- Когда тебе станет полегче, вернемся к вопросу о том, как ты сюда попала, - Абрамов наклонился, обдавая меня ароматом парфюма, - сейчас скажу одно, о том, что произошло, никто не должен узнать.

Если бы я была способна на смех, то разразилась бы отменным ржачем, как племенная кобыла, но от наглости ублюдка у меня пропал дар речи. Я только ртом воздух хватала и обратно его выплевывала вместе с порцией негодования.

- Я не собираюсь возвращаться к вопросу о том, как я сюда попала. Раз я теперь свободна, то хочу вернуться домой.

Почувствовала себя змеей, выдавая ему каждое слово с ядом на языке.

- Нет, Мадина, - Абрамов улыбнулся, - ты останешься здесь и уйдешь, когда я буду уверен в том, что ты способна молчать.

От наглости Адама меня всю скрутило. Я ненавидела его. Точно. Никого никогда не ненавидела. А его ненавижу. Просто терпеть не могу!

- ***Молчать, как Манткава? – прошептала, потому что слишком долго не дышала, да и боялась втянуть в легкие вкусный запах ублюдка.

- Именно, - кивнул в ответ, смотря на мои губы, - молчать, Мадина. Молчать, как Манткава.

***молчать, как Манткава – отсылка к стиху сахалинского поэта Николая Тарасова о заслуженном художнике России Гиви Манткава

Адам

Уже которую ночь и прожимаю своим весом диван в общей комнате. Неудобно до ломоты в ребрах, и, как ни странно, уснуть я не могу. Верчусь ужом, пытаясь вытравить из мозга образ ведьмы с пунцовыми от жара щеками.

Воинственная.

Гордая.

И слабая, как ни крути. Пусть сколько угодно бьет меня по носу, но физически выиграть этот бой Мадина не сможет. Понимает, что сражаться бесполезно, поэтому не сопротивляется, когда я говорю о ее молчании. Усиленно убеждаю себя в том, что время на проверку ведьмы, действительно, нужно. Как бы убедительна ни была история ее появления на территории университета, я не могу терять разум. Необходимо проверить все варианты, а для этого Алиевой придется задержаться здесь.

Лирник за прошедшее время не смог разыскать Орлову. Сучка затерялась в городе. Вопрос времени, конечно. Рано или поздно продажная девка всплывет на поверхность, но мне не терпелось устроить ей хорошую трепку. Воображение у меня и пацанов отменное, потому на то, что Вероника легко отделается, надеяться не стоит.

Снова поворачиваюсь и луплюсь в темноту. Свет в комнату практически не проникает. Лишь слабый ночник в коридоре бросает отблески. Тишина вынуждает мысли сгруппироваться и насиловать мозг. Не выдерживаю и, когда хочу подняться, слышу шорох в своей комнате. Неужели ведьма никак не угомонится?

От злости зубы сжимаю и, не издавая ни звука, с особой тщательностью крадусь к двери. Раз-два-три! Хватаю девчонку сразу, как только она ступает в общую комнату, и прижимаю к стене, зажимая сладкий ротик ладонью. Мычит и во все глаза смотрит на меня. Готов поклясться, что в это мгновение они сверкают, как у пантеры перед прыжком на добычу.

Чувствую жар ее тела. Отчетливо. На мне только треники. Кожу обжигает от ощущений. Прижимаю Мадину интенсивнее, чтобы показать, кто сильнее, а она упирается руками в плечи. Вгоняет небольшие ноготки в кожу, причиняя минимум боли, на которую я сейчас меньше всего обращаю внимание.

- Далеко собралась, девочка? – шепчу ей на ухо и провожу носом по мочке уха, спускаясь вниз по шее, где пульсирует венка.

Вдыхаю запах ее кожи, как озабоченное животное, у которого, к слову, секса не было пару недель. Челюсти сжимаю крепче, чтобы не сорвать с нее свою футболку. Мычит. Медленно убираю руку с алых губ и опускаю на талию. Фиксирую в таком положении.

Алиева часто дышит, от чего ее грудь поднимется и трется об мою грудную клетку. Соски превращаются в горошины и чертовски возбуждают. Бесит сучка, но привлекает, как женщина. Убийственное сочетание.

- Я жду ответа, - говорю тихо и открыто издеваюсь над собой.

Веду губами по сладкой коже от шеи к подбородку и торможу около полураскрытых губ. Дыхание сливается в одно. Слышу, как ведьма шумно сглатывает и перестает дышать. Кажется, ее стук ее сердца по всей комнате разлетается. Твою мать, а! Подаюсь бедрами вперед, демонстрируя готовность к бою. Ойкает, вызывая смех, а мои руки смещаются с тонкой талии на отменную задницу. От того, какая она упругая, готов волком завыть.

- В туалет хочу, - пищит Мадина, отрезвляя меня.

Отстраняюсь и провожу пальцами по лицу, прогоняя чертов морок. Девок вокруг полно, а меня прибило по сучке с ненавистью в глазах. Бредовее не придумаешь. Прогоняю на хер эти желания и отступаю назад к дивану. Алиева так и стоит около стены в напряженной позе с выставленными вперед руками. Футболка приподнялась. Ноги в полумраке выглядят, словно политый шоколадом бисквит, а я гребаный фетишист по сладкому. В пору бы рассмеяться во весь голос, но я указываю на дверь в санузел и отворачиваюсь, поправляя положение члена в боксерах.

Когда Мадина скрывается в ванной комнате, выдыхаю. Возвращаюсь на диван и буквально падаю на него. Твердо. Неудобно. Хочется убиться в сон на своей постели.

Прислушиваюсь ко всем звукам, которые доносятся из ванной, и посылаю все к чертям. Придется потеснить ведьму ради собственного удобства. Улыбаюсь, как котяра, который задумал слизать наивкуснейшие сливки с торта, и иду в свою комнату, куда вот-вот вернется Мадина.

Ждать долго не приходится. Алиева тихо входит в помещение и замирает, натыкаясь на меня. Шумно дышит и поднимает голову.

- Что тебе нужно? – спрашивает, явно борясь с собой.

Из прошлого общения я понял, что быть резкой ее стихия. Девочка не особо подбирает слова, за что и огребает.

- Со мной спать будешь, - вбиваю каждое слово, как гвоздь, а Мадина открывает рот.

Звуков не издает, зато взглядом нашпиговывает так, что я давлю лыбу. Ее реакция провоцирует на наглые действия, и я придвигаюсь к ней ближе. От того, как она отступает, сносит крышу.

- Не буду, - шипит кошкой.

Кто бы сомневался. Вполне ожидаемое сопротивление. Внутри просыпается зверь, которому срочно необходимо заполучить вкусную жертву. Впиться в нее зубами и сожрать. Снова загоняю ведьму в угол и нависаю над ней, помещая руки на стену около ее головы.

- Будешь, - придавливаю словом, а девчонка отчаянно качает головой.

- Нет, - гневно выдает мне в лицо, не пытаясь ударить или сбежать.

Смотрит в глаза и не моргает. Борется со мной другим способом. Умная девочка.

- Да, - усмехаюсь и подхватываю ее на руки.

В одно движение кидаю на кровать, где она мгновенно принимает оборонительную позу – садится и берет в руки подушку.

- А я сказала, - рычит сучка, - нет!

- Мадина-Мадина, - смакую ее имя, двигаясь к постели, - неужели ты не поняла, что сопротивление меня только заводит.

- Озабоченный! – сжимает подушку крепче и поднимает ее.

Волосы водопадом ложатся на хрупкие плечи, вызывая желание сжать их у корней и…

- Не приближайся, - грозит мне своим «оружием», - я… я…

- Что? – одна бровь взлетает вверх, пока расстояние между нами сокращается.

- Я… Вот! – Алиева замахивается и бьет меня подушкой по голове, запуская необратимый процесс.

Мадина

Ночной кошмар…

Настоящий ужас, помещенный в красивую оболочку.

Гад с глазами, в которых горит адское пламя.

И он стоит прямо передо мной, играя, словно породистый кот с мышкой. Ведь знала, что не из доброты душевной Абрамов оставил меня в своей комнате. В нём говорила похоть, но никак не совесть за то, что сотворил со мной по великой случайности.

- Что? – бровь Адама взлетает вверх, демонстрируя уверенность в себе и насмешку над моими попытками защитить себя.

Внутренности вибрируют. Сердце разгоняется до максимальной скорости, на которой можно разбиться вдребезги. Так сильно стучит, что я не могу себя контролировать и выдаю эмоции, хотя хотела быть кроткой и послушной, чтобы быстрее убраться с питомника, в котором поселились лишь хищные животные, а не детишки элиты.