— А прошло уже сорок! И Васин ваш, на работу возвращаться даже и не собирается. К тому же у него уже не раз были отпуска. И до свадьбы, и во время свадьбы, и после свадьбы. Немало он погулял, на народные деньги. Но может быть ему пора и работать начинать? Хватит дурака валять⁈

— Ну, так у него травма. Вы же, наверное, знаете, что произошло с его женой, — вступил в разговор Косыгин.

— Знаем! И ничего такого ужасного там не случилось, — хмыкнул Суслов. — Да. Не обычный ребёнок родился. Но я разговаривал с учёными и мне сказали, что такие — подобные случаи, хоть и редкость, но бывают.

— Вы, гхм, опять куда-то ни туда свернули. Про свадьбу и их брак, гхм, мы уже решили — брак остаётся в силе. Так чего опять переливать из пустого в порожнее, гхм, — произнёс Леонид Ильич и, посмотрев на Суслова спросил: — Что ты, Михаил Андреевич, предлагаешь? Только конкретно!

— Привлечь Васина к активной деятельности и помочь ему прекратить разложение.

— Так он разве отказывается работать, гхм?

— Конечно, отказывается! Не хочет на гастроли ехать! Говорит, что от поездок устал! С ним уже не раз вели беседы. Но тот откровенно игнорирует все наши призывы к прекращению саботажа. Ему уже множество раз говорили, чтобы он начал подготовку к турне вместе с «Импульсом». Но он категорически отказывается!

— И почему?

— Потому что он никуда не хочет уезжать из Алушты. Говорит, что от поездок устал, — пояснил Суслов. — Он сейчас в Крыму засел, как Врангель в двадцатые годы. И собирается там провести всё лето. Каково?

— А что тут такого? Парень молодой — устал. Пусть отдохнёт, — заступился за Васю Устинов.

— То есть, весь народ работает в поте лица, куёт счастье и независимость для нашей страны, а тот, кто может и должен приносить стране пользу и валюту, лентяйничает⁈ Это недопустимо, товарищи! Сейчас нам предоставлена отличная возможность провести мировые гастроли. А самый популярный наш певец, сидит на печи и ест калачи! Вам не кажется что это, по меньшей мере — глупо! Нам, товарищи, заводы надо строить, станки и технологии заграницей покупать, а один из добытчиков драгоценной валюты самоустранился. Мне кажется, нам по этому поводу необходимо принять срочные меры и вернуть заблудившегося товарища в трудовой коллектив, — произнёс Секретарь ЦК и, посмотрев на Министра обороны СССР, закончил словами: — Вот в гастролях заодно и развеется.

Через пятнадцать минут было принято постановление, в котором давалось поручение Минкульт СССР принять меры и создать условия для привлечения артиста Васина Александра Сергеевича к полезному труду.

Саша

В аэропорту Симферополя мы были в обед, и уже через два часа я входил в дом своей фазенды. Наконец-то командировка закончилась, и я мог насладиться отдыхом. Как и ожидалось, обработанные фильмы Тейлора устроили, и он согласился взять их все оптом.

За последний жюри мне присудило второе место, отодвинув фильм Демакратичковского на третье. Тот, естественно, впал в истерику и пообещал всем нам серьёзные проблемы. Но лично мне было пофигу на его угрозы. Главное я сделал всё, что мог, получил всё, что хотел и теперь был свободен как птица!

Правда, меня там хотели ещё кое к чему «припахать». А именно — им, видите ли, взбрело в голову, что я должен отправиться в турне с «Импульсом». Мол, моя известность во всём мире огромная и на концертах обещал быть аншлаг.

Мне было глубоко по барабану, где там должен был быть какой-то аншлаг, потому что я не собирался больше выступать на сцене. Решив окончательно завязать с пением, и полностью сосредоточится на актёрской игре.

На меня давили, меня упрашивали, и даже можно сказать угрожали, высокие начальники разнообразных ведомств.

Но я на их елейные речи совершенно не реагировал, заявляя, что решение моё твёрдое и отступать я не намерен.

«Хотите услышать песни? Спойте их сами!» — говорил им я, культурно посылая их в известном направлении.

В конце концов, они отстали и я, словно перелётная птица, улетел на юг.

Вернувшись в Алушту, пришёл домой, обнял маму с бабушкой, поздоровался с остальными обитателями нашего жилища, пообедал и лёг до вечера спать.

«Солнце, часам к пяти вечера, жарить должно начать меньше, и мы пойдём купаться и загорать», — думал я, зевая от усталости.

Я хотел просто отдохнуть и побыть в тишине.

Пока летели в самолёте, я раз за разом пытался выяснить у возвращавшегося на отдых вместе со мной Мячикова, что конкретно их министерство решило по фильму про сурка. Тот меня внимательно слушал, кивал головой, но на мои многочисленные вопросы развёрнутого ответа так и не дал. Твердил одно и то же:

«Примут решение, и с нами свяжутся. А пока об этом беспокоиться не надо».

«Я и не беспокоился. Не хотят прямо сейчас снимать? Ну и не надо. Побездельничаю».

С одной стороны это было хорошо — можно было действительно всесторонне отдохнуть. Бешеная гонка последних двух недель изрядно вымотала, поэтому что-что, а уж отдых тут будет точно не лишний.

Но с другой стороны, вот эта неопределённость меня бесила. Я не любил когда завтрашний день был не ясен. Одно дело, когда ничего не понятно — что будет, и совсем другое дело, когда всё разложено по полочкам. Есть определённость. И даже можно составить график, по которому ты спокойно живёшь день за днём без особых сюрпризов и потрясений. Тихо, мирно живёшь себе, да живёшь, наслаждаясь тем, что сумасшедшая гонка под названием — жизнь, бурно кипя, проносится где-то далеко за окном, и тебя никак не задевает.

В своей прошлой юности, особенно в музыкальной её части, какой-либо график размеренной жизни полностью отсутствовал. Бывало так, что я засыпал в одном городе, а просыпался в другом, не понимая, как я туда попал. Ну, какой с таким подходом может быть график? Всё бытие было отдано на откуп случаю.

Интересной ли была та жизнь? Может быть и да. Но узнав другую — более спокойную, последняя мне понравилась больше. Возможно, я просто устал от частых скитаний по стране и неопределённости, а может быть молодость, взяв своё, безвозвратно ушла вместе с беззаботной безбашенностью. Однако факт есть факт — знать о том, что завтрашний день будет точно такой же спокойный, как и сегодняшний, стало для меня в последнее годы той жизни очень и очень важным. Работа, студия, дом. Дом, студия, работа. Такой стала в финале моя жизнь. Я к ней привык и не хотел её менять ни на что другое, всячески стараясь избегать не нужных и лишних телодвижений.

Попав же сюда, и вновь почувствовав вкус молодости, меня буквально понесло по бурному течению новой жизни. Вероятно, я уже давно забыл, каким был в юности, а потому пустился во все тяжкие. Я до сих пор подозреваю, что при переходе в это время, моё сознание старого и прожившего жизнь человека перемешалась с сознанием меня-подростка и скорее всего под напором молодой энергии уступило ему. По-другому я никак не мог ответить на вопрос: каким образом я мог творить такие дикие вещи в первые месяцы попадания сюда, которые творил? Ломал кирпичи голыми руками, выпрыгивал в окна третьих этажей, дрался, бегал от милиции. Чего я только не исполнял, ощущая себя всемогущим супергероем, который держит весь мир у себя в ладонях. Возможно, у меня попросту ум зашёл за разум и окончательно поехала крыша? Ведь иногда на меня накатывает и это супергеройство вновь ощущается по всему телу.

Не знаю. Вполне может быть я и свихнулся окончательно. Но вот иногда, например, сейчас, вероятно предельно насытившись молодостью, на меня находило и хотелось просто тишины и покоя. Нет, конечно, не загробной тишины и вечного покоя (как говорится, покой нам только снится), а просто тишины — чтобы отдохнуть, побыть в кругу семьи, есть, пить, загорать и не думать ни о чём плохом. Не волноваться ни о каких делах, и не грузиться ни какими заботами. Просто жить и наслаждаться жизнью. Одним словом, я захотел как можно дальше дистанцироваться от любых проблем, как насущных, так и возможных.