А когда на экране впервые появилось изображение синусоиды, мы заорали от восторга. Всего одна зеленая линия открыла перед нами море возможностей. Теперь можно не гадать что происходит, а ткнуть щупом и посмотреть. Поначалу, отбирая друг у друга щуп, мы снимали осциллограммы со всего, что попадалось под руку: от электрической сети до генератора стирания в магнитофоне. И даже наигравшись вдоволь, все равно не упускали возможности запустить агрегат.

— Вот говорил же москвичам, что сопротивление слишком маленькое, так нет… — выдвинув ящик стола, я принялся перебирать его содержимое — дескать, сопротивление рассчитано согласно формулам. А у нас запасных ламп уже не осталось почти.

— Что, опять тот же самый пентод сгорел? — Андрей аккуратно сматывал щуп.

— Ага, шесть жоп… Нашел! — я аккуратно достал 6Ж4 — меняем или все-таки сначала по-моему?

Немного посовещавшись, мы решили попробовать мой рецепт и немного снизить ток на сетке. Дел-то на пять минут, дольше подходящий резистор искали.

— Ну вот, я же говорил! — стоило нам все включить назад, как на экране телевизора появилась четкая картинка пустой комнаты.

Ладно, надо обрадовать шаболят, а то в поисках проблемы как бы не сломали что-нибудь еще. Я дотянулся до телефона и набрал номер аппаратной на Шаболовке.

— Привет! Это Калинин. Картинку получаю. Неисправность была на нашей стороне. Да, опять она… — немного поточив лясы, я посмотрел на часы. Так, до вечерней программы еще час, так что можно никуда не торопиться.

— Сегодня разве не мое? — Андрей оторвался от заполнения формуляров.

Я на всякий случай провел пальцем по графику дежурств. Похожий на вытянутую шахматную доску, он безжалостно подтвердил мой черед. Вот странно — пока графика не было, мы прекрасно помнили, кто за кем. А стоило появиться бумажке, как напрочь отрезало.

— Ну и ладно. Что там сегодня? — Андрей собрал все формуляры в ровную стопку.

— Спектакль. Немирович-Данченко, Чио-чио-сан — я закрепил в специальный зажим листочек.

— Вот везет же тебе…

— Хочешь, поменяемся?

— Ну не настолько же везет…

Оставшись один, я пошел еще раз по пунктам чек-листа. Так, картинка на входе есть, на выходе есть. О, перед камерой повесили табличку «телепередача скоро начнется». Значит, переходим к следующему пункту.

— Евдокия, включай! Что видишь? — я набрал домашний номер.

Да, моя квартира оказалась первой, у кого появилось дома кабельное телевидение. Опытная эксплуатация, понимаешь. Второй стала квартира секретаря обкома партии. Два дома, две квартиры, два телевизора. Казалось бы, живи и радуйся такому эксклюзиву. Однако в результате такой халявы я оказался вечным дежурным. По четным смотрел эфир на почтамте, по нечетным дома. Сидишь, смотришь и отмечаешь в специальных графах все проблемы, возникшие в процессе. От срыва синхронизации до искажения звука. А на следующий день созваниваемся и разбираемся, откуда что вылезло. Вот как вычистим все, так и расширяться можно будет…

Малеев конечно пообещал расширить штат, но когда это будет? А с радио брать запретили. Вот я потихоньку и начал натаскивать Евдокию, ставшую заядлой телеманьячкой. Она с одинаковой жадностью смотрела фильмы, спектакли и концерты.

— Ага, ну тогда звони если что — я поставил еще одну галочку.

Потянувшись, я развернулся в кресле и проверив чайник на наличие воды, включил его в розетку. Как-то само собой возникло поверье, что если не вскипятить перед трансляцией, то обязательно что-то случится. Дескать, лучше отдуваться от чая, чем в процессе поиска проблемы. Исполнив положенный ритуал с заваркой, я чуть прибавил звука.

На экране какая-то японка мутила любовь с американским лейтенантом. Странно, а разве Пинкертон это американская фамилия? Но вообще такое петь всего через шесть лет после Хиросимы — это они молодцы. Хотя если американец будет гадом…

Так и оказалось. Лейтенант заделал сына и задал стрекача. Подождал три года, пока ребенок чуть подрастет и заявился. А та дура, сына отдала и немного погоревав, тыкнула в себя ножиком. Эй, харакири не так делается!

Выключая аппаратуру, я пытался найти логику. Ну хорошо, заделал ребенка. Но зачем за ним возвращаться с женой? И почему жена даже не пикнула против такого оборота событий? Надо было тогда уж гарем делать…

Вернувшись домой, я застал Евдокию всю в слезах. Вот ведь великая сила искусства — моя домохозяйка совершенно не собиралась останавливаться в деле порчи носовых платков. Отдышится немного, вспомнит особенно душещипательный момент и все с начала. Хорошо еще, что ужин приготовила заранее.

— Вот видишь, что происходит из-за недостатка информированности? — я вилкой, по-пролетарски, разломал котлету — а будь твоя батерфляй чуть образованней, то никаких этих страданий бы не было, одни удовольствия.

— И ничего она не моя… А почему это страданий не было?

— Презервативы — я отправил кусок в рот.

— Вот умеете вы все с ног на голову перевернуть! А как же любовь?

— Одно другому не мешает… — я сгреб остатки пюрешки в аккуратную кучку — об этом еще древние греки с индусами писали, а они еще те затейники были.

В ответ я получил лишь недоуменный взгляд будущей звезды. Ну и ладно, не мне же с ней мучаться.

Эй! Мне же сегодня к 10ти! Однако гнусное изобретение Белла не утихало. Почесывая пузо, я прошлепал босыми ногами к орущему агрегату и поднял трубку.

— Брянцев! Мухой ко мне, вместе к Грачеву пойдем — зевнув, я с трудом разобрал голос Малеева.

— Костюм одевать? — мой генератор тупых вопросов превзошел сам себя

—…

И чего так орать? Прям спросонья спросить нельзя… Засунув голову под кран, включил холодную воду и начал процедуру экстренного пробуждения. Отфыркиваясь от стекающих струек воды, я одной рукой пытался вытереться, а второй водил зубной щеткой. Вот вы пробовали почистить зубы левой рукой? Попробуйте! Уверяю, очень интересно получится.

А Евдокия молодец: стоило мне выползти из ванны, как тут же мне на плечиках выдали костюм. Пять минут и стоя перед зеркалом, уже поправляю узел галстука. Теплое пальто, меховая шапка и вперед!

В кабинете Малеева было людно. Покивав головой в ответ на приветствия, я огляделся. В принципе, собрался весь цвет калининского отдела информации. Только редактора заводской многотиражки не хватает… А нет, вот он. Я попытался прикинуть повод, по которому нас всех тут собрали. Новый год? 23 февраля? Очередные иностранцы? И Малеев отмалчивается, нет бы намекнуть… Хотя может и сам не знает.

Подняв трубку зазвонившего телефона, хозяин кабинета выслушал чью-то пространную речь, коротко угукнул в ответ и положил трубку. Мы насторожились. Задумчивый Алексей Павлович, не обращая внимания на установившуюся в кабинете тишину, задумчиво тарабанил пальцами по столу.

— Ладно, пошли! — он жестом показал нам направление.

Взбираясь по лестнице к вершине административной власти области, я на всякий случай поискал за собой промахи. Если не считать чуть не случившегося срыва, то вроде ничего. Даже курортные события остались в Абхазии…

— Товарищи, я собрал вас здесь… Но в начале, для более полного понимания, прошу ознакомиться с запиской. Она перед вами.

Я открыл тонюсенькую папку и взял верхний листик. «Совершенно секретно», это понятно и уже привычно. «Записка ЦК КПСС о заглушении иностранных радиостанций». Ничего себе!

Основным каналом проникновения в нашу страну враждебной идеологии и всевозможных слухов стало радиовещание империалистических государств, организуемое специально для населения СССР… Постановлением Совета Министров СССР от 19 апреля 1949 г. Министерству связи было поручено организовать заглушение радиостанций, ведущих антисоветское вешание… Несмотря на все усилия и миллиардные затраты, глушение не достигает цели. Враждебное радио прослушивается по всей стране… По данным Министерства связи СССР, к началу текущего года на заглушении работало 1660 радиостанций мощностью 15440 киловатт, то есть больше, чем на нашем внутреннем и внешнем вещании… Целесообразно рассмотреть вопрос о более эффективных способах ограждения населения от враждебной радиопропаганды. Прежде всего необходимо коренным образом улучшить наше радиовещаниедля населения СССР, сделать его многопрограммным и разнообразным, удовлетворяющим различные запросы слушателей… Для укрепления технической базы советского радио важное значение может иметь передача ему мощных радиостанций, занятых глушением. Целесообразнее, чтобы эти станции вместо помех давали для советских слушателей и на зарубежные страны разнообразные программы, прежде всего музыкальные