— Кхм, — кашлянул Влад, испытующе глядя на Олесю. Словно хотел дать ей шанс передумать, отказаться, пойти на попятный. Но она молчала, напряженно буравя его взглядом, нечувствительно для самой себя прикусив губу. И тогда он сказал: — Ну, допустим, могу... Только, ты же понимаешь, что это очень дорого стоит?

— Сколько? — одними губами прошептала Олеся. Голос пропал.

— Миллион, — его глаза сузились, с интересом отслеживая ее реакцию.

Она кивнула, так, словно шея была сделана из железа, и теперь этот механизм заржавел, отказывался повиноваться, грозил рассыпаться.

Глаза Влада удивленно расширились, и он расплылся в улыбке:

— Отлично!

— Значит, договорились? — Олеся не знала, то ли радоваться, то ли плакать. Отчетливо казалось, что она переступила незримую черту, и что находилось там, за этой чертой, она понять пока не могла. Но это было что-то новое, серьезное, тягучее в своей непредсказуемости.

— Когда будут готовы деньги? — между тем деловито осведомился Влад, делая еще один глоток. Он был явно рад такому неожиданному и неплохому заработку.

Олеся же к своей чашке так и не притронулась.

— Можно завтра.

— Идет, — кивнул Влад и указал глазами на вазочку с тремя шариками мороженого: — Тает.

Олеся подозвала Настю, и больше они к этой теме не возвращались.

После кафе Влад довез их до дома и, высадив у самого подъезда, проследил за тем, чтобы они вошли внутрь без всяких происшествий. Олеся была преисполнена благодарности, но в то же время ее накрыло чувство сродни оглушению. Как будто она выполняла какие-то действия, но они воспринимались как чужие, совершенные телом, отличным от нее. Все в том же заторможенном состоянии она уложила Настю спать, провалилась в сон, едва голова коснулась подушки, и проснулась все так же, чувствуя себя зомби. Она была словно в виртуальной игре.

— Встречаемся через четыре часа в кафе «Горница» по улице Новаторов, семнадцать, — прилетело смс от Влада, и Олеся, собрав всю волю в кулак, скинула с себя труху сонливости и заторможенности. Отвела Настю в школу, ловя себя на том, что периодически осматривается, боясь уловить силуэт, пусть отдаленно напоминающий Кира. С облегчением думала, что скоро все закончится, и не будет нужды ходить и оглядываться в страхе, упорно отгоняя от себя мысли о том, что это — преступление, причем, серьезное.

— Все закончится. Это все скоро закончится, — твердила она себе, идя по известному адресу. — Насте и мне не будет ничего грозить.

Как же ей повезло познакомиться с Владом!

Он сидел в полупустом кафе за отдаленным столиком, стоявшем в своеобразном закутке. От остального зала с двух сторон его отделяли кадки с живыми цветами.

— Привет, — поздоровался приветливо, немного задержав взгляд на сумочке Олеси, которую она уж слишком сильно прижимала к животу. — Принесла?

Конечно же, ему бросилась в глаза не только ее напряженная поза, но и чрезмерная бледность, еще больше подцветившая темные круги под глазами. Сам он, в отличие от Олеси, выглядел свежо, держался непринужденно.

Олеся опустилась на краешек стула, а вместо ответа, быстро кинув настороженный взгляд по сторонам, что, впрочем, было излишне — никто внимания на них не обращал, вытащила из сумочки под столом объемный и пухлый конверт и робко, несмело передала его Владу.

Он, нисколько не таясь, принял от нее передачу, уверенно заглянул внутрь и, видимо, по достоинству оценив увиденное, спрятал его под сложенными поверх ладонями. И замолчал, глядя на нее выразительно, с улыбкой.

— Что? — растерялась от его молчания Олеся. Многозначительный взгляд еще больше сбивал с толку. Тревога разлилась внутри. Олеся начала подозревать подвох.

Вокруг как-то враз вдруг потемнело — это две тени выросли по обе стороны от нее. В лицо ткнули развернутым удостоверением с круглой печатью, захватывающей край фото, но что это была за корочка, Олеся так и не поняла. Угадала каким-то шестым чувством. У многих ее бывших клиентов были такие корочки, и некоторые из них в пьяном угаре любили ими кичиться. Буквы запрыгали перед глазами на фоне все той же улыбки Влада. В уши полился густой, хорошо поставленный голос:

— Попрошу оставаться на своем месте и не двигаться.

Олесе показалось, что она сейчас упадет в обморок, к горлу подкатила тошнота. А Влад все улыбался и улыбался, по-прежнему не говоря ни слова.

— Спокойно!

Его ладонь схватила ее руку, как только Олеся сделала движение, порываясь встать. Уйти, убежать, скрыться. Отыграть назад все действо. Отмотать минуты вплоть до вчерашнего или позавчерашнего дня. Забыть Демидова и все с ним связанное как страшный сон. Наверно, лучше Кир с его похотливыми и грязными шутками, чем Влад, с виду приличный и порядочный, а на самом деле… Хотя, наверное, у них разные понятия о порядочности.

— Спокойно… Леся…

Это имя, произнесенное им мягким, дружеским тоном, привело ее в еще большее волнение. Лишний раз напомнило о Жене, болью полоснуло по сердцу.

Да, Женя, теперь и я, как и ты, отправлюсь за решетку, вот только, в отличие от тебя, не безосновательно. За организацию заказного убийства человека. И не просто человека, а сотрудника правоохранительных органов. И неважно, что как человек он был не очень. Тебе ли не знать? Но убивать нельзя, и это верно, и где была моя голова, когда я решилась на столь опрометчивый шаг? И тебя рядом нет, чтобы позаботиться о Насте.

При мысли о беспросветном будущем для дочери, Олеся издала звук, похожий на всхлип, и Влад, решив, что уж больно сильно сжал ее хрупкое запястье, слегка ослабил хватку. С тревогой вглядываясь в ее бледное лицо, он еще раз позвал ее по имени — уж слишком отсутствующий вид был у Олеси. Не испуганный, свидетельствующий о надвигающейся истерике, как можно было бы ожидать, а отчужденный, как будто мозг отказывался принять случившееся и провалился куда-то в параллельную реальность, оставив без управления телесную оболочку своей хозяйки.

Влад выругался мысленно — не хватало еще, чтобы она умом тронулась от шока и потрясения!

— Леся, ты меня слышишь? — обратился он к ней еще раз, спокойно, без тени агрессии в голосе. Так разговаривают обычно с душевнобольными людьми, чтобы выяснить картину очередного обострения их заболевания и ненароком не спровоцировать ухудшение. — Ты понимаешь, что произошло?

— Да, — она подняла на него осмысленный взгляд, и Влад отчетливо увидел, как мгновенно наливаются влагой и краснотой ее глаза. Как судорожно дергаются губы, пытаясь подавить вздох, а может, снова всхлип. Физически ощутил, как тяжело и рвано ей дышится. Но ни на секунду не испытал угрызений совести. Он поступил правильно.

— Прямо сейчас, — он старался говорить четко, внятно и в то же время тихо, чтобы не привлечь внимания тех немногочисленных посетителей, которые решили испробовать меню «Горницы» в этот предобеденный час, — ты могла бы поехать отсюда в наручниках сама догадываешься куда. И поверь мне, велика вероятность, что и сесть ты могла бы надолго.

— Могла бы? — Олеся скосила взгляд в сторону, как она думала, скрывающихся за ее спиной оперативников, словно боялась, что они в любую минуту накинутся на нее и защелкнут наручники — на деле же они, повинуясь ускользнувшему от ее внимания знаку Влада, давно покинули помещение кафе. Вопрос был задан чисто автоматически — это «бы» выбивалось из ряда слов, резало слух, но что за ним стояло, до сознания не доходило.

— Могла бы, — подтвердил Демидов, и Олеся заметила, что он больше не улыбался, — если бы на моем месте был кто-то другой…

— Не… поняла, — едва слышно пролепетала она, зажмурившись от напряжения в попытках уловить суть разговора. — Меня… не арестуют? — спрашивала и сама себе не верила.

— Нет.

— Но… зачем?!

Зачем нужно было устраивать такой жуткий, жестокий розыгрыш?! Чтобы что?!

Проносящиеся в голове вихрем мысли отражались на лице Олеси, но и без этого Влад собирался объяснить мотивы своего поступка. Чтобы она больше не питала обманчивых иллюзий, не попалась в свою собственную ловушку. Не испортила жизнь себе и дочери. Ее мнение же о нем самом не особо его беспокоило.