Егор осторожно прямо в воду дочку свою любимую опустил. Сам рядышком на дно встал.

— Давайте скорее! — махнул старообрядец рукой отставшим.

Те вдвоем одного несут, а до воды им ещё метров тридцать.

Впрочем, какие они носильщики…

Павел, ростом уже его, Егора, почти догнал, но жидок ещё. Иван — с виду, как и крепок, сила в нём чувствуется, но… Варить и варить его ещё надо в круто посоленной воде, на огоньке прокаливать, потом снова варить, а затем — с головой в снег январский… Хорош тогда из него мужик получится. Трёхжильный.

— Скорее сюда, в воду!

Так, теперь в воде уже все. Пятеро.

Речка не широка, глубока тоже не больно, но есть в ней некоторые неожиданности…

Чужие не знают, только свои, но и то — не все.

Егор — знает. Сейчас он дочь и сына, а также Ивана с бурятом, Иван того инородцем называет, по речке из огня и выведет.

— Идём, друг за другом держимся. Не отстаем.

Лесной пожар уже на избы деревни перекинулся. Искры, они от горящих деревьев не на десятки, на сотни метров летят. Не первый год дома в деревне как построены. Сухонькие. Такие полыхают за милую душу.

— Пошли, пошли…

Эх, кабы не ветер этот ещё…

Спасаясь от огня зашли поглубже. Идти стало тяжелее.

Всё. Деревня позади осталась.

Осталась-то осталась, но на берег не выйдешь — по обе стороны речки горело. Искры на головы и плечи так и норовили упасть.

Я время от времени специально колени подгибал и с головой в воду опускался. Мои спутники делали то же.

Я первый шёл. За мной — Павел, потом — инородец. Егор с дочкой — последними.

— Влево немного подайте, — руководил нашим движением по дну реки Егор.

Вдруг, я почувствовал, как меня будто кто-то в воде за ноги вправо потянул. Сначала, не очень заметно, а потом — сильнее и сильнее.

— Влево, говорю, — донеслось до меня ещё раз.

Меня, между тем, уже сильно тянуло куда-то вправо.

Я попробовал в это самое лево шагнуть, но не удержался на ногах и с головой под воду ухнул…

Глава 34 В тихом омуте…

Человек не просто смертен, а иногда внезапно смертен…

За точность цитаты я не ручаюсь. Книгу, из которой я эти слова запомнил, я ещё дома читал. После первого курса на каникулах.

Ни в первом, ни во втором семестре что-то кроме учебников читать было некогда. Поспать бы успеть…

Глаза просто сами закрывались. Мозг защищался от обилия новой информации, отключался, чтобы как лампочка не перегореть.

Дома, когда на каникулы приехал, я тогда до художественного чтива и дорвался. Правда, первые дни ловил себя на том, что прочитанное пытаюсь дословно запомнить, перечитываю абзацы по второму и третьему разу. Как будто учебник у меня в руках.

Хорошо ещё не конспектировал прочитанное…

Потом прошла у меня эта дичь. Как-то сама собой.

Так вот, вроде всё хорошо было. Это, если за хорошее считать, когда ты по реке из зоны лесного пожара выбираешься.

Глаза слезятся, временами кашляешь, шею и лоб искорки покусывают…

Ладно ещё, не против течения мы брели, вода немного сзади подталкивала. Впрочем — чуть-чуть. Течение у речки было весьма неспешное.

Почти его и не было. Только когда берега и так неширокой реки начали почему-то друг к другу приближаться, чуть быстрее вода в ней стала двигаться.

Шли мы раньше примерно по грудь в воде. По крайней мере я. Тут же поглубже стало. Почти по плечи.

Как-то сразу ощутил я холод. Не ледяной, просто мерзнуть начал. Правильно, на физиологии нам говорили, что в воде человек охлаждается более чем в двадцать раз быстрее, чем просто на воздухе. Дрожь его брать начинает, волосики, там, где они на теле растут, дыбом встопорщиваются.

Ещё поднимается в воде артериальное давление, а сокращения сердечной мышцы становятся реже. Организм последним с гипертензией борется.

Егор влево сдвинуться крикнул, а я ещё шаг-другой по-прежнему сделал. Тут меня вправо за ноги и потянуло.

Хотел влево шагнуть, но тут дно у меня из-под ног ушло и я в воду с головой погрузился.

Ужас своей ледяной лапой моё сердце сжал. Так, что оно пару ударов пропустило.

Ноги дна достать не могут… Нет его. Исчезло куда-то.

Глубина…

Это настолько меня шокировало и напугало, что вроде и не малыш, а в панику я ударился.

Только-только по речке впятером мы брели, а тут я один и куда-то меня вниз, в тёмную бездну тянет.

Главное — никак меня не отпускает, успокоиться не могу. Только всё больше мне страшнее и страшнее становится.

В воде руки я раскинул, как будто за что-то ухватиться пытаюсь, ловлю что-то, а опоры для них нет…

Воды ещё вдохнул…

Немного, много — хрен его знает… Мне хватило.

Внутри груди сильно зажгло и изнутри как будто разрывать её начало.

Вдохнуть хочется, а понимаю — нельзя. Не Ихтиандр я, не могу под водой дышать. Хоть на это как-то у меня ума хватило.

Нет, не умом я сейчас жил… Непонятно чем.

А, инстинктами.

Да, всё это недолго и было.

То вниз меня тащило, а тут вроде как вверх потянуло.

Ощутил это я едва-едва только где-то краешком моего сознания. Большая часть его сейчас паниковала, ничего не соображал я почти.

Раз… Я, вроде как, снова белый свет увидел.

Кто-то меня за шиворот тащит, ворот впереди на шею давит, вдохнуть нормально не даёт.

Два… Сам животом на берегу лежу, а ноги ещё в воде.

Плохо мне. В груди всё горит…

Закашлялся. Руками о землю скребу. Хватаюсь за неё.

Ооо…

Водой изо рта брызнул. Ещё раз. Ещё…

Сел. О землю руками оперся.

В горле и груди, между рёбрами жгло, но уже не так…

— Иван!

Егор ко мне наклонился.

— Кому сказано было — влево иди!!!

Смотрю на старообрядца и как дурак улыбаюсь. Хорошо мне.

— Павлу спасибо скажи…

Уже более спокойно произнёс Егор.

Я нашёл глазами Павла.

— Спасибо, — выдохнул из себя.

— Не за что.

Павел стоял, по мокрым рыжим волосам себя гладил. Воду с них стряхивал.

— Идти можешь? — озаботился Егор моим состоянием.

Команда у него сейчас подобралась ещё та — один излом да вывих. Хромые, утопленники…

— Могу, — дал я оценку своему состоянию.

Кстати, идти мне сейчас будет легче. Винтовку свою я утопил.

Павел — тоже без оружия остался. Обменял его у подводной нежити на мою душу.

Что-то много у меня сегодня всякого-разного в один день. Сгореть мог, чуть не утонул.

Огонь, вода… Что там дальше по расписанию? Медные трубы?

Поздно вечером, когда мы уже из зоны лесного пожара вышли и сидели у костерка, оказалось, что речка Омутной называется. Омуты в ней имеются. В один такой я и угодил.

— Чуть черти тебя в омут и не утащили. Спасибо сыну говори, — подсмеивался надо мной Егор.

Говорил я уже ему спасибо. Ещё, если надо, скажу. Мне не трудно.

А, черти… Да, в тихом омуте черти водятся…

Глава 35 Дыра в земле

На следующий день жизнь мою как котелок с водой с костра сняли. Бурлила она, кипела, клокотала, через край норовила выплеснуться, а тут — успокоилась.

Ровно всё у меня стало.

Ночь неожиданностей не принесла. Встали мы, правда, рано, с солнышком. На голой земле больно не разоспишься, это тебе не на мягкой кроватке под одеялком…

Хлеб в заплечных мешках у нас размок. Пришлось одним копчёным мясом позавтракать. Ну, лучше так, чем никак.

Мясо, Павел ровненькими пластиками ножом порезал. Его и пожевали.

Пока ел, про себя добрым словом дочь старообрядца помянул. Молодец она, поесть в мешки наши положить не забыла. А, что хлебушек размок, так не знала она, что мы по реке выбираться из деревни будем.

Соль, кстати, тоже вся в воде растворилась. Про сахар и говорить нечего. Ладно, без соли и сахара прожить можно. Не баре-бояре какие.