Однако вскоре было принято окончательное решение всё-таки оставить существовавший порядок оплаты труда драматических писателей без изменений.

Любой, кто читал стихи Маяковского, согласится с тем, что они узнаваемы практически с первой строфы. Открывая его произведение на любой странице, мы безошибочно узнаём уникальную авторскую манеру. Использование ставшей знаменитой «лесенки» позволяло декламировать его стихотворения с абсолютным попаданием в авторскую интонацию: «наша обычная пунктуация… чересчур бедна и маловыразительна по сравнению с оттенками эмоций, которые сейчас усложнённый человек вкладывает в поэтическое произведение». Это как «замечания для господ актёров», написанные Н. В. Гоголем для сценической постановки своей комедии «Ревизор».

Этот приём, закрепляющий принципиальное для автора ритмическое членение строки, встречалось и ранее в давно ставших классическими произведениях, таких как «Бахчисарайский фонтан», «Граф Нулин» и «Медный всадник» А. С. Пушкина, «Мцыри» М. Ю. Лермонтова, «Балет» и «Современники» Н. А. Некрасова (Трунин M. Маяковский от А до Я. www.arzamas.academy).

Среди поэтов XX века первым, кто последовательно начал отказываться от записи стихов традиционными неделимыми строками и располагать их сначала столбиком, а затем и «лесенкой», был Андрей Белый, например в стихотворении «На вольном просторе»:

Владимир Маяковский абсолютно осознанно сделал «лесенку» своим основным поэтическим приёмом: «Ритм — основа всякой поэтической вещи, переходящая через неё гулом. Постепенно из этого гула начинаешь вытаскивать отдельные слова».

Впервые он применил такой способ построения строфы в поэме «Про это», написанной в 1923 году:

Как последовательный футурист, Владимир Владимирович воспринимал стихотворный текст как единое целое с его типографским (или рисованным) изображением: «Сделав стих, предназначенный для печати, надо учесть, как будет восприниматься напечатанное, именно как напечатанное. Надо принять во внимание среднесть читателя, надо всяческим образом приблизить читательское восприятие именно к той форме, которую хотел дать поэтической строке её делатель. Наша обычная пунктуация с точками, с запятыми, вопросительными и восклицательными знаками чересчур бедна и маловыразительна по сравнению с оттенками эмоций, которые сейчас усложнённый человек вкладывает в поэтическое произведение» (Маяковский В. В. Как делать стихи? 1926).

Кстати, обвинения поэта в том, что «лесенка» — это такой хитрый способ увеличить собственный гонорар, который выплачивался в редакциях за каждую строчку, — откровенная глупость. Маяковский создал свой собственный синтаксис, использовал «новые» слова и словосочетания[188].

Роман Якобсон вспоминал свои разговоры с Владимиром Маяковским в Праге, в том числе касавшиеся финансовых вопросов: «Маяковский тогда очень жаловался на Госиздат: „Какие у нас дураки, думают, что если я делю стихи на мелкие сроки, то это для гонораров. А это очень тесно связано со стихами“. Особенно они сердились, когда у него был очень короткий стих, в одно слово. Была вечная история, как ему платить за слово. Он говорил, что было очень весело, если были три слова типа: „и у нас“».

Это вообще было характерно для большинства поэтов Серебряного века (в частности, для Игоря Северянина) или, например, для футуристов. Дополнительные смыслы усиливают произведение, добавляют ему глубины и образности. Несмотря на то что некоторые слова и выражения являются неологизмами, они вполне понятны читателю.

По мнению многих литературоведов, подобные неологизмы в творчестве поэтов и писателей появляются в периоды, когда общество проходит через социальные испытания, находится в нестабильном состоянии или, как вариант, активно развивается с точки зрения научно-технического прогресса.

Авторские словообразования «свинцевоночие», «выгранивал», «сердцелюдые», «дрыгоножество[189]», «испав-линиться», «быкомордая», «верблюдокорабледраконьи» и т. п. используются В. Маяковским в качестве новой уникальной краски в описании события, чувства или настроения. Они являлись частью его самобытной творческой системы, которая любима читателем, делает его произведения абсолютно узнаваемыми и самобытными, что не могло не сказываться на популярности его произведений и соответствующем росте авторских гонораров.

Вожди Октября, в большинстве не лишённые литературного таланта, вообще-то, сами очень серьёзно относились к «слову» как таковому.

Алексей Кручёных, стремительно дрейфовавший в конце 1920-х годов от собственных футуристических «продукций» к тесному сотрудничеству с большевистской властью, в неожиданной, но при этом действительно интересной книге «Приёмы ленинской речи.

К изучению языка Ленина» восторгался образностью речи Владимира Ильича, его оригинальными словообразованиями типа «пустолайка», «комчванство», «закомиссарившиеся», «огосударствливание», «субботники», «чистка» и пр.

«Весьма вероятно, что многие из этих слов не „изобретены“ Лениным. Но раз услышав их, он их закреплял, оформлял, и волей-неволей мы будем связывать их с именем Ленина, считать их автором (…) Интересен в этом отношении случай, рассказанный Л. Троцким в его книге: „О Ленине“. Власть в Петербурге завоёвана. Надо формировать правительство. — Как назвать его? — рассуждал вслух Ленин. — Только не министрами: это гнусное истрёпанное название… — Народные комиссары? Что-ж, это, пожалуй, подойдёт. А правительство в целом? — Совет Народных Комиссаров? — Совет Народных Комиссаров, — подхватил Ленин, — это превосходно: пахнет революцией» (Кручёных А. Е. Приёмы ленинской речи. К изучению языка Ленина. 3-е изд. Издательство Всероссийского союза поэтов. М., 1928). И, действительно, получилось роскошно…

Вместе с тем для Владимира Маяковского сочинение многочисленных стихотворений «на злобу дня» было вызвано в том числе и финансовыми интересами. С 1927 года он являлся штатным сотрудником «Комсомольской правды», у него журналистское удостоверение № 387, литературным сотрудником сатирического журнала «Крокодил», газеты «Известия ВЦИК», корреспондентом журнала «Огонёк», других изданий. У «Комсомолки» было специальное еженедельное приложение «Литературная газета». Только за 1928 год здесь будет напечатано 46 его стихотворений. Авторский гонорар поэта составлял всего 70 коп. за строчку, тем не менее Владимир Владимирович активно работает над редактированием приложения, придумывает заголовки, подписи под карикатурами, ему приходится сочинять по три стихотворения в день. Это уже мало похоже на творчество, скорее — литературная подёнщина. Помимо указанных изданий, поэт печатался в центральной партийной «Правде», сатирических журналах «Чудак», «Смехач», «Сатирикон», «БОВ», где огромной популярностью пользуются его фельетоны на злободневные темы: бюрократия, отсутствие критики и недовольство ею партийных начальников, когда она всё-таки появляется.