Что ж, правильно делала… Источаемый ею страх, неважно, внушаемый им или не им, действовал на него возбуждающе. Как условный рефлекс, ныне включающийся в недрах его тела после нескольких последних встреч с ней на их малой родине вне стен ее «офиса».

— А я тебя предупреждал, — понизив голос, с заговорщическим видом уставился на нее Кир, всячески стараясь уловить ее плавающий взгляд. — Вот что значит с уголовниками связываться…

На самом деле он, конечно же, вовсе не был стопроцентно уверен в том, что за царящим в квартире бардаком стоял… как его… Демидов. Но сейчас… попугать ее лишний раз было ему на руку. Глядишь, получится выудить из нее что-то ценное. Вот в чем он был уверен на тысячу процентов, так это в том, что неспроста эта шалава смылась из города одновременно с Крестом, а теперь живет здесь припеваючи, не особо утруждаясь заработком. Условия ее жизни в Москве уже давно не выходили у него из головы, и они не шли ни в какое сравнение с тем, насколько он потерял в уровне комфорта после переезда в столицу.

Олеся, совершенно ошарашенная произошедшим, никак не отреагировала на его слова. Словно во сне, она медленно вошла в зал и замерла на пороге, разглядывая поселившийся там разгром. Кир же, оставшись позади нее, с удовольствием выплюнул в стоявшую на тумбочке под зеркалом вазу осточертевшую жвачку и, обведя Олесю с ног до головы сальным взглядом, впился жадно глазами в ее пятую точку.

Без труда представил ее голой. Вот бы загнуть ее раком здесь, над высившимся в центре зала диваном, и как следует отодрать. Чтобы стонала и кричала не фальшиво, а по-настоящему. Чтобы знала, как водить его за нос. Чтобы не смела даже думать о том, как выгородить своего ублюдка.

Со злым сожалением кинув взгляд на сломанный дверной замок (даже защелки нет никакой, бл*), Кир подошел к Олесе сзади и практически прижался к ней. Она автоматически сделала два шага вперед, он шагнул следом, и они оба, словно сиамские близнецы, уперлись в уже упомянутый диван.

— Что пропало? — спросил он, заглядывая ей через плечо в лицо и намеренно дыша прямо в ухо.

Она потупила взгляд, непроизвольно содрогнулась, застыла.

Кир злорадно ухмыльнулся, не отрывая от нее глаз. Чья-то ж*па почуяла, что тучи сгущаются? Верно…

— Что пропало? — прошептал с хрипотцой, прижимаясь еще теснее, чуть ли не кладя голову ей на плечо.

— Ничего, — выпалила Олеся, рывком отвергая его приставания.

— Так и запишем, — он даже не счел нужным злиться из-за ее несговорчивости (пусть пока брыкается, никуда, нах*р, не денется), — пропали деньги, заработанные проституцией. Здесь клиентов принимаешь? — спросил как ни в чем не бывало, оглядывая комнату как в первый раз.

— Я тебе уже сто раз говорила, я больше не работаю!

Собрав все силы, Олеся все-таки взбрыкнула. Умудрилась каким-то образом, стоя спиной к Киру, оттолкнуть его от себя, избавившись от мерзких, намекающих касаний. Отошла подальше, чтобы свести к минимуму контакт.

Захлестнувшие эмоции легко читались на ее лице, отчего Кир кайфанул еще раз. Он белозубо сверкнул улыбкой, не прежней презрительной и высокомерной, а скорее радостной и довольной, и бойко ответил:

— Тогда у меня другой вопрос. На какие шиши ты здесь обитаешь? А?

— Я же сказала, у меня были сбережения, — устало начала было объяснять Олеся, но он не стал ее слушать.

— А вот мне сдается, что ты живешь на те бабки, которые твой уголовник вынес из банка…

— Какой банк, Кир? Ты больной?

Пропустив оскорбление мимо ушей, но не забыв занести его в список прегрешений Олеси, чтобы спросить с нее за это позднее, Кир закончил мысль:

— … а иначе почему вы разъехались в разные стороны? И ты… ты никуда не собиралась уезжать, а потом, раз, и резко пропала. Сутенеры твои получили сверху команду не искать и не ждать тебя. Ну че, — от него не укрылась тень, набежавшая на лицо Олеси, — объяснить ничего не хочешь?

— Не хочу, — помрачневшая Олеся повернулась к нему спиной и пошла в комнату Насти. Наивно надеялась, что несказанный ответ его остановит? С порога с горечью рассматривала, как внутренности Настиного медведя по воле чьей-то жестокой руки распластались по кровати.

Но Кир был бы не Кир, если бы позволил ей решать, когда можно сворачивать разговор. Вновь заняв позицию позади Олеси, он вынудил ее отступить вглубь детской и, указав на распотрошенную игрушку и вываленные из шкафов вещи, заметил:

— Деньги искали. Не находишь?

Олеся, даже если и согласилась с ним, промолчала. Но игра в молчанку Кира не устраивала, тем более что в любой момент в квартиру могли войти. Чтобы заставить строптивицу говорить, он слегка толкнул ее рукой в спину, тем самым задав ей траекторию движения как раз в сторону кровати — все равно она явно намеревалась удлинить расстояние между ними; а когда Олеся, развернувшись в движении, присела перед ним на цветастое покрывало, нагнулся к ней, установив прямой зрительный контакт.

Нависая, смотрел долго, неотрывно, чувствуя, как тают под его взглядом остатки смелости Олеси.

— Что-нибудь пропало?

Судя по тому, как она захлопала ресницами, вопрос прозвучал для нее неожиданно.

— Нет, — прежде чем ответить, Олеся сглотнула, и Кир, заметив это, довольно улыбнулся краешком губы.

— Заявление писать будешь? — он говорил тихо, и это тоже вгоняло ее в ступор.

Вместо ответа она покачала головой.

— Молоде-ец, — еще тише, хриплым голосом протянул Кир и, коснувшись ее щеки фалангой указательного пальца, нежно погладил.

Олеся отшатнулась, ее глаза распахнулись — в них было больше удивления, чем испуга. Конечно, с ней он никогда нежен не был. Даже мысли такой не возникало, а вот сейчас, на короткий миг, захотелось. Ну а что? Будет посговорчивее, может, и он сменит гнев на милость.

Кир еще раз, едва касаясь, осторожно погладил, теперь уже по другой щеке, и вкрадчиво спросил:

— Не нашли?

Олеся, смотрящая на его руку, как на грозившую укусом ядовитую змею, от которой жизненно важно держаться подальше, замерла и посмотрела ему прямо в глаза.

— Что?

Вот же дура тупая! Рука Кира замедлила ход, но осталась в паре сантиметров от лица Олеси.

— Деньги, что!

— Какие деньги?

— Вот и мне интересно, какие деньги?

— Кир, если ты снова об это…

Щеку обожгла несильная пощечина, и она замолчала на полуслове.

— Да, я снова об этом.

Рука Кира вновь пустилась гладить ее по щекам, но от ласковых движений глаза Олеси повлажнели. Напускная ласка больше не обманывала.

— Если они не нашли деньги, то они вернутся, — он снова и снова ее наглаживал, тихо нашептывая слова.

— Кто? — Олеся бросила безуспешные попытки увернуться от его рук.

— Не знаю, кто… Но явно кто-то из криминала. Может, твой новый знакомый, с убойной статьей, — по помутневшему взгляду Олеси Кир понял, что попал в точку — она задумалась, — а может, дружки твоего Креста пронюхали, что он часть денег проститутке подкинул, решили вернуть свое. Все может быть…

Что-то она совсем зависла. Унеслась во влажные фантазии о бывшем любовнике? Кир залепил ей звонкую пощечину.

И тут Олеся взбунтовалась.

Ударив его по рукам, она вскричала:

— Отстань от меня! Что ты ко мне привязался?!

Но ее бунт был тут же беспощадно подавлен. Кир завалил ее на кровать и, вцепившись мертвой хваткой в горло, затряс, озлобленно рыча в ухо:

— В последний раз тебя спрашиваю, где Крест?

— Не знаю… — прохрипела Олеся, чувствуя, что вот-вот потеряет сознание.

Внезапно Кир ослабил хватку, позволив ей жадно вдохнуть воздух, а потом и вовсе выпустил из своих смертельных объятий. Она закашлялась.

— Товарищ капитан! — донеслось до нее. Это Кира кто-то звал из прихожей. Поднявшись, тот быстро покинул комнату, прикрыв за собой дверь.

Слава Богу! Они не одни тут! Теперь он ничего ей не сделает!

— Долго мы тут еще? — в прихожей раздался голос парнишки ппс-ника. — У нас новый вызов тут неподалеку.