После горячих источников леди изменилась. Она стала чистая. Волосы огненной копной кое-как стянуты лентой, которая плохо справлялась с таким объемом. Цвет кожи оказался золотистым, необычным взору паладина. В его краях ценили благородную бледность. Темно-зеленая широкая рубаха, перетянутая ремешком на талии, подчеркивала стройность юной особы. А коричневые кожаные штаны оттеняли яркость шевелюры. Девушка выглядела непростительно ярко. Там, откуда он родом, так не выглядят леди. Да и те, кого леди язык не поворачивается назвать, тоже так не выглядят. На его родине никто так не выглядит.

Вернувшись, рыжая леди принялась за пакости. Распугала лошадей и попыталась освободить паренька. Но паладин уже знал, на кого направлен этот маленький огненный смерч, поэтому стоял возле блондина. Ждал. Было любопытно, что она предпримет. Девчонка, правильно рассудив, отступила. Правда, в этот раз командующий опять не сдержался и посмотрел на нее, чуть не выдав себя. Она стояла так близко, что он смог увидеть на ее коже россыпь мелких, медного цвета точек, покрывающих лицо. А еще глаза. Глаза искрились хризолитовым блеском. Теплый, светлый и чистый зеленый. Непростительно ярко! Вызывающе красочно!

Под его взором кожа девушки побледнела, ее затрясло, но, взяв себя в руки, она сдвинула жеребца в сторону, а паладин приложил усилие, чтобы не проводить ее взглядом. Ушла. Но он знал, что ненадолго.

Вернулась к ночи. Воин гадал, что предпримет огненный вихрь на этот раз. Уже и мужчины были освобождены. Аарон ввел их в курс дела, поверхностно пояснив, для чего их ведут и почему в начале пути связывали и сажали в клетки. Теперь пленить их нет смысла. Все понимают, что идут сражаться за свои земли. Мрак накроет все: и Ирдаван, и Ардан, если прорвет границу с Эребраном.

Но вихрь привел коня и ушел, не напакостив. Пожалела голодное животное. Странная девушка. Паладин подумал о тех леди, которые кривят носы от одного запаха немытой конины и уж точно не ездят в седле. А зеленоглазая обнимается и… целует в нос Темного! И в седле держится превосходно. Он даже залюбовался ею.

– Кто она тебе? – тихо спросил паладин у светловолосого крепкого паренька.

Тот встревоженно глянул на воина, но ответил честно, поняв, что ему все известно.

– Нареченная. Любит меня уже восемь лет. Я обещал жениться на ней, но теперь…

– Не женишься, – продолжил воин. – Вряд ли ты вернешься. Но твоя смерть не будет напрасной. Ты отдашь ее во благо других. Пока такие, как мы, отдаем жизни, все прочие живут.

Парень сник. А паладин задумался, глядя на жениха. Чем же он мог заслужить такую любовь? После довольно долгой паузы продолжил лениво.

– Ты сможешь вернуться домой. Я могу тебе в этом помочь. Дам провизию и то, что даст гарантию не стать призывником больше никогда.

– Что я буду должен? – оживился Тит.

– Отказаться от ее любви, – пояснил черный воин.

– Как? Разве я могу решать за нее? —удивился блондин.

– Решай за себя, Тит, – паладин намерено назвал парня по имени, хотя тот ему не представлялся.

Под утро нареченная явилась. Кинулась в клетку, не задумываясь. Наивная. Воин подумал, что это даже хорошо, ведь чем больнее, тем больше станет ее сила в итоге. Он намеренно обменял слабенького паренька на девушку. У Тита дара было разве что на закрытие узенькой щелочки, в которую детеныш взъясыти с трудом пролезет. А вот Рыжая пылала мощью. Сила ее была совершенно непонятна паладину Мрака. Он не знал, что с нею делать, но любопытство перебороло его, и воин решился на авантюру. Обоих забрать не мог, так как всегда строго следовал договору, по которому забирал из Ардана пятьдесят душ. Не больше и не меньше. Но обмен был вполне уместен.

Важно, чтобы парень предал девушку. Она должна была узнать правду. Паладин по собственному опыту знал, что чем тебе больнее, тем сильнее ты становишься. А ему нужно было много светлого дара, поэтому он был доволен, когда разговор влюбленных подошел к концу. Девушке было невероятно больно. И снова леди удивила его. Она не плакала, когда внутри нее что-то умерло, не сыпала проклятья в след предавшего, не умоляла. Стоя в клетке взаперти, она переживала за него. А еще за Евсея и Савку. И командующему стало любопытно. Интересно, о ком шла речь?

***

Кочевники начали собираться в путь, будто и не спали совсем. Наверное, так и было, просто разыграли для неосторожной Лисицы театр, сговорившись с Титом. Да и пленные поднялись бодрые, выспавшиеся. Перекусив, начали тянуть жребий, кто поедет в телеге. Оказалось, что путешествовать в клетке хотели все. Оно и неудивительно, раз сбегать передумали. Все лучше на повозке, чем ноги свои бить.

Рада заволновалась. Только сейчас осознала, что будет находиться в окружении стольких мужчин. Иллюзий насчет них она не питала. За время путешествия такого наслушалась, что волосы дыбом вставали. Поэтому понимала, что если захотят они воспользоваться ее юной плотью, никто их не остановит. Здесь, в гиблой пустоши, законов нет. Просто ей пока все еще везло, оставаться незамеченной. Зажмурившись, Лисица представила себя щупленьким пареньком, надеясь, что морок удастся.

– А ты кто, заморыш? Не видел тебя раньше, – удивился краснолицый мужик с мясистыми щеками, забираясь в повозку. – Пошел вон! Нужно было жеребьевку пройти, чтобы тут ехать.

Рада кивнула и направилась к выходу, стараясь не показывать радости от предстоящего побега. Но у входа встал тот самый ирдаванец с насмешливой улыбкой и темными глазами, который наводил на нее жуть. Он окинул девушку изучающим взглядом с ног до головы и одобрительно хмыкнул.

– Парень поедет здесь, – произнес спокойным голосом. Обсуждать приказ никто не осмелился. То, что это был именно приказ, сомнений у Лисицы не возникло.

Мужчины погрузились в клетку, замок на двери защелкнулся. Вторую не заперли. Пеших арданийцев не связывали. Колонна тронулась в путь.

Всю дорогу Рада молчала. Лисица боялась, что проболтается о том, что она девушка. Или мужики по голосу догадаются о ее тайне. Сидела и слушала. Из разговоров стало понятно, что везут пленных на войну. Выходит, все же новобранцы, а не пленные. К тому же Тит тоже упоминал об этом. Но на какую? Двигалась группа почти все время на север. Лишь пару раз забирая чуть западнее. До Юго-западной гряды уже больше недели пути, значит, война не между государствами Открытых Земель. Раду осенило! Получается против Покрова Мрака!

Волоски на теле девушки встали дыбом. Она вспомнила призрачного мужчину, которого повидала недавней ночью, и все, что знала о тех существах. Сердце заколотилось, как сумасшедшее. Стало тяжело дышать. Закралась мысль, что в ту ночь ей ничего не привиделось. Это было по-настоящему! Она видела создание мрака! А что, если их везут на корм монстрам? Неконтролируемая паника охватила ее тело, и Рада стала задыхаться.

– Эй, ты чего? Пареньку плохо! Воды сюда! – прокричал немолодой мужчина.

В его руках оказался бурдюк, который он сунул Яснораде, а сам опасливо отошел. Напившись, она увидела, что все мужчины столпились в противоположном углу от нее, настороженно поглядывая.

– Ты, чай, не хворый, малый? На чахоточного походишь. Дюже худой да бледный, и все лицо в точках, – спросил низкий голос из толпы.

Рада помотала головой и ответила сиплым голосом:

– Перенервничала…перенервничал!

Мужики недоверчиво косились, но спустя пару мгновений расселись на полу, приняв ее пояснение. Бурдюк оставили Лисице, на всякий случай, боясь неизвестной болезни. Путь продолжился.

Весь день Рада обдумывала варианты побега да слушала мужицкие байки, буквально затыкая уши, когда повествование переходило на пошлую волну. В периоды тишины девушка смотрела в даль, размышляя о своем. Во время привалов ее выпускали справить нужду в сторонке под конвоем того, у которого она стянула ключ. Тогда девушка поняла, что воин все-таки ее видит и похоже, видел всегда. Но спрашивать она побоялась. Вдруг он знает не о всех ее «подвигах». Рада попыталась один раз сбежать, но кочевник без особых усилий ее поймал, несмотря на наличие полога, и пригрозил, что перестанет водить по нужде в сторонку, а заставит делать дела в толпе незнающих мужиков. Боясь быть узнанной, она бросила попытки освободиться и совсем отчаялась. За двое суток Лисица почти не спала. Опасалась, что морок развеется, как только она крепко уснет, и мужики поймут, что она девушка.