Следует заметить, что Елизавета Бартон была личностью весьма загадочной. У нее, несомненно, был некий Божий дар, и очень жаль, что она связалась с авантюристами, которые в конце концов сделали из нее шарлатанку. И тем не менее ей верили многие достаточно образованные люди, которые при других обстоятельствах проявляли здоровый скептицизм. Не ясно каким образом, но ей удавалось убедить в своих пророчествах многие тысячи подданных Генриха, которым не нравились его поступки, а потом она высказала все самому королю. Она была одновременно и воплощением возврата к предкам, и предвестницей новых времен, когда вопросы веры и откровений снова начинали будоражить жизнь английского общества.
Известность «святой девы» началась после того, как она в семнадцать лет серьезно заболела. Лежа в полубессознательном состоянии, девушка впала в транс, и «ей явились видения рая, ада и чистилища. Бросив туда взгляд, она была способна распознать усопшие души». В этих видениях было сказано, что она должна посетить некую обитель Богородицы. Ее привезли туда и положили у подножия статуи Богородицы, и тут «лицо девы удивительным образом обезобразилось, язык высунулся, а глаза вдруг выпучились и вывалились на щеки, и вообще во всем ее облике наступило великое расстройство». Вокруг нее собралась большая толпа, и позднее очевидцы рассказывали, что в течение примерно трех часов откуда-то из области живота у «девы» исходил какой-то странный голос, «звучащий как будто из бочки, то с небесной приятностью, то с адским ужасом». Через некоторое время девушка пришла в себя, причем совершенно здоровой. Церковники тут же объявили исцеление Елизаветы Бартон чудесным, и по графству Кент в устной и письменной форме пошли гулять истории о чуде в обители Богородицы. Затем на Елизавету Бартон снизошло еще одно откровение, предписывающее удалиться в монастырь, поэтому вскоре после исцеления она дала монашеский обет в монастыре Святого Гроба Господня в Кентербери.
После удаления в монастырь к ней потянулись просители. Монахи приходили за советом и с просьбами, чтобы она молилась за их души. Призывала к себе «кентскую монахиню» и покровительствующая Екатерине и Марии Гертруда Блаунт, маркиза Эксетер. Она была накануне родов и просила «святую деву» вымолить для нее у Господа милости, чтобы произвести на свет здорового ребенка. В монастырь Святого Гроба Господня приходили за советом также и церковники почти всех рангов. «Дева» время от времени изрекала пророчества — результат божественных откровений.
Так продолжалось восемь лет. Слава о прорицательнице Елизавете Бартон разнеслась по всей стране. У нее появился «духовный отец», Эдвард Бокинг, монах церкви Христа в Кентербери, который все ее откровения записывал в специальную книгу. Благодаря ей монастырь Святого Гроба Господня стал местом паломничества. Она могла ответить на самые животрепещущие вопросы, которые тогда волновали общество. Например, будет ли война или что делать с лютеранской ересью.
А с 1527 года «кентская монахиня» принялась выносить суждения по поводу королевского развода. Ее мнение по этому вопросу было однозначным. Она решительно не соглашалась с судьями и теологами, которые сомневались в законности брака короля с Екатериной. Елизавета Бартон осуждала также и нерешительность папы. Она считала, что, отвергая супругу, Генрих губит свою душу, а если женится на Анне Болейн, то не проживет и шести месяцев. «Дева» вещала, что он уже «унизил себя в глазах Бога и недостоин ступать на освященную землю» и что после заключения королем второго брака на Англию обрушатся неслыханные бедствия, от которых пострадает прежде всего он, а также многие подданные.
Монахиня объясняла, что теперь получает вести от ангела, который поручил ей предупредить короля о подстерегающей его опасности. Генрих несколько раз приказывал привести к нему Елизавету Бартон. Возможно, он действительно верил в силу ее пророчеств, но скорее всего выслушивал «святую деву» просто потому, что она была очень популярна. Впрочем, к Анне Генрих своего отношения не изменил, хотя «дева», видимо, произвела на него достаточно сильное впечатление. Он предложил сделать ее аббатисой и рассердился, когда она от этого отказалась. Еще больше король разгневался, услышав заверения «девы», что та всеми силами будет пытаться предотвратить его брак с Анной Болейн. Монахиня сказала, что, по мере. того как затягивается решение вопроса о разводе короля, ее сверхъестественные способности усиливаются, и хвалилась, что может слышать приватные разговоры короля и наблюдать, как с Анной общается дьявол и вдалбливает ей в голову мерзостные мысли. Люди верили, что она обладает способностью помешать кораблям покинуть гавань и освобождать души от чистилища. Ее послания от ангела настолько испугали архиепископа Кентерберийского, что тот вначале даже отказывался венчать Генриха с Анной.
Со временем Елизавету Бартон вовсю начали использовать противники развода. Можно предположить, что по крайней мере некоторые из ее «откровений» и «посланий» выходили из-под пера отца Бокинга. Он был ревностным сторонником Екатерины и вместе с монахами, францисканцами и картезианцами, осведомлял высоких придворных вельмож о пророчествах «девы». Ее откровения вдохновляли бывшую гувернантку Марии, Маргарет Поул, ее камергера, Джона Хасси, и его жену Анну, а также Гертруду Блаунт и всех остальных сторонников Екатерины и Марии. Томас Мор из осторожности не пожелал слушать пророчества «святой девы» о короле, но был «сильно обрадован» вестью, что несправедливость, учиненная по отношению к Екатерине, будет отмщена. Епископ Фишер, который в 1529 году на церковном Соборе отчаянно защищал Екатерину и продолжал оставаться последовательным противником развода, когда ему прочитали послания монахини, заплакал от радости и объявил, что они полностью заслуживают доверия.
В 1533 году Анна стала не только законной женой Генриха, но и короновалась на английский престол, и потому деяния «святой девы из Кента» переходили теперь в разряд преступных. Терпеть их дальше было уже невозможно. Она провозглашала, что, женившись на Анне, Генрих утратил право на власть в государстве. Людям следует понять, что в глазах Бога он королем больше не является, и потому его нужно свергнуть. Очень скоро он будет вынужден навсегда покинуть Англию и умрет в безвестности среди равнодушных чужеземцев. Монахиня утверждала, что предсказания эти верные, потому что, находясь в трансе, она увидела судьбу Генриха и место, уготованное для него в аду. Сомневающимся предлагалось прочесть копию послания, полученного «святой девой» с небес от самой Марии Магдалины. В оригинале эта бесценная реликвия была написана золотыми буквами.
Опасность подобных речей была очевидной. Анне предстояли роды, и потому Генрих счел нецелесообразным оставлять знаменитую монахиню на свободе. В июле Елизавета Бартон, отец Бокииг и многие другие из окружения «святой девы» были схвачены и подвергнуты пыткам. Все письменные свидетельства о жизни и предсказаниях «святой девы» были собраны и уничтожены. Под пытками она призналась, что чуть ли не все ее пророчества были мошенничеством, а спустя девять месяцев ее вместе с сообщниками повесили.
Елизавета Бартон представляла одно из направлений поднимающейся в пароде волны мистицизма, который должен был волновать Генриха больше, чем пророчества «святой девы». В спокойные времена подобного рода верования оседают на «дно» народного сознания, но в период кризисов очень быстро поднимаются наружу. К оценке таких явлений, как «святая дева из Кента», обычная логика неприменима. Вначале, по-видимому, у нее не было намерения вызывать в народе недовольство и подстрекать к бунту, но к концу жизни она провозгласила себя «устами Божьими», объявляющими его волю, и ее стали использовать другие. В самом появлении «святой девы из Кента» и ее посланиях, исходящих из потустороннего мира, было что-то сверхъестественное и жуткое. Генрих, зная, что существует мир, на который его владычество не распространяется, старался забыть о том, что «святая дева из Кента» когда-то существовала, а вспомнив о ней, наверное, каждый раз вздрагивал.
