- Нет! – толкаю его в тот момент, когда он пытается забраться ко мне.

- Нет? – одна бровь подозрительно изгибается, а Абрам застывает, крепко сжимая челюсти.

- Выпусти меня, - голос вибрирует от эмоций, сдавливаю кулаки, чтобы не вмазать ему, - или убей. С тобой в одном душе я стоять не буду.

Смотрит на меня пару минут, пока вода смывает грязь и следы нашей борьбы, и кивает. Слишком спокойно. Отступает, и я делаю вдох. Зря.

Двери кабинки захлопываются, и этот гад нажимает на другую кнопку. Теплый поток воды сменяется ледяным, и я взвизгиваю.

- Нет, так нет, - слышу насмешливый голос из-за тонкой преграды между нами, - наслаждайся, а я посмотрю.

Адам

Я не садист.

Эта мысль крутится в башке, когда смотрю на девчонку, съежившуюся в душевой кабинке от холода. Глаза, как у дьяволицы, - чёрные. Челюсти сжимает и кулаки, пронзая меня ненавидящим взглядом.

Это карябает моё самолюбие. Равнодушие, которое я так оберегал и сохранял на протяжении нескольких месяцев, летит на пол вместе с грязной футболкой.

Чтобы не сорваться, отхожу к стене, прислоняюсь к ней спиной, убираю руки в карманы джинсов и внимательно изучаю добычу, наклонив голову набок. Она ниже меня. Удивительно, как умудрилась дать мне по носу с таким ростом. Кнопка с тонкой талией и отменной задницей, которая сейчас, к сожалению, скрыта от моих глаз, зато грудь выделяется в полной красе.

Тонкая ткань топа промокла и прилипла к телу. Даже сквозь толстое стекло кабинки вижу ее темные соски, превратившиеся в горошины от ледяной воды. Зрелище то ещё. В связи с отсутствием секса несколько дней вызывает прилив крови к члену, и он в призыве к действиям дергается и упирается в плотную джинсовую ткань.

Скриплю зубами и прищуриваюсь, возвращаясь к лицу в край оборзевшей девки. Ненависть в её взгляде никуда не исчезает и, кажется, разгорается еще сильнее. Она ловит мой взгляд, направленный на грудь. Замирает. Глаза увеличиваются, а моя левая бровь взлетает в вопросе, пока девчонка прикусывает губу. Нижняя полнее верхней. Идеальные алые губки, которые любому бы хотелось увидеть на стоячем члене.

В грудине вибрирует от того, что добыча проводит руками о своей груди и смотрит на меня. Кровь разгоняется по венам стремительно, выкидывая картинки того, как я нагну сучку раком и буду показывать, где ее место, которое она так хотела получить. Замерзшие пальчики приближаются к краю топа, и она тянет его вверх, оголяя часть полушарий. На автомате отклоняюсь от стены и впиваюсь взглядом в оголенные участки тела. Вот только она не спешит снимать с себя одежду. Какого-то хера медлит, а потом и вовсе возвращает промокшую ткань на место.

Улыбается чертовка, показывает мне два фака и указательным пальцем правой руки водит по стеклу кабинки, очерчивая три слова – «хрен тебе, мудак». Сжимаю челюсти, а она поднимает голову и складывает руки на груди. Другая давно взывала бы от холода, а эта уперто стоит и мерзнет, задирая свой нос к небу.

От злости перекрывает. Мог бы зайти к ней и взять то, на что она подписалась приездом в университет. Делаю пару шагов и останавливаюсь, припечатывая его взглядом. Губы посинели. Дрожит, но, сука, упорно держит спину ровной, и глаза безумные наполнены ненавистью.

Снова внутри неприятно царапает. Не хочешь по-хорошему, значит, будем по-плохому. Выключаю холодную воду и открываю дверки кабинки. Воздух сразу накаляется несмотря на то, что тело напротив меня похоже на сосульку. Перестает дышать и с подозрением смотрит на мои руки.

- Что тебе от меня надо? – задает самый глупейший вопрос, который можно было придумать.

Игнорирую. Рассматриваю ее тело, которое теперь находилось очень близко и призывало к действиям. Сжимает себя руками, словно это поможет, вызывая у меня очередную усмешку. Цирк, конечно, на десять баллов из пяти. Актерский талант не должен пропадать.

- Раздевайся, - голос хрипит, а карие глаза увеличиваются в два раза, - что вылупилась? Начала снимать, так скидывай все. Оценю грязь, которая мне досталась.

В темных зрачках мелькает молния, не иначе, и тут же щеку опаляет от удара. Голова чуть с плеч на кафель не падает. Кровь заменяет злость. Сжимаю кулаки, возвращая взгляд девке без башки. Мозгов в черепной коробке кот наплакал. По-другому не могу интерпретировать ее необдуманные действия.

- Грязь – это ты, - выплевывает мне в лицо и тычет пальцем в грудь, стуча при этом зубами, - и твои друзья-извращенцы.

- Раздевайся, - цежу сквозь стиснутые зубы, чувствуя, как внутри просыпается ***Охос-дель-Саладо, - скидывай чертовы тряпки, девочка, или я тебе помогу.

Делаю шаг вперед, показывая, что я нихера не шучу. Отшатывается, но не торопится делать то, что я сказал. Криво улыбаюсь и хватаю ее конченный топ, притягивая к себе.

- Отпусти! Гребаный дикарь! Пусти, я сказала!

Часто дышит мне в подбородок, а я дергаю ткань. Хруст проносится по ванной, оголяя не только ее сиськи полторашки, но и мои нервы. Не помню, когда в последний раз мне так башню расшатывало, унося крышу в небеса.

Пытается прикрыться, но я дергаю с другой стороны. От топа остаются лишь клочки, который я брезгливо бросаю на пол.

- Я сама! – орет, когда хочу проделать то же самое с ее лосинами, и бьет по руке, от чего я ноздри раздуваю и сжимаю кулаки.

Стоит больших усилий не дать леща идиотке, но она спускает черные штанишки вниз, оставаясь в стрингах черного цвета. Обувь и лосины забираю и откидываю в сторону, скользя по ее голому телу глазами. Пусть думает, что я хочу ее трахнуть. Ненависть в темных зрачках смешивается со страхом. Да-а-а, девочка, так-то лучше.

- Все снимай, - говорю, а она рот открывает.

- Какого черта ты творишь?! – верещит, когда проделываю со стрингами то же самое, что и с топом.

Пытается прикрыться и убивает взглядом. Отлично. Кидаю холодное тело на плечо и несу в свою комнату.

- Отпусти, извращенец! Отпусти же!!!

Молотит кулаками по моей спине. Скидываю ее на кровать и подхожу к шкафу. Беру себе одежду. Отхожу к окну и снимаю с него ручку.

- Что… - непонимающе шевелит дрожащими губами, а я иду к двери.

- У тебя есть время, чтобы собрать остатки серого вещества в кучу, - бросаю через плечо и стопорюсь, наклоняюсь и вытягиваю плед, который она на себя успела натянуть, - завтра я таким добрым не буду.

- Эй…

Игнорирую визг девчонки и запираю дверь с другой стороны. Нахер. Мне такая заноза в жопе ни к чему. Утром отдам Лёхе. Пусть веселится. Кидаю плед на диван и иду в душ, чтобы смыть с себя грязь и запах чертовки, которая молотит кулаками по двери, подтверждая своим действиями принятое мной решение.

***Охос-дель-Саладо – самый высокий действующий вулкан на земле, расположен на границе Аргентины и Чили.

Мадина

Меня трясет.

Лихорадит так, что стук зубов заглушает все остальные звуки.

Не свожу взгляда с закрытой двери, об которую чуть не сбила костяшки и не сломала пальцы. Они теперь ныли от боли, а внутри клокотали все органы. Не знаю, от чего больше, - ненависти или все же страха. Перед глазами снова и снова всплывали яркие картинки произошедшего.

И как бы я не пыталась найти этому объяснение, у меня ничего не получалось.

Что. Здесь. Нахрен. Происходит?!!!

От накатившей волны ненависти, смешанной с безысходностью, сжала кулаки и тихо застонала.

Свет в комнате я не включала и не пыталась отыскать выключатель. Просто сидела на краю постели совершенно голая, понимая, что никто не собирается меня освобождать.

Дрожала. Кожа покрывалась мурашками раз за разом. Не от холода, а от воспоминаний.

Никогда не поверила бы, что попаду в руки к маньяку или извращенцу. Другого определения Абраму не находила.

Тряхнула головой, чтобы прогнать его образ из головы. Пусть идет к черту!