Квартирный вопрос оказался причиной трагической гибели председателя Высшего совета физической культуры, организатора и директора Научно-исследовательского института игр и праздников, а затем главной военной школы физического образования Всевобуча В. Г. Марца.
На свою беду, учёный проживал в коммунальной квартире в доме № 33 по улице Кропоткина, в которой занимал целых четыре комнаты, в отличие от своего соседа — заведующего секретной частью транспортного отдела ГПУ Волкова, имевшего всего одну. Чекист решил расширить своё жизненное пространство самым гуманным способом — через решение домового комитета. Хотя, как мы понимаем, в арсенале у него были и другие способы достижения поставленной цели. Вскоре он занял помещение, из которого товарищ Марц был выселен. Тот обратился с иском в Хамовнический районный суд г. Москвы, постановивший комнаты ему вернуть, как незаконно переданные решением неуполномоченной на то организации.
После заседания руководитель рабочей группы домкома Наумов — бывший политкаторжанин, занимавший должность завхоза дома отдыха Чайного управления Потребсоюза, — выйдя из суда на улицу, застрелил В. Г. Марца со словами: «Тебе нужна квартира — вот, получай», а затем убил гр. Рыбникова.
После чего Наумов явился в 12-е отделение милиции, где сдался с повинной: «Отдаю револьвер и сам отдаюсь во власть Совета рабочих депутатов». Свой поступок преступник объяснил «актом протеста за всех рабочих, неправильно выселяемых и переселяемых», так как посчитал успех Марца в суде «результатом его больших связей и поддержкой влиятельных советских и партийных лиц, оторвавшихся от рабочего класса и не интересующихся тем, в каких условиях живут его представители».
Следствием было установлено, что в 1918 году Наумов работал в исполкоме Хамовнического районного совета, где случайно услышал, как арестованный по ордеру ЧК князь Меньшиков заявил конвоиру: «Я был князем и останусь князем, а вы были крепостными хамами и вечно будете ими», после чего вышел из кабинета президиума и застрелил задержанного. Большевик был приговорён революционным трибуналом к общественному порицанию, запрету занимать выборные должности и носить оружие в течение трёх лет, исключён из РКП (6).
В результате проведённого расследования Наумов и «вдохновитель» его преступления Волков за умышленное убийство на основании ст. 143 УК РСФСР были приговорены трибуналом к 10 годам тюремного заключения со строгой изоляцией.
«Вестник советской юстиции» как о правильной инициативе на местах писал о том, что при райсоветах Москвы были созданы примирительно-конфликтные комиссии по жилищным делам. «За это время они вполне доказали свою жизненность. Комиссии рассматривают дела с представителями от коллегии защитников, вникая во все мелочи и подробности, причём решения комиссий очень часто касаются не только „судящихся“ жильцов, но и домоуправлений, которые заблаговременно не позаботились урегулировать взаимоотношения жильцов между собой. Очень часты случаи, когда особо враждующие между собой жильцы „судятся“ по нескольку раз; в таких случаях комиссия расселяет их по разным квартирам, и, как показала практика, этот способ „умиротворения“ является наиболее правильным».
Так что, хорошо зная существующие порядки, на всякий случай Владимир Маяковский прописывает Осипа и Лили Брик на свою жилплощадь. Теперь его квартира формально тоже стала коммунальной.
Годом ранее, для того чтобы на время командировки В. В. Маяковского в качестве корреспондента за границу в его комнату на Лубянском проезде, где он хранил свои рукописи и рабочие материалы, никого временно не поселили, ему потребовалось специальное обращение наркома по просвещению А. В. Луначарского в административно-финансовое управление ВСНХ СССР товарищу З. Б. Каценельсону, он же одновременно являлся начальником экономического управления ОГПУ. Жилплощадь за поэтом на период его вынужденного отсутствия сохранили, но только в порядке особого исключения. (Напомню, что норма жилищной обеспеченности в Москве составляла 4,5 м2 на одного жителя столицы.)
Наличие такой специфической среды для обитания формировало особый жизненный уклад со своими правилами и кодексом поведения, где интеллигентному человеку «старой школы» жить было очень непросто — интеллигент для советского обывателя навсегда становится синонимом слабого, не могущего постоять за себя, зависимого от обстоятельств человека.
Тем временем советский хам с успехом отвоёвывал себе жизненное пространство, перестраивая окружающий коммунальный мирок под себя. Михаил Булгаков в романе «Собачье сердце» и Владимир Маяковский в пьесе «Клоп» создают образы этих новых мещан-победителей: Присыпкина и Шарикова, смысл жизни которых — бытовая победа над «образованными». Но если Пьер Присыпкин — участник Гражданской войны, а ныне перерожденец: «кто воевал — имеет право», то Шариков — плоть от плоти «новый человек», искусственно созданный, «рождённый Великим Октябрём».
Теперь среди большевистского руководства всерьёз шла речь не просто о воспитании нового индивидуума, а о создании нового биологического типа человека, лишённого собственнических инстинктов, социального эгоизма, христианской рефлексии, жалости к врагам, к которому вполне применим термин А. А. Богданова: «собирание человека».
Великая идея требовала новых подходов и новых исполнителей. Если социально близкий уголовный элемент немного позднее будет поручен ОГПУ, то в деле перевоспитания обывателя без интеллигентов уже не обойтись.
Максиму Горькому принадлежит очень точное определение основного качества мещанина — тот мечтает о «мирной жизни в тылу наиболее сильной армии».
Академик Д. С. Лихачёв, в свою очередь, писал:
«У Белинского где-то в письмах, помнится, есть такая мысль: мерзавцы всегда одерживают верх над порядочными людьми потому, что они обращаются с порядочными людьми как с мерзавцами, а порядочные люди обращаются с мерзавцами как с порядочными людьми. Глупый не любит умного, необразованный воспитанного, невоспитанный воспитанного и т. д. И всё это прикрываясь какой-либо фразой: „Я человек простой…“, „я не люблю мудрствований“, „я прожил свою жизнь и без этого“, „всё это от лукавого“ и т. д. А в душе ненависть, зависть, чувство собственной неполноценности» [1. 124].
М. А. Булгаков красочно описал собственную жизнь в таком «тылу» в рассказе «Самогонное озеро».
В коммунальной квартире, где вместе с Михаилом Афанасьевичем проживали соседи-алкоголики, которые в ходе каждодневной пьянки в качестве обязательного развлечения лупили собственных детей, среди мата, грохота, криков и детского плача писатель пытался работать, потому требовал от соседей прекратить издеваться над младшими членами семьи и услышал в ответ гениальную фразу: «Ежели кому не нравится, пусть идёт туда, где образованные» [1,28].
Несмотря на то что Маяковский буквально травил Булгакова со всех возможных трибун, а в кулуарах интересовался у коллег: «Почему этот белогвардеец до сих пор на свободе?», Михаил Афанасьевич периодически встречался с ним за игрой на биллиарде в «Кружке» — Клубе работников искусств на Старопименовском переулке, где они много шутили и постоянно подначивали друг друга:
«Маяковский: Разбогатеете окончательно на своих тётях манях и дядях ванях, выстроите загородный дом и огромный собственный биллиард.
Непременно навещу и потренирую.
Булгаков: Благодарствую! Какой уж там дом!
— А почему бы?
— О, Владимир Владимирович, но и вам клопомор не поможет, смею уверить. Загородный дом с собственным биллиардом выстроит на наших с вами костях ваш Присыпкин.
Маяковский мотнул головой:
— Абсолютно согласен» [1. 80].
Оба литератора очень хорошо понимали, что их «могильщик» — не пролетариат, как у Карла Маркса, а советский мещанин, который в мирной схватке уже побеждает вчерашних революционеров.
Маяковский в сатирической пьесе «Клоп», перемещая зрителя в недалёкое коммунистическое будущее, поместил имя Михаила Булгакова в «Словарь умерших слов», описал в стихотворении «Лицо классового врага» «буржуя-нуво»:
