— Какие обходы, — сказал Колоб, — Нечего ходить там, где следственные действия не закончены.

— Какого срочника? — спросил Уинстон, — Разве в милиции служат срочную?

— Музеем контрразведка занялась, — сказала Ингрид, — Они на военных машинах уезжали, и на одной под стеклом пропуск штаба округа.

— Не по нашему ли следу пришли? — Колоб нахмурился и взглянул на Уинстона, — Если кто-то описал ментам твою физию с костюмчиком, а вояки прочитали сводки… Надо было тебе клифт попроще купить.

— Лицо попроще мне купи, — сказал Уинстон, потирая шрам.

— Проехали. Что там дальше в музее?

— Заходим на второй, — продолжил Студент, — Где, вы говорили, оружейка. Там дверь закрыта и на сигнализации. Но рядом комната — патронная мастерская. Там шесть цинков пятьдесятчетверки. Еще на верстаке лежат магазины к шмайссеру и к ППС в подсумках, а на полу коробка с лентами. Как специально для нас. Погрузились, уходим. Думаю, сейчас сигналка заорет, надо что-то сделать. Мы, конечно, не электрики. Но я сапер, она связистка. Соображаем немного.

— На калитке в гаражных воротах контакты элементарно откидываются, и можно открыть-закрыть, никто не заметит, — сказала Ингрид, — Это, наверное, музейщики сами сделали. И мы тихо ушли, как нас тут и не было.

— Что нам осталось? — спросил Студент.

— Угнать катер с шести до семи вечера, чтобы в музее не подняли шухер прямо сразу, — ответил Колоб, — Для этого надо добраться на Петровский остров, чтобы нас не заметили по пути ни менты, ни блатные.

— Возьмем ЗиС. Сядете все назад. У него документы в порядке, номера настоящие, особых примет нет, а меня никто не ищет.

— Не пойдет. Еще пару дней будут проверять все ЗиСы. Тебя остановят просто для проверки твоих замечательных документов и увидят пассажиров. И я вот думаю, что в музее мы не сыграем так, чтобы нам дали покататься на катере и не сразу забили тревогу. Нужно хорошо отвести глаза.

— Тогда надо поговорить с Костей. У него тут полно специалисток по отведению глаз.

— Что мы им предложим?

— Денег, конечно.

— У нас они есть? У меня триста с мелочью.

— У меня пара тысяч. Снял, чтобы машину собрать. Не все еще потратил.

— А мы на переговорах нужны? — спросил Уинстон.

— Нет. Займитесь пока тут чем-нибудь.

— У них не найдется комнаты с кроватью?

Пока «иностранцы» занимались «чем-нибудь», Студент и Колоб отправились к Боре и Косте с деловым предложением.

— Друзья, как вы относитесь к тому, чтобы погулять рублей на пятьсот? — спросил Студент.

— Сделаем, — уверенно ответил Костя,— -. Музыканты, танцовщицы, медведь, карета — все есть. Что конкретно надо?

— Надо отвезти нас со всем табором в музей на Петровский остров и немного там всем отвести глаза, пока мы угоняем маленький катер.

— С первой частью понятно. Со второй не очень. Зачем вам катер и не связан ли он со всем вашим арсеналом? — поинтересовался Боря.

— Ты знал Сандро?

— Знал, — Боря вздохнул.

— А Болгарина?

— Болгарина застрелили при задержании, — вздохнул Костя, — Ты ментам мстить собрался?

— Болгарина застрелили купленные менты по заказу новых мурманских, — сказал Колоб, — Новые мурманские ходят под японцами. Сандро убили ниньдзи. Отравили, как в кино. Не верю я в сердечные приступы, которые случайно происходят в самое выгодное для моих врагов время.

— Под японцами?

Колоб кратко пересказал сложившийся в городе расклад и вытекающие из этого перспективы, не забыв и про опиум, и про японцев.

— Поэтому я хочу пойти на сходняк и поговорить, — закончил он.

— С бронекатером и пулеметом?

— Без пулемета меня слушать никто не будет. Это как в анекдоте. Если бы у меня был пистолет, я бы дал ему пощечину.

— Ты предлагаешь встать на вашу сторону? — спросил Боря, — Мы в блатные дела не лезем. Ваша война — не наша война.

— Я не предлагаю вам браться за оружие и стоять у меня за спиной. Мне нужен только безопасный проезд в центр города и катер. Кроме пяти сотен, я вам сейчас дал такую информацию, которая стоит еще дороже.

— Пять сотен за один выезд с гитарами и медведем, это хороший тариф, — сказал Костя.

— Потом отмазываться, — скривился Боря.

— На нас где сядешь, там и слезешь, — Костя махнул рукой, — Как наедут, так и отъедут.

Боря пожал плечами.

— Допустим, мы вас довезем, — сказал он, — Табор ни менты, ни бандиты останавливать не будут. Но на этот ваш бронекатер мы не полезем. Мы ни государство, ни его слуг не трогаем, а они не трогают нас.

— И не надо. Дальше мы сами.

— Вас сразу догонят. Это же не тачка, там нельзя по газам и за горизонт. Нужно его так увести, чтобы не сразу хватились.

— Если катер Первой Мировой и снимается в кино, то можно разыграть, что мы снимаем кино и берем его на кинопробы.

— Кино — дело хорошее. Наш табор часто Ленфильм на съемки приглашает.

— Ага, — Студент хитро прищурился, — То есть, мы просто приедем как съемочная группа. С актерами, с музыкой, с оператором. И убедим их прокатить нас на катере.

— Как убедим?

— Денег сунем. У киношников всегда есть наличка для выплат статистам.

— Деньги есть?

— Есть.

— Могут согласиться, а могут и нет.

— Боря, я тебя умоляю, как говорят в Одессе. У вас под рукой десятка два специалисток, которые умеют убеждать людей отдавать деньги. Неужели так сложно убедить людей деньги взять? Все любят кино.

— У нас табор, а не Ленфильм, — сказал Костя.

— Если вы снимаетесь в кино, значит, у вас по сараям накопился уже полный комплект съемочного реквизита. Не украсть вы не можете, а продать некому.

— Что-то где-то было, — Боря опустил глаза, не то смутившись, не то вспоминая, что где лежит.

— Тогда вам надо сценарий и роли придумать. Костюмы какие-то, — сказал Костя.

— Если катер Первой Мировой, то кинопробы надо на ту эпоху, — сказал Студент, — Мы с Колобом сойдем за революционных матросов. Заодно и пулеметные ленты в открытую на плечах пронесем.

— Матросы с цыганами? Не пойдет. Да и у нас все равно не Ленфильм, где мы тебе возьмем две матросских формы на начало века еще и ваших размеров? А иностранцев этих кем нарядите? Лысый, если бы не шрам на лице, на Гражданскую сошел бы за барина какого-нибудь или начальника из бывших дворян.

— А Ингрид? Ей бы парик, да платье, — сказал Студент.

— Нет, — хором ответили цыгане.

— Что нет? У вас платьев нет? Да баб своих тряхните, у них тряпок до пенсии запасено.

— Она другая, — сказал Боря, — Высокая, блондинка и плечи как у спортсмена. Не наш типаж. Ей бы, если в стиле Гражданской, кожанку, картуз, юбку черную и маузер на поясе. Вы матросы или там бандиты, она комиссарша, лысый — начальник какой-нибудь. Понимаешь?

— Вариант, — Студент ненадолго задумался, — Но матросской формы у вас нет. Тогда играем банду революционных анархистов. Вениамин — атаман. Как бы и джентльмен, и бандитская морда со шрамом. Ингрид — романтичная девчонка-анархистка, тогда таких хватало. И мы с Колобом играем камео.

— Что такое «камео», и как в него играть? — спросил Колоб.

— Когда актер играет сам себя. Вооруженные преступники играют вооруженных преступников. Вешаем пулеметные ленты поверх пиджаков и при всем честном народе проходим на корабль.

— Кинопробы это не только костюмы, — сказал Костя, — Это еще сценарий. Надо что-то делать такое сценическое для отвлечения внимания. Петь там или танцевать. Чтобы с одной стороны камера работала, с другой стороны в рупор орали, массовку строили.

— И режиссер чтобы такой важный сидел на складном стульчике и говорил «не верю, еще дубль», — сказал Боря.

— Можете режиссера найти? — спросил Студент, — В таборе никого похожего нет, сразу говорю.

— Якину позвоним, — предложил Костя, — Он как раз с новой любовницей в Ленинграде гуляет. Без московского шика с цыганами и медведем никак не может. Вчера только в «Прибалтийской» выступали, его в зале видели. И машина при нем — кабриолет студийный с московскими номерами.