https://author.today/reader/283244/2568520

Ну, да ладно. Это всё лирика. Подводя же итог всего вышесказанного, можно с уверенностью утверждать, что прогибаться мне категорически нельзя!

А значит, всё своё влияние на этот вариант исторического процесса, мне придётся свести к передаче данных Щёлокову. И на этом всё! Во всяком случае — пока всё.

Что же касается нового обустройства своей жизни, то, вероятно, придётся хорошенько подумать и найти очередной ответ на очередной вопрос: «Чем я буду заниматься, если в творческую часть этой самой жизни меня пускать больше не будут?»

Вопрос был. Ответа — нет.

Зато была злость.

«Ну, раз не хотят, как хотят. Придется, значит, мне уйти. Но перед тем как уйти, неплохо было бы хлопнуть дверью! Да так, чтобы эта самая дверь вывалилась из стены непонимания вместе с косяком. Только вот нужно придумать, как это сделать?»

Из раздумий меня вывел голос замминистра:

— Саша, так что ты скажешь? Сможешь пойти нам на уступки и забыть пока о съёмках фильма?

— А что делать?.. Как я понял, другого варианта у меня всё равно нет, придётся о съёмках забыть, — тяжело вздохнув, пожал я плечами и, зацепившись за последние слова, переспросил: — Вы говорите, что мне запретили снимать фильм? Или вообще снимать что-либо?

— Гм, имеются в виду съёмки фильма, — смутился Мячиков. — А ты что-то другое хочешь снять?

— Да вот, пришла одна идея по музыкальной части, — показушно вздохнул я.

— По музыкальной? — приподнял бровь Лебедев. — Песню придумал?

— Угу. Даже две.

— Это хорошо. Напиши текст, если они пройдут цензуру, то ты сможешь их записать на студии, — сказал Мячиков.

— Ладно, — кивнул я. — Но, кроме этого, у меня родилась мысль, что для поддержки нашего будущего мирового турне, неплохо было бы мои новые композиции покрутить по радио и телевидению в тех странах, в которые мы собираемся поехать.

— И по телевидению тоже?

— Конечно. А как же⁈ Телевидение — это главный двигатель рекламы. Снимем два клипа. Отдадим их Тейлору. Он купит рекламное время. И на концертах будет аншлаг.

— Ты думаешь, это необходимо?

— Естественно! Так все делают! Новое турне — новые песни. Именно они притягивают на стадионы десятки тысяч новых поклонников и поклонниц.

— Хорошо. Твоё предложение я доложу Министру культуры СССР, — записал себе в блокнот моё предложение Мячиков и, удивлённо посмотрев на меня, спросил: — Так ты согласен поехать в турне?

— Согласен, ибо выбора мне вы не оставили, — поморщился я, вновь тяжело вздохнув. — Но только при одном условии.

— Каком?

— Марта не должна приезжать в Союз. Нечего травмировать ни ее, ни меня, ни окружающих.

— Я сегодня же позвоню в МИД и этот вопрос мы уладим, — пообещал замминистра и, вновь сделав запись, спросил: — Так когда в Москву полетишь?

— Послезавтра. Нужно как можно быстрее всё снять, чтобы сразу отдать новый материал в ротацию на радио и телевидение.

— А песни-то хоть хорошие будут? — неожиданно поинтересовался Лебедев.

— Очень даже! — категорически заявил я и улыбнулся, искренне надеясь, что собеседники не смогут увидеть в моих глазах огонь ярости.

Через день я был уже в Москве.

Приехав в Минкульт, ещё раз утвердил сценарий и получил разрешение на съёмки. Естественно, в министерстве не могли знать, что снимать я собираюсь не совсем то, что было утверждено, поэтому, не вникая в детали, они быстро проверили тексты и практически без проблем пожелали мне удачи.

Интересовало их всего пару моментов.

— Александр, а почему именно в метро ты хочешь снимать один из клипов? Метрополитен является особо охраняемым объектом и съёмки в нём запрещены, — заявили мне цензоры.

— Так я и не прошу вести съёмку в действующем Метрополитене. Достаточно будет какой-нибудь недостроенной станции или же тупикового пути. Главное чтобы вокруг был нужный антураж — туннель и рельсы, по возможности со шпалами.

— То есть, ты хочешь снять клип о строительстве Метро?

— Угу! Очень хочу.

— Похвально, — похвалили меня министерские, пообещав помочь найти нужную локацию и, пока я не ушел, поинтересовались: — А зачем вам канаты, на подобие тех, что используются на боксёрских рингах?

— Потому что строители, ежедневно ведут бой с природой, словно боксёр на боксёрском ринге сам с собой, — предельно ясно неопределённо ответил я и, поняв, что они поняли, что ничего не поняли, поспешил удалиться.

Встретился со съемочной группой, рассказал им о том, что съемки, скорее всего, начнутся уже завтра и поехал на студию звукозаписи.

В связи с тем, что время записи для меня было давно запланировано, и к моим причудам звукорежиссёры давно привыкли, запись двух композиций много времени не заняла.

В конце рабочего дня ко мне подошли члены «тройки», которые лично контролировали процесс создания супершедевров.

— Саша, скажу тебе честно, мне такая музыка не по душе. Я её не понимаю. Она совершенно не соответствует тем музыкальным канонам, которые уже сформировались в нашем обществе, — нахмурившись заявил Мячиков.

— Ну, а что я могу с этим поделать? — пожал я плечами. — Сейчас мы с вами находимся при рождении новой музыки. А всё новое, совершенно естественно, как правило, вызывает недоверие и опасение.

— Не обязательно, — покачал головой Лебедев. — Все твои композиции, которые были написаны в западнопоклонических стилях — вот они действительно вызывают опасение и даже неприязнь. А нормальные песни, что ты написал, например военные, наоборот, вызывают в душе приятные эмоции.

— Товарищи правы, — поддержал коллег предстатель Госконцерт Минаев. — Эта музыка и сама какая-то дёрганая и слушатель тоже дёрганным станет. Я уж не говорю о сомнительности текстов.

— А что с ними не так? Тексты нейтральные. Я их подредактировал и адаптировал согласно веяниям времени. Так что, там, товарищи, всё чикибамбини.

— Скажу правду: тексты, которые ты написал, это просто какой-то набор слов. Смысла там совершенно нет! Уверен, такая музыка нашему народу вряд ли придётся по вкусу.

— А кто сейчас говорит о нашем народе? Мы же вроде бы о мировом народе говорим, ибо мы в музыкальное турне собираемся⁈ Вот для мировой общественности мы эти песенки и подготовим. Поверьте, они не вы, им она точно понравится.

— Не уверен, — сжал губы в тонкую полоску Лебедев.

— А я уверен! Уверен, товарищи, что нас ждёт успех! И поверьте, для меня, этого вполне достаточно! — отмёл его аргументированную мимику я и, пока меня не прервали, напомнил: — Как вы знаете, все мои прогнозы всегда оказываются правильными. Поэтому не думаю, что вам стоит по этому поводу переживать.

На этом разговор мы закончили и я, взяв записи, поехал к себе домой.

В семь утра, по предварительной договорённости, за мной заехал Кравцов, и мы направились в сторону Дмитровского шоссе.

— Там есть подходящая площадка — небольшая тупиковая ветка, которая давно не используется, — заявил мой помощник-телохранитель. — Заказанный тобой реквизит и актёров, тоже туда привезут. Ребятам из «Импульса» я также дал адрес.

— Отлично, — зевнул я поблагодарив.

— Слушай, Васин, — не отрываясь от управления автомобилем, произнёс Кравцов, — а не расскажешь мне, как у тебя в твоих клипах будут сочетаться рабочие с отбойными молотками в руках, боксёрский ринг и ребята из ВИА, одетые в меховые шубы? Где логика?

— А она, что, должна обязательно быть?

— Хотелось бы, — хмыкнул собеседник и продолжил: — Я, конечно, понимаю — ты человек творческий, на мир смотришь по своему, с головой дружишь плохо, но всё же абсолютный бред-то, зачем людям показывать?