— На что?
— Ты уже забыл? — ее губы мелко задрожали.
Нет, сегодня точно не мой день. Сначала тупил с Валентиной, теперь тут. Показушно оглядевшись во все стороны, я взял ее за руку и высоко поднимая колени, «злодейски» потащил по коридору. Благо до кабинета главврача было буквально пара шагов.
— Василь Васильевич, можно? — получив разрешение, я затащил уже начинающую упираться Ирину.
— У вас что-то приключилось? — он поверх очков разглядывал Ирину, продолжающую делать слабые попытки вырваться.
— Еще нет, но сейчас будет! Да не вертись ты так, не укушу!
Отпустив Ирину, я выглянул сначала в приемную, а потом в коридор. По-прежнему было пусто. Ладно, главврач в качестве единственного свидетеля тоже норм. Вернувшись, я плюхнулся перед Ириной на колени и протянул к ней руки.
— Уважаемая Ирина Евгеньевна! Призываю в качестве свидетеля Василий Васильевича! Я прямо и недвусмысленно спрашиваю у тебя, пойдешь за меня замуж?
В кабинете повисла мертвая тишина. Главврач все понял с первых слов и теперь откровенно забавлялся, рассматривая замершую Ирину. А та стояла и, словно выброшенная на берег рыба, беззвучно разевала рот. Ну же, давай быстрее, а то на коленях стоять больно. Тут все-таки паркет, а не ковры… О, чуть не забыл!
— Между прочим, у меня вон что для тебя есть. — порывшись во внутреннем кармане пиджака, я достал колечко и положил его на раскрытую ладонь.
Скажу честно, сам бы ни за что не догадался. Это все Сария, узнав о моем коварстве при отъезде Ирины, подняла с сестрой женсовет на уши и уже к моему отъезду вручила мне его. На мой взгляд — кольцо как кольцо, только с блестящим камушком сверху. Я как заныкал его поглубже в пиджак перед поездкой, так и не доставал.
— Помолвочное… — она заворожено потянулась к тускло блестящей цацке —… Да, да и еще раз да!
— Ох… — опершись о стол, я поднялся с колен —…давай руку! Да не левую!
Аккуратно одев кольцо на палец, я отошел на пару шагов назад, позволяя Ирине покрутить рукой в любовании цацкой. Все, пока не насмотрится, в реальный мир не вернется.
— И когда же, позвольте спросить, назначена свадьба? — Василь Васильевич, откинувшись в кресле, рассматривал ушедшую в себя главсестру.
— Пока никогда. Но скорее всего, как положено, весной. Сейчас, по такому морозу, особо-то и не разгуляешься, вмиг половина гостей померзнет…
— Ну-с, это хорошее дело не должно оставаться безнаказанным! — потерев руки, он открыл тумбочку стола и достал бутылку темного стекла. Следом показались три стопки.
— Ирина, Слава! Счастья вам!
Хороший коньяк, хоть и воняет клопами. Проскользнул внутрь без малейшей задержки. Одно плохо — рабочий день на дворе, особо не разгуляешься…
Вот вроде от кабинета до кабинета всего несколько метров, но шли мы их, слово на параде. Откуда не возьмись появились медсестры, все как одна восторженно щебечущие что-то на женском и одновременно радостно повизгивая при осмотре пальца с кольцом. Я было попытался вырваться из тесного серпентария единомышленниц в белых халатах, но безуспешно. Немного подергавшись и поняв бессмысленность сопротивления, я просто стоял столбом и односложно отвечал на задаваемые по кругу вопросы.
Наконец мне все это надоело и я еще раз воззвал девушек к их врачебному долгу. Дескать, перед ними не будущий муж, а текущий пациент. И если я в очередной раз не подышу из большого блестящего агрегата, то приглашения на свадьбу даже не ждите. Ибо никакой свадьбы не будет по причине отсутствия моего лица в стане живых. Меня дружно заверили, что теперь-то на такое мне даже не стоит надеяться, но все-таки начали потихоньку рассасываться по своим рабочим местам.
— Славка, ты мой такой… Хороший! — Ирина крепко прижалась ко мне — я такая счастливая!
— Угу — я погладил ее по голове.
Вот что я за чудо в кавычках? Тут в руках такое, бери и тискай! А у самого в голове формируется план из пунктов, что надо предупредить домуправшу, представить Ирину консьержке, а потом и Евдокии, выделить больше денег на закупку еды…
* * *
— Доброе утро, дорогие товарищи радиослушатели! — начал я, дождавшись когда проиграется заставка — Приближается Новый Год и все трудовые коллективы готовятся к его встрече…
Получив отмашку, я чуть отодвинулся от микрофона. Рядом сидящая Галина тут же что-то начала наговаривать в свой. Опять я в свое время затупил! А всего-то надо было догадаться нарезать правильно несколько кусков оргстекла и добавить микшерский пульт. Теперь у каждого диктора свой закуточек и никто друг другу не мешает.
—… В деревне Литвинки началось строительство двух- и пяти-этажных жилых домов для рабочих совхоза «Калининский»…
А еще Валентина во исполнение решений партии выбила нам еще один магнитофон. На этот раз МЭЗ, весь такой из себя профессиональный и студийный. Поначалу я даже не понял, что за здоровенная железная тумба с откидывающейся крышкой появилась в студии. В отличии от МАГа, этот гудел практически на пределе слышимости. А когда я увидел, что у него электронное управление режимами, то вообще чуть не выпал в осадок. И длительность записи на одной бобине аж целых двадцать минут! Для наших условий прямо то, что нужно.
—… Товарищи водители! Обращаю ваше внимание на прогноз погоды. Тонкий слой снега снизит зацепление…
Очередной взмах руки Валентины и мы замолкаем. Магнитофон крутит катушками, выпуская джингл в эфир и Михалыч дергает рубильник, выключая передатчик. Мадам Ришар почувствовала вкус редакторства и вовсю начала рулить студией. Она иногда настолько перекраивала предоставляемые нам материалы, что наш куратор Афанасий Никодимович, убегал с кем-то советоваться, сокрушенно покачивая головой.
— Так, не расходимся! Сейчас еще новостной блок для Москвы! — она быстренько прошлась по нам, выдавая очередные папки — Елена, тебе персонально просили напомнить, чтобы не увлекалась шипящими согласными. Уж больно много помех получается…
Хорошо еще, что для «оброка» и «барщины» отбирались только самые важные новости. Иначе бы мы никогда света белого не увидели. Валентина практически в каждой записи находила какие-то огрехи и заставляла нас раз за разом перечитывать текст. Все возражения про то, что до реального эфира еще далеко, ей игнорировались. Дескать, тяжело в учении, легко в бою.
И вот мы каждый день начитывали на разные голоса новости, приветствия и прощания. Даже пытались петь песни, но ужаснувшись полученному результату, дружно решили никому не показывать. После наших упражнений записи тщательно упаковывались и отправлялись на вокзал. А там вручались начальникам «красной стрелы» для передачи в Москву. Обратно они же передавали замечания и чистые катушки.
— Там!… Быстро! — в комнату влетел растрепанный Андрей — да бросайте все, там такое начинается!
Переглянувшись, мы бросились за ним. Вскоре мы тесно, прижавшись плечом к плечу, стояли в комнатке с бывшими глушилками и наблюдали за Михалычем. Начальник аппаратной очень аккуратно вращал туда-сюда верньер настройки у приемника, пытаясь поймать волну. Чувствительная «контролька», пытаясь захватить волну, лениво махала зелеными крыльями в индикаторе и отчаянно плевалась из динамика хрипами и обрывками фраз.
Неужели в стране что-то случилось? Но мы бы первые узнали… Может, пока все тут стоят и чего-то ждут, сходить и позвонить на шаболовку? Они-то точно в курсе должны быть…
— Внимание всем радиостанциям в этом диапазоне! Просим немедленно прекратить работу! — неожиданно чисто рявкнул динамик, заставив всех вздрогнуть.
Следом раздался какой-то переливающийся звук. Михалыч поморщился и чуть убавил громкость.
— Проба! Раз-два-три! Пр-р-оба! Сосисочная! Это жирные сазаны ушли под палубу.
Я озадаченно посмотрел на молчаливо стоящих вокруг меня людей. Все очень сосредоточенно смотрели в решетку динамика, видимо пытаясь разглядеть в ней что-то новое. Ну что такого в прослушивании теста радиотракта в чьем-то исполнении?
