ее.

При мысли об этом сердце бешено заколотилось. Может ли Уильям знать… может ли подозревать, что она хочет от него уйти? Он всегда читал Мэтти как открытую книгу и видел все тайные мысли, что она пыталась спрятать в сердце. Может, вчера утром, когда она вышла из уборной, где пряталась всю ночь, он заглянул ей в глаза и понял, что она собирается сбежать?

Нет-нет, не может быть. Не говори ерунды. Не приписывай ему способности, которыми он не обладает. Если бы Уильям верил, что ты хочешь от него уйти, он ни за что не оставил бы тебя вчера одну.

Мэтти глубоко вздохнула, чтобы успокоиться. Она должна перестать паниковать и вести себя подозрительно рядом с мужем. Если он заметит, что Мэтти напугана или чувствует себя виноватой, то непременно поймет: она что-то задумала. Важно, чтобы Уильям ничего не понял. Важно, чтобы он оставался довольным ее поведением вплоть до того момента, как она тихонько выскользнет за дверь и скроется в ночи.

А ведь с деньгами я могла бы уехать далеко. Могла бы заплатить кому-нибудь, чтобы он увез меня подальше от этой горы, и Уильям никогда бы меня не нашел, сколько бы ни искал. Я бы изменила имя…

(На прежнее, снова бы назвалась Самантой.)

…а он пришел бы в ярость, но не смог бы меня найти.

А сейчас что делать с найденными деньгами? В этих брюках Уильям был вчера; он попросту забыл про банкноты. Но когда-нибудь вспомнит.

Ладони Мэтти вспотели, и деньги в ее руках грозили промокнуть. Она положила денежный валик на кухонный стол и насухо вытерла руки тряпочкой.

Сейчас ей нужно убрать деньги, но так, чтобы те не выглядели нарочно спрятанными, если Уильям их найдет. Надо обставить все таким образом, будто они случайно выпали из его кармана.

Если бы Мэтти знала, ходил ли муж по дому накануне и куда именно. Но она спала, когда он вернулся домой.

Я спала у очага. Уильям поднял меня и отнес в постель.

Она взяла деньги и поспешила к дивану, встала перед ним на колени. Между диваном и полом имелся небольшой просвет, сантиметров шесть-семь. Мэтти сунула туда руку по локоть. Нащупала толстый слой пыли (я никогда там не мою, Уильям бы так разозлился, если бы узнал) и аккуратно положила деньги под диван, засунув их примерно наполовину.

Она вытащила руку. Та была вся в пыли. Мэтти вытянула за собой комки пыли – маленькие шарики перекати-поле, свидетельства ее преступления.

Что, если он увидит?

– Спокойно, без паники. Просто подмети пыль, и он не догадается.

С улицы донесся свист. Уильям приближался к их поляне.

Мэтти бросилась к метле, схватила ее, снова подбежала к дивану, смела пыль в совок и высыпала содержимое в таз. Обычно она выбрасывала мусор во дворе, но Уильям уже подошел к хижине, и сейчас это было невозможно. Свист раздавался совсем рядом с крыльцом.

Мэтти поставила метлу в угол и услышала его топот на крыльце. Муж постучал сапогами о дверь, сбивая снег с подошв. Она бросилась к тазу, опустила руки под воду, когда он открыл дверь. Он вошел и посмотрел на нее; она энергично оттирала его брюки на стиральной доске.

– Все готово, моя мышка, – сказал Уильям, снял сапоги и закрыл дверь. – Если этот монстр придет со стороны реки, он об этом очень пожалеет.

– А если не оттуда? – спросила Мэтти.