- Насть, за тысячу вот эту чёрненькую отдашь? – Марья Ивановна выхватила второй экземпляр из рук мамы и спрятала на своих коленях под спускавшейся со стола скатертью.

- Разве мама не предупреждала о цене? Я вам за тысячу могу от шапки только помпон отстегнуть, и то считайте, дешевле себестоимости отдам.

- Настя, почему ты меня позоришь перед коллегами? – Мама не выдержала и взмахнула рукой от негодования, задев чашку с горячим чаем.

Та опасно накренилась и завалилась на бок, расплескав напиток на скатерть, на юбку гостьи и на бедную, ни в чём не повинную шапку. Марья Ивановна вскочила с места, сбросив изделие с колен на пол.

- Валюш, ты, конечно, извини, но Настька у тебя совсем от рук отбилась, - причитала химичка, вытирая свой наряд кухонным полотенцем по дороге до прихожей. – Я еще в восьмом классе-то сказала, что толку из нее не будет, как только Лёшка за ней ухаживать стал, а она крутила перед ним своим хвостом и ничего не стеснялась. И ведь права была, ох, как права! А шапку мы сами купим, - продолжала она, натягивая тяжёлое пальто с воротником, отороченным лисьим мехом, - в Детском Мире, в новом торговом центре. Там этих шапок навалом, а вот репутацию уже не вернёшь.

С этими словами за ней захлопнулась дверь, и наступила зловещая тишина.

___________________

Всем привет!!! Хочу сказать огромное спасибо за вашу поддержку этой истории. Это очень приятно и я надеюсь, что вам будет интересно с нашими героями и дальше.

А пока у нас состоялся (и пока еще не закончился) такой вот диалог с мамой героини. Она не самая приятная женщина и определённо ещё сыграет свою роль.

Спасибо за ваши комментарии, библиотеки и звёздочки! Это очень вдохновляет меня писать продолжение)))

Всех обнимаю!

***

Тонкая струйка чая всё ещё стекала на пол и падала прямиком на мой труд. Я быстро наклонилась и подняла отяжелевшую от влаги шапку с тоской отмечая, что помпон оказался смятым и промокшим, а пряжу использовать на продажу после такой катастрофы мне не позволит совесть.

Ладно, ничего страшного, свяжу себе что-нибудь на весну, а помпон высушу и к Сашкиной приделаю, если он, конечно, сильно протестовать не будет.

- Что ты натворила, а? - Мама, которая наконец-то отошла от шока, вернулась на кухню. – Это же твоя учительница и первая сплетница в школе. Ты понимаешь, что теперь люди скажут?

Еще пару лет назад эти слова действительно могли бы пристыдить меня за грубое поведение, но из раза в раз ситуация повторялась. Мамины подруги-просительницы становились всё наглее и считали, что я была всем вокруг обязана, лишь потому, что они меня учили уму разуму целых десять лет, а я опозорила школу и их колоссальный труд на глазах у всего города.

Моя броня толстела, ответы на все претензии становились если не откровенно хамскими, то завуалированно невежливыми, а до мамы никак не доходило, что помыкать мною как прежде больше не получится.

- Я понимаю, что тебе в очередной раз очень захотелось меня унизить. Это всё.

- Ах, ты, - она замахнулась, но я сделала шаг назад, и рука лишь полоснула по воздуху, - неблагодарная!

- Такой ты меня и вырастила. Прости, но спасибо тоже говорить не стану, уж как есть.

Оставаться тут мне было незачем. Разговора по душам снова не выйдет. Наскоро сунув ноги в угги и накинув пуховик, я подхватила рюкзак и вышла из родительского дома, не прощаясь. Впрочем, дверью тоже хлопать не стала. Не умела я прощаться громко и скандально, всё еще надеясь на возможное перемирие между нами.

У родителей я пробыла недолго, возможно, около пятнадцати минут, а казалось, что целую вечность. В куртке раздался звонок мобильника. Сашка позвонил предупредить, что уже вернулся домой и кушает, а потом будет собираться на тренировку.

Удивительно, что в восемь лет мой сын уже был таким самостоятельным мальчишкой. Я всегда была дома у него на виду, и он мог в любой момент обратиться за помощью, но начиная с пяти лет, он почти все поделки для сада делал сам. Они получались смешными и не очень аккуратными, часто разваливались и расклеивались, но он упорно продолжал всё делать самостоятельно.

То же самое повторилось и с первого дня школы. Я проверяла его уроки, иногда находила ошибки и предлагала ему помощь, но он лишь кивал головой и никогда ни о чём не спрашивал.

Мне было жаль своих родителей, которые так и не смогли полюбить внука, и в тоже время я была бесконечно рада, что у меня был брат, готовый тратить на племянника всё своё свободное время. Я подозревала, что от него он и научился этой политике «Я всё могу сам», но жаловаться не имела права. У нас не было никого кроме Ильи.

- Саш, я отвезу заказы на почту и заеду в магазин пряжи. Если не вернусь к твоему приходу, разогрей ужин и делай уроки, хорошо?

- Конечно, мамочка, - ответил он и положил трубку.

Быть мамой почти всегда было непросто, но в такие моменты, когда Сашка называл меня «мамочкой» или перед сном приходил чмокнуть в щёку, я понимала, что всё делаю правильно.

***

Когда я вернулась домой, было около восьми вечера и в квартире стояла подозрительная тишина.

Такая бывает, когда вы случайно оставляете маленького ребёнка посреди комнаты с новым набором фломастеров и свеженьким альбомом, минут двадцать наслаждаетесь тишиной и кофе, а потом вдруг осознаете: что-то пошло не так.

Тишина в квартире с детьми – это первый признак надвигающейся катастрофы.

Неважно - восемь месяцев ребёнку или восемь лет. Неважно - мальчик это или девочка. Не важны ни количество детей, ни цвет их глаз или волос.

Я прошла на кухню и отметила, что даже грязной посуды в раковине не осталось. Тарелка и чашка стояли вверх дном на полотенце, расстеленном рядом с раковиной.

- Саш? – Я позвала сына и услышала, как тот закопошился и поспешил ко мне.

- Да, мамочка? – Ребёнок оказался передо мной уже через пару мгновений. Он стоял, отведя руки за спину, слегка дергая плечами и постоянно вертел головой, словно пытаясь понять, что натворил.

Хм. Быстро прибежал, на меня не смотрит, явно нервничает. Здесь точно что-то не чисто.

- Сынок, ты уроки на завтра сделал?

Наконец-то он поднял голову и интенсивно замахал ею вверх-вниз.

- Да, и математику, и русский. А больше ничего не задавали. По английскому тетради забрали и пока не отдали, мам.

Он оттарабанил всё это на одном лишь выдохе и уже готов был слинять по каким-то одному ему понятным и важным делам.

- Ты погоди, присядь. Чаю хочешь? Я принесла маленькие сникерсы.

Сашка покачал головой, что было странно. Чай он любил, особенно с конфетами.

- Как на футболе дела? Я не успела тебя отвезти, извини, бабушка задержала меня, а потом на почте и еще...

- Всё хорошо.

Я вопросительно приподняла бровь. Сашка обожал футбол и мог рассказывать про свои тренировки и успехи если не часами, то как минимум минут пятнадцать без перерыва. Он всегда подробно описывал, как и кому отдавал пас, сколько было упущенных возможностей для гола, и обещал, что обязательно забьёт в следующий раз.

Несмотря на наш переезд и смену учебного заведения, к спортивной школе, где у него проходили занятия, мы, наоборот, переместились гораздо ближе, так что теперь я могла отпускать его одного, практически не переживая. По пути была лишь одна дорога, но со светофором. Я просто всегда просила его позвонить мне и сообщить, что он успешно добрался до места.

- Что ж, можем попробовать сегодня настроить приставку. Ты её распаковал? – Я встала со стула и собиралась сделать шаг в сторону большой комнаты.

- Нет! – Сын вскочил с места, немало удивив меня.

Я уже собиралась спросить, не сломал ли он свою любимую Play Station, подаренную Ильёй на прошлый новый год, как из большой комнаты послышался весьма отчётливый шум. Как будто что-то упало.