Прошло лет пять.

Заключенный и паук понимали друг друга уже с полуслова. Франко ему брюшко ногтем чешет, а тот бьется в экстазе, кайфует. Когда хозяин спит, а еду принесли, паук лапкой в носу теребит, мол, вставай, кушать будем.

Надзиратели часами в глазок пялились, как в телевизор. Они хоть и не заключенные, но тоже в тюрьме. А тут развлекательная программа!

Как-то дверь открыли, еду принесли, а в камере ни души!

Из окна паутинка висит до земли. Выходит, был-таки заговор! Паучок все эти годы плел втихаря из паутинки веревочку. Франко по ней спустился и устроил побег!

Ну что с паука возьмешь. Хотя, как соучастника, очень его расстрелять хотелось. А потом плюнули.

И что вы думаете! Через неделю паук отдал концы.

Потому что камера-одиночка и для паука смерть. Без роскоши человеческого общения.

На толкучке мужик продает видавшую виды шапку.

Шикарно одетый мужчина брезгливо морщится:

— Господи! Что ж это за мех такой, ни на кого не похожий?

— Ондатра! — отчаянно врет мужик.

— Побойся бога, голубчик. Ондатрой тут и не пахнет!

— Пахнет!

— Не тычь в нос. И почем она идет вместе с запахом?

Мужичок прикидывает, с чего начать, чтобы не напугать, но и не упустить свое:

— С чужого тысячу. С вас, как с симпатичного, так и быть… сто пятьдесят!

— Шельмец ты, однако! Беру!

С мужичком делается что-то странное. Как петух вокруг курицы, кружит он вокруг покупателя:

— Погоди, погоди! Торговаться надобно, торговаться! Ишь какой хитрый! А вдруг она… триста стоит на самом деле!

— Покупаю!

— Другому бы ни за что! Из уважения к вам, так и быть, округляю… четыреста семьдесят три!

— Держи, наглая морда, пятьсот!

Мужичок, тиская шашку, всхлипывает:

— Обобрали мужика и довольны! Если вы честный человек и понимаете в мехе, как же вы за этого соболиного горностая из царской куницы предлагаете меньше тысячи, зная, что ихний мех стоит три!

— Пересчитай — три!

Счастливый мужичок дает деру: «Продал за три тысячи шапку из драного кота! Дай бог идиоту здоровья!»

Покупатель, смахивая слезу, шепчет: «Господи, до чего приятно делать людям добро! За это никаких фальшивых денег не жалко!»

Как тебе псина? Двухгодовалым взял. А собаке два года, в пересчете на человечий, считай, четырнадцать лет.

Чему его учили хозяева до меня, не знаю, но мерзавец сформировался полностью. Такого и гестапо не обломает!

После двух месяцев драк, скандалов и поножовщины я его раскусил. Смысл его жизни — делать назло.

Хочешь, чтобы сделал то, чего тебе надо, дай команду, как делать не надо. Слышишь, за дверью скребется, подслушивает, гад! Сейчас позову:

— Пошел вон!

Слышь, башкой бьется — хочет войти! Потому что «пошел вон» у нас с ним означает — «ко мне!».

Сейчас или дверь разнесет, или в окно той комнаты выбросится, в это окно впрыгнет!

Ну, что я говорил! А ведь живем на пятом этаже!

Ум, помноженный на вредность — эффект потрясающий!

Но формулируй четко наоборот.

Когда ухожу из дому, квартиру можно не запирать. Говорю: «Если взломают дверь — это гости. Подай тапочки, поиграй!»

Разорвет!

А чтобы самому попасть в дом, что надо сказать в замочную скважину?

«Свои»? Ребенок! С потрохами сожрет! «Свои»!

Я вот что говорю, как пароль: «Слышь, сука рыжая, только гавкни! Воры пришли, хозяина резать будем!»

Открывает дверь лапой. В зубах ножик держит. Хвостиком виляет!

Так что с любой живностью общий язык найти можно. А ты с бабой своей поладить не можешь!

Купированных мест в кассе не было. Пришлось Мыловидову купить до Петербурга дорогущий билет в вагоне СВ.

«Не просто так дерут сто долларов! Купе одно на двоих! Мало ли кого бог пошлет на ночь!»

В вагоне, откинувшись на диване, Игорь Петрович мысленно репетировал диалог с незнакомкой:

— Позвольте, помогу чемоданчик закинуть?

— Благодарю. Сразу видно, настоящий мужчина!

— Не сомневайтесь! За знакомство стаканчик портвейна на брудершафт!

Выпив, блондинка зашепчет: «Не могли бы помочь расстегнуть! Такие «молнии» делают, без мужчины до утра не разденешься…» И вот оно началось-поехало…

По коридору пошли пассажиры. Мыловидов напрягся всем телом, уши встали, как у собаки. Когда проходила женщина, он обмирал. Если топал мужчина — затихал. Одно дело — ночь пополам с женщиной, другое дело — один на один с мужиком. Тут тоже шанс, прости господи!

Вдруг ее портвейном напоишь — уснет, не добудишься! А на весь роман восемь с половиной часов! Полдевятого в Петербурге.

Мыловидов не сразу заметил напротив блондинку. Игорь Петрович рявкнул:

— Портвейна не желаете?

— Какого портвейна?!

— Португальского!

— Вы сумасшедший?

— Командированный! Чуть не забыл! Могу помочь положить наверх чемодан!

— Какой чемодан?

— Любой!

В купе вошел парень. Девушка бросилась ему на шею.

— Этот тип требует чемодан!

— Ваш билет! Очки надо носить, дедуля. У вас шестнадцатое место, а это шестое!

Дверь захлопнулась.

— Ну, вот оно, началось-поехало… Но я же еще не видел, что выпало на шестнадцатый номер!

Напевая «не везет мне в смерти, повезет в любви», Мыловидов зашагал к своему купе. Изнутри женский голос произнес:

— Минуточку! Я переоденусь!

«Не мужик, уже повезло! Значит, так. «Позвольте, помогу положить чемодан…»

— Войдите!

Мыловидов вошел. Слева, закутавшись с головой в одеяло, лежало тело. Чемодана не было — с козырной карты не пойдешь!

— Добрый вечер!

Из-под одеяла шипело:

— Учтите, я замужем! Будете приставать — закричу! Вас посадят!

— А я, может, и не собирался приставать! Вы бы хоть личико показали!

— Может, еще что-нибудь показать?! Помогите!

«Ничего себе фугас подложили! Слава богу, рожу не видно, а то потом сам с собой не заснешь!» Игорь Петрович осторожно достал бутылку портвейна.

«Разврат отменяется! Выпью — и спать! Все равно лучше моей Светки никого нет! Вот с кем бы на ночь в одном купе оказаться!»

Он отхлебнул из бутылки. В тишине глоток прозвучал громко — тут же из-под одеяла вынырнула рука с монтировкой. Вслед за ней появилась страшная баба в плаще, застегнутом на все пуговицы, в темных очках, в каске. Вылитый водолаз в скафандре.

Мыловидов вскочил, разливая портвейн.

— Что вам от меня надо, в конце концов?

— Чтобы не прикасался!

— К вам? Посмотрите на себя в зеркало!

— Да я глазом моргну — стая таких, как ты, налетит!

— Вы правы, вы правы, — бормотал Игорь Петрович, не сводя глаз с монтировки. — Такая женщина! Я вас не видел, а когда целиком… Конечно, целая стая. Вас разорвут!

— Смотри мне! — Тетка улеглась, замотав себя в одеяло. Что-то в ней металлически звякнуло. «Гранаты», — сообразил Мыловидов.

Дверь приоткрыла женщина:

— Простите, в моем купе номер шесть едет мужчина. Поменяемся, если ваша соседка женского пола?

Мыловидов расшаркался:

— О чем разговор? Вы женщина, и под одеялом лежит то же самое! — Игорь Петрович выскочил из купе и перекрестился. — Фу! Наконец повезло! Во сне не так пукнешь — убила бы!

— Вечер добрый! — сказал он, входя в шестое в купе. — А я поменялся с вашей соседкой!

Здоровенный мужик с горящими глазами и орлиным носом пророкотал:

— Ты нарочно менялся, да? Такую женщину бог послал! Назло, да? Что я с тобой в одном купе делать буду?