— Ты никого не забыл представить, сынок, — мама гордо держит осанку и берет Илону за руку, — например, твою невесту?

— Разве у меня есть невеста? — скриплю зубами, понимая, что бой с родителями так просто не выиграть. — Насколько я помню, то нет, и да, мама, я здесь со своей девушкой. Прояви уважение.

Пауза гремит не хуже грома. Мама открывает рот в возмущении и переглядывается с Илоной. Я ощущаю себя чертовым шутом, который хочет сбежать со спектакля, который сам же и сочинил. Все сочатся злобой, кроме Алиевой. Я каждой херовой порой ощущаю её растерянность. Вся храбрость с Валеркой была напускной.

— Соня, скажи Вере, чтобы заварила нам вкусного чая, — с улыбкой раздает указания отец, — девушки подождут нас в гостиной, — манерно указывает направление Илоне и Мадине и после тычет в меня, — Адам, на пару слов.

Мама с неестественно ровной спиной удаляется в направлении кухни. Илона проскальзывает мимо отца в гостиную. Последний стоит в ожидании, одаривая нас фальшивой улыбкой.

— Я скоро вернусь, — смотрю в карие глаза, где плещется паника. Без спасательного круга в этот омут нырять нельзя. Стараюсь не показывать, как меня круто заштормило от новости ведьмы, но получается хреново. Отвожу взгляд, а она не отпускает мою руку.

— Мне нужно в туалет, — произносит тихо, — куда пройти?

Киваю и говорю ей маршрут, провожая взглядом, словно она может испариться в одном из санузлов в нашем доме. Недоброе предчувствие активно штурмует грудную клетку, но я следую за отцом. В этом доме все шло четко по его плану, который я сегодня разрушил. Кинул тенисным мячом в хрупкое стекло и разбил его вдребезги.

— Итак, — закрываю дверь в кабинет и поворачиваюсь к предку, который снял маску доброго хозяина и выглядел соответствующе своему нутру, — девушка, — он подходит к окну и усмехается, — ты хоть понимаешь, чем обернется твоя маленькая черноволосая блажь, Адам?

— Мадина не блажь, — стойко отражаю его спокойную удавку. Отец умеет ловко забросить лассо на шею человеку и мастерски ее затягивает, пока тот тщетно пытается освободиться.

— Байлобаров об этом не узнает, а тебе я даю пару недель, чтобы наиграться с девчонкой. Где ты ее отрыл? — поворачивается, демонстрируя брезгливость на аристократическом фейсе, и меня задевает его отношение к ведьме.

— Я не женюсь на Илоне, — продолжаю упираться, но предок и бровью не ведет, чем подпитывает злость, от которой я уже готов сойти с ума. Он никогда не слышал меня. Когда я озвучил желание учиться за границей, отец отмахнулся и отправил меня в гребаный семейный университет, основываясь на высоком уровне подготовки ко взрослой жизни, а мне хотелось свободы. Родительский контроль хуже гильотины. Он лишает собственного мнения и связывает по рукам, как бы вальяжно я себя не вел перед ровесниками.

— Ой, не неси бред, Адам! — кривится и запихивает руки в карманы идеально отглаженных брюк. — У этой девочки не золотая промежность. Как бы она тебя не привлекала, пройдет.

Скриплю зубами, потому что он меня не слышит! В грудине разрастается что-то огромное и демоническое. С появлением Алиевой в моей жизни все понеслось под откос. Сначала спокойствие, а сейчас и подчинение отцу. В данный момент мне хотелось перегрызть пуповину, которая нас крепко стягивала.

— Даже если так, — сиплю, сжимая кулаки, — на Илоне я не женюсь.

Александр Владимирович поворачивается и проходится по мне высокомерным взглядом. Я не зря сравнивал родителей со львами. Они умели считывать слабости, выискивали их в мелочах, а потом клацали зубами, показывая хищную натуру. Мне ли не знать. Я вырос в атмосфере постоянной охоты.

— Александр Владимирович, там… Девочки… — в кабинет после одного стука влетает Вера с огромными глазами, прекращая наш дружелюбный диалог.

Сука… Илона…

Первым срываюсь с места и иду на шум. Мама преграждает мне дорогу в коридоре перед уборной и кивает на дверь, за которой, судя по всему, настоящая драка.

— Вот что бывает, когда приводишь в дом простолюдинок. Никаких манер и воспитанности.

— Отойди, мам, — прохожу мимо нее и быстро открываю дверь, чтобы вытащить оттуда свою ведьму.

Мадина

— Ш-ш-ш… Больно… — с шипением произношу, когда Адам прикладывает ватку с антисептиком к моей разбитой нижней губе. Я бы и сама могла справиться, но тело до сих пор содрогалось от адреналинового скачка, которым меня накрыло в уборной. Абрамов взял управление в свои руки и с улыбкой смотрел на мои испорченные его недодевушкой губы. — Чего ты смеешься?! Твоя девушка меня чуть не убила!

Утрирую, конечно, но из-за злости на богатенькую Барби отстраняюсь от Адама и выхватываю чертову ватку, остервенело прикладывая её к маленькой ранке, который могло и не быть. Илона слишком неожиданно появилась в уборной, и я не успела среагировать. Зато потом оторвалась по полной программе, вырвав ей несколько крашеных локонов и поцарапав лицо. Если бы не Адам, то я бы эту упоротую истеричку и вовсе превратила в тесто. Никто не посмеет тронуть меня и безнаказанно уйти. Правда, я не подумала о том, как посмотрят на все родители дьявола.

— Моя девушка — ты, забыла? М-м-м, ведьма? — Абрамов протягивает руку и успевает большим пальцем коснуться моей щеки, но я тут же дергаюсь в сторону.

— Сейчас нам не нужно играть в парочку, — сердце делает опасный прыжок. Только я игнорирую Абрамова и его стойкое желание нарушить мое личное пространство. Я вообще странно себя чувствую рядом с ним, и мне не нравится, как теплеет в груди, когда Адам улыбается. Вот так, как минуту назад. Искренне. Открыто. Мне.

— Я и не играю, — заводит мотор, пока я верчу ватку с каплями крови в руках, — хочу с тобой отношений, ведьма.

Легкие спирает от его слов, и я открываю рот от удивления. Нет! Перебор! Эмоций на сегодня столько, что я уже не выдерживаю. Устало откидываюсь на спинку сиденья и выдыхаю, не отвечая на бред, который выдает Абрамов. Я и он в настоящих отношениях? П-ф-ф-ф… Нет. Нельзя.

— Моя ведьма и девочка-боец, — он снова улыбается, а я злюсь. На себя больше всего, потому что от того, как растягиваются его губы, оголяя ровные зубы, у меня начинается тахикардия. Сердечная мышца срывается с линии старта и сокращается с такой скоростью, что грозит разлететься в клочья при столкновении даже с самым маленьким препятствием. — Я рад, что ты ей накидала.

— Что, прости? — зажмуриваюсь на несколько секунд, пытаясь понять, а не оглохла ли я или Абрамову, действительно, по душе, что я подпортила лицо его бывшей/настоящей/будущей девушке. — Я не ослышалась? Ты меня типо похвалил сейчас?

— Илона начала переходить границы. Никто из девчонок в университете не давал ей отпор. Никогда, — Адам усмехается, ловко выворачивая руль, а я складываю руки на груди, сжимая ватку пальцами.

— Может, всему виной ваши идиотские правила? Вы же людей не видите. Только тряпки под ногами, и все, — отворачиваюсь к окну. Я ещё не забыла, с каким разочарованием Адам смотрел на меня, услышав, что я не девственница. Ему необходима игра, где он окажется победителем. Наверное, по этой причине он ввязался в разборки с Валерой, чтобы не быть позади. — Она сказала, что я — твое временное помешательство, и вскоре ты приползешь к ней на коленях.

— Никто не запрещает ей витать в облаках, — Адам хмурится и пожимает плечами, словно ему и правда плевать на чувства Илоны, — а насчет правил, — он сворачивает к обочине и паркуется, поглядывая на меня, — не я их устанавливал, и не мне их отменять.

— То есть, — я с долей разочарования принимаюсь разрывать чертовы ватку, от которой давно нужно было избавиться, — вы и дальше будете издеваться над теми, у кого нет банковского счета с миллионами?

— Мы уже это проходили, Мадина. Насильно в универе никого не держат.

— Кроме меня, — криво улыбаюсь, а Адам отбирает ватку и сжимает её в кулаке, лишая меня средства избавления от стресса.