— Ты думаешь, меня интересует, согласна ты или нет, учительница? Я говорил тебе, когда твой бывший муд… муж придет к тебе опять, ты сама должна будешь прийти ко мне. Но ты меня очень разочаровала, когда вместе этого, поплелась в клуб, — при упоминание клуба, щеки загорелись предательским румянцем. Я вспомнила, что именно я там делала. И стала стыдно. — Ещё я говорил, что если ты и тогда не придешь сама, условия измениться. И ты не сможешь ставить условия.

— Тогда я не вижу смысла тут базарить! — цежу сквозь зубы, начиная медленно закипать.

Не знаю, сколько мы так стояли и пытались испепелить друг друга взглядом. Но нас прервал телефонный звонок. Звонил мой телефон, и я облегченно выдохнув, развернулась и пошла к дивану. Увидев имя звонящего, сердце тревожно забилось. Я ощутила, как липкий пот струится по спине. И отчего-то бросила боязливый взгляд в сторону мужчины.

— Да, Светлана Степановна, что случилось? — отошла к окну, и от волнение начала кусать мизинец. В ушах появился звон, после услышанного. Женщина что-то говорила на повышенных тонах, и до меня с трудом доходила смысл её слов. — Подождите, Светлана Степановна! При чем тут я? Что? Но…

Перехватив холодный взгляд Александра, который бесшумно оказался рядом, молча выслушала женщину. Обещав, что найду выход из положения и обязательно поговорю кое с кем, попрощалась с ней.

Сжимая в руке телефон, с ненавистью смотрела на мужчину, который пытался усложнить мою жизнь и подчинить меня своей воле. И для этого он не гнушался использовать страхи других людей. В этот момент мне стало не страшно. Нет. Мне стало жаль этого одиноко мужчину, который не умел просить.

— Думаете, вы сообщили в школу, что забираете племянника, и этим добились своего? Я вынуждена согласиться только ради Даниила и других учеников, лишь бы вы не забрали его из нашей школы. Заодно продолжали и дальше спонсировать нашу школу! — выплюнула эти слова, трясясь всем телом. Как же мне хотелось влепить пощечину в эту наглую рожу.

— Меня не интересует, почему вы согласились, учительница, — прихватывает шею сзади, наклоняет голову. И теперь мы смотрим прямо в глаза друг друга. Ни отвести, ни сбежать не получается. Я в ловушке. — И да, меня вставляет, когда ты обращаешься ко мне официально, но в постели хотелось бы, чтобы ты кричала мое имя, Таня, — от его вкрадчивого голоса, мурашки по коже. И чувствую, как между бедер становится мокро.

***

Трудно в чем-то убеждать того, кто уже убежден в своем правоте. Особенно, когда у человека хорошо развился чувство альтер-эго. Как у Волкова, который просто на просто не признает слово «нет», и уже считает, что я работаю на него. Я бы послала его, если бы не Даниил, и Светлана Степановна с другими детьми. Чертов Волков, который спонсирует нашу школу. Если бы я лично не видела сумму, который он каждый год жертвует детям, и не знала учеников, которые побывали в лагере, спонсируемый тоже Волковым.

В детстве, когда в детском доме делали пожертвование, но мы ни разу не видели их. Может, только в нашем детском доме происходило такое? Наша директриса была та еще жадина. Мы радовались и тому, что могли носить поношенные вещи, которые получали от местных властей. Ещё ходили слухи, что наши выпускницы попадали к ним, что-то вроде сексуального рабство. До этого я особо не верила этим слухам. Но сейчас думаю, может стоило?

Как же меня всё это бесит!

Я тихо бешусь, сидя за столом, под взглядом дяди и племянника. У них не только глаза и взгляды похожи, но и позы. Даже движение у них синхронные, словно они заранее репетировали. Я даже отказаться при мальчике не могу. И согласиться тоже на его условии не хочется.

Александр уже понял, что я привязалась к его племяннику. И хочет этим воспользоваться.

— Это правда, что теперь вы работаете моей нянькой? — подает голос Даниил, своим вопросом разбавляя тишину. Перед ним стоит овсяная каша, сверху усыпанный ягодами и медом, но он даже не притронулся к ним. От его вопроса я теряюсь. Не хочу его обидеть, но и врать ему тоже не правильно.

Метнув в мужчину беспомощный взгляд, тем самым прося его помочь. Но Волков даже бровью не повел. Более того, он спокойно начал завтракать.

— Это… э… — нервно пыталась найти выход из сложившей ситуации.

— Дядя сказал, что если я буду усердно учиться, и не добавлять ему проблем, то вы будете жить у нас и учить меня. Василиса Федоровна любить ковыряться в носу и иногда засыпает, когда мы с ней занимаемся. А ещё с ней очень скучно, чем с предыдущих нянь, — быстро тараторит он. Замечаю, как мужчина пытается скрыть улыбку, когда говорит:

— Ты вечно доводишь их, Даниил.

— Я не довожу! — Тут же возразил Даня, насупив брови. Но под моим взглядом сразу тушуется. Щеки его окрашивает румянцем.

Став невольной свидетельницей их разговора, я невольно улыбнулась. Даниил в школе не был таким. Наоборот, угрюмый и молчаливый.

— Я ещё не решила, — решила не лгать ребёнку и напрасно обнадеживать. — Но я не против заниматься с тобой после уроков.

На мою реплику Даниил резко вскочил со стула, выбросил ложку на стол, отчего тот с громким звуком приземлился рядом со мной. От резкого неприятного звона, я дернулась, испуганно прижала руки ко рту.

— Ты — обманщик! Ты тоже соврал, как они! — Бросив странную реплику в лицо своей дяди, обиженный Даниил выбежал из гостиной.

Столкнувшись с таким впервые с Даниилом, я сидела и не могла вымолвить и слова. Мне извиняться перед мужчиной? Или догнать своего ученика и попытаться ему всё объяснить? Но имела ли я права это сделать?

Неожиданно мой локоть пронзил болью от крепкого захвата Александра. Повернувшись к нему, попыталась освободиться.

— Больно, — голос дрожал. Однако мужчина даже бровью не повёл.

Александр угрожающий навис надо мной. Несмотря на его непроницаемый взгляд, я понимала, Волков был в ярости. И я не знала, что ожидать от мужчины в таком состояние.

— Сегодня ты совершила большую ошибку, учительница. А теперь проваливайся вон из моего дома! — сквозь зубы зло процедил и разжал пальцы.

Я смотрела вслед мужчины и готова была разреветься. Я не понимала, почему Волков так разговаривает со мной, и главное, почему я позволяю ему так со мной обращаться.

Чувствую вину перед ни в чем не повинном мальчике, который вероятно, обиделся не только своему дяде, но и мне. Я и забыла, какими бывает дети. Особенно, те у кого проблемы с родителями или сироты.

Настроившись и убедив себя, что это я делаю только из-за Даниила, которого обидела, а не вовсе из-за угроз его дяди, пошла искать его. Комната Дани находился через той комнаты, в котором я проснулась утром. Однако дверь была заперта изнутри, и мне оставалось ждать, когда меня впустить внутрь.

— Даниил, мы можем поговорить? Открой, пожалуйста, дверь. Даня? — Когда он не открыл дверь, я отчаялась. — Даниил, мне жаль, что из-за меня твоему дяде пришлось врать. Но поверь, мы не хотели тебе обидеть.

Через пять минут я готова была соскребать эту чертову дверь. До этого момента я была убеждена, что могу заговорить любого ребёнка. Но с появлением этого мальчика, я начинаю сомневаться в себе.

Но вдруг щелкнул замок, и дверь немного приоткрыли. Схватив за ручку, будто он вот-вот обратно закроется, распахнула дверь.

Даниил сидел на кровати и выглядел расстроенным. Красные глаза и затравленное выражение лицо. Мое сердце сжалось от боли от его вида.

Когда я подойдя к нему, села рядом, Даниил не поднял голову. В мою сторону не посмотрел. Но не пытался отсесть, что посчитала хорошим сигналом. Я смотрели на свои руки, и не знала с чего начать. Боялась его спугнуть лишний раз.

— Я… — прочистил горло, подбирая правильные слова. — Я не хотела обидеть тебе, Даниил. Я не отказываюсь заниматься с тобой, — в голове крутились разные мысли, но соединит их воедино и объяснить маленькому ребёнку, почему ты не сможешь жить с ним и воспитывать его, оказалось, сложным. Мне легче дается новую тему детям объяснить, чем отношение у взрослых.