Собрала себя в охапку, развернулась и ушла спать. Через несколько часов она должна вернуться и придумать новый способ спасения Тита. А пока нужен отдых. Хоть она и не шла своими ногами, но накрывать пологом себя вместе с жеребцом – дело энергозатратное. А еще ведь ямку копать.

Рассвет не тронул небеса, когда Лисица подскочила из своего укрытия. Не проспала. Собралась, попила воды и направилась к лагерю.

Картина разворачивалась удачная на ее взгляд. Все спали. Даже кочевники дремали у костра, облокотившись о мешки. Двое дежурных воинов сидели с другой стороны лагеря, вдали от повозок.

Подойдя ближе, Рада чуть не завопила от радости, когда увидела, что двери клеток раскрыты. Повозки пусты, и только в одной спал ее нареченный. Оглянувшись, она никого не заметила. Идеальное стечение обстоятельств. Рада не знала, почему пленников развязали, а те перестали сопротивляться захватчикам. Скорее всего, мужики понимали, что для пути назад провизии уже не хватит, а вперед без кочевников дороги им не найти. Вот и смирились. Но она не могла. Должна была спасти Тита.

Не дожидаясь смены обстановки, девушка шагнула в клетку и потеребила любимого за плечо. Тот очнулся встревоженно. Рада сделала его невидимым для других глаз и обняла. Тит выглядел измученным, бледным и осунувшимся.

– Пойдем! Нужно уходить сейчас, – еле слышно прошептала она. – Только придется украсть еды.

Парень встал и направился к выходу. На ступеньке обернулся и сказал:

–Прости.

Это слово произнес он одними губами, а после захлопнул дверцу и защелкнул замок прямо перед растерянной Яснорадой. Девушка вцепилась в решётку и уставилась на любимого, не понимая, что происходит.

– Тит! Открой! Тебя схватят без полога! – недоумевала Рада.

Это какая-то ошибка? Может, она спит и ей видится очередной кошмар?

– Прости, Лисица! Я не гожусь для войны. У меня там нет шансов. Ты же знаешь уровень моего дара. А у тебя возможно получиться выжить. Я верю, что ты сможешь, с твоим-то светом! Не смотри на меня так, я давно догадался о даре, – не спеша говорил Тит, который сонным вовсе не выглядел. – Помню, как ты срастила перерубленный мною ствол розы. Той, что оплетает беседку в саду моего дома. А полог? Ты знаешь, что не каждый из магистров академии может такое сотворить? А еще был обвал на горной тропе… Ты закрыла нас щитом неосознанно. Тебе было всего десять.

Рада смотрела на парня, потеряв дар речи. Издалека, пробивая толстый слой непонимания, стучалось осознание происходящего. Он ее предал! Но разве может быть это правдой? «Нет! – кричало ее сознание. – Тит не мог ее предать! Никто не может так поступить, зная, какой путь она прошла. А он знал!»

– Ты простишь, Лисица, я знаю. Ты добрая и любишь меня. Я тоже тебя люблю, но не могу так распорядиться своей жизнью. Я должен вернуться и занять место отца. Не могу его подвести, понимаешь?

Яснорада оцепенела от накатившего шока. Она не чувствовала онемевших пальцев, сжимающих прохладный металл клетки, как и всего тела. Все ощущения сконцентрировались в глубине груди, болью разливаясь по организму.

– Для этого тебе придется назвать другую нареченную, – сиплым голосом выдавила Рада, зная, что это было одним из условий для того, чтобы стать главой.

– Прости, – Тит опустил глаза и даже не стал разубеждать Лисицу. Конечно, ведь он без труда найдет новую невесту. И, похоже, сын главы готов на это пойти.

Рада не плакала. Просто стояла и смотрела на такое знакомое и в то же время абсолютно чужое лицо. Вместо ее жениха Тита напротив стоял неизвестный, такой же, как и любой из спящих арданийцев.

Спустя болезненную паузу, парень развернулся и направился от повозки.

– Постой, – окликнула Яснорада блондина. Он вернулся. Совершенно серый и будто неживой. Было понятно, что этот поступок дается ему нелегко. Однако он все же пошел на предательство. Девушка протянула парню кольцо, подаренное им. – Отдашь своей новой невесте. Скажи моему отцу, что я жива, но навлекла позор на нашу семью – отдала девичью честь. Поэтому не вернусь домой, пока не найду того, кто захочет взять порченую девку замуж.

Тит сжал губы и коротко кивнул.

– Еще передай, чтоб смотрели за Евсеем. Он непременно отправиться меня искать, а Савка поплетется за ним. Сгинут сорванцы.

Не дожидаясь ответа, Яснорада развернулась и шагнула к противоположной глухой стене повозки, а когда обернулась, увидела, что кочевник передал Титу набитый провизией рюкзак и бурдюк с водой. С пальца воин снял и отдал свой перстень. Не оборачиваясь, Тит ушел. Спустя пару десятков шагов мужская фигура растворилась в рассветной мгле.

***

Паладин сидел возле костра, когда увидел приближающуюся наездницу. Вернулась, в чем он и не сомневался. В первые дни был уверен, что девчонка развернется и отправится домой. Пустошь не для юных леди. Но рыжеволосая не ушла. Голодала, мерзла и боялась до дрожи в теле, но не развернулась.

Конечно, он ее видел с тех пор, как Аарон доложил о странной тени, взявшейся из ниоткуда. Другие ее не видели, но для паладина Мрака полог сокрытия не помеха. Он девушку прекрасно рассмотрел. Тощая, чумазая и грязная, как беспризорник-попрошайка на рынке. Рыжеволосая выглядела странно. Он сказал бы забавно. Таких девушек воин раньше не видел. Не было в ней привычной, сквозящей холодом стати, но ощущалась давно забытая им женская сила. Кажется, она называется любовь.

Да! Именно любовь, толкающая рыжую на безрассудство. Леди принято сидеть дома и горевать положенный срок после потери возлюбленного, а потом найдется другой, и жизнь наладиться. Но девчонка упорно шагает, не желая мириться с судьбой. Сбила ноги в кровь, искусала губы, рискует собственной жизнью ради любимого. А может, брата? Может быть, но это все равно ничего не меняет. Леди должна сидеть дома и оплакивать брата, а возлюбленный вечерами обязан утешать зазнобу. Но Рыжая плетется, еле передвигая ногами, смешно морщит нос, сдерживаясь от чихания. Чихает, кстати, еще смешнее.

Когда она пришла впервые в лагерь, паладин понял, что у девчонки нет воды. Губы потрескались, темные круги вокруг впалых глаз, мечущихся в поиске сосуда с водой – все говорило о ее жажде. Он чуть в голос не рассмеялся, когда леди хапнула огненной настойки, которую так любят простые солдаты. Да он и сам особо не брезгует в походах.

Паладин забавлялся, глядя на ничего не подозревающую девушку. Он развлекался в одиночестве и не рассказал своим воинам о таинственной спутнице. Позволил украсть ключ, хоть руки и чесались схватить воровку. Не помешал отпустить пленных и лошадей. Правда, пару раз чуть не выдал себя, когда откровенно смотрел на нее в упор. Девчонка становилась бледной, пятилась назад. Порой мужчине казалось, что она рухнет в обморок от страха. Но Рыжая брала себя в руки. Убеждалась, что все еще невидима, и продолжала бедокурить.

Именно бедокурить и пакостить. Угрозы никакой от девушки не исходило. Даже когда она ударила по голове Марса, испугалась за воина и судорожно нащупывала пульс. Ей было жаль его, несмотря на то, что она считает его врагом. Только убедившись, что он жив, продолжила начатое.

На очередном привале парни заметили кого-то вдали, но командующий отдал приказ не обращать внимания. Он понял, что девчонка умирает от жажды, поэтому даже полог не в состоянии удерживать. Испытал отголосок разочарования. Путь еще неблизкий и однообразный, а рыжей удавалось его поразвлечь. Перед уходом подсунул ослабевшей сосуд с водой, сомневаясь, что она выкарабкается.

На ночном привале паладин не выдержал и, приняв бестелесную форму, слетал на то место, где осталась умирающая. Девчонка поднялась, чем еще больше удивила мужчину. Надо же, какая сила! И это не тяга к жизни, будь только она, Рыжая бы уже сдалась. Это любовь! Такая светлая и чистая, что даже он ощущает ее тепло, хотя и принадлежит чувство другому.

К забаве паладина присоединилось и другое. Любопытство. Пожалуй, он поможет любящей найти любимого. Ведь колонна сменила направление, а девушка упрямо топает строго на север. Так она заблудится и вскоре умрет от голода и жажды. Пришлось ее немного попугать, но зато быстро нашла лагерь и тут же принялась за пакости.