— Тогда измени это, — сказала я ей.

— Как?

— Тьерри прислушается к тебе. Если кто и может помочь тебе изменить ситуацию, то это он.

Мне показалось, что я услышала Зейна в гостиной. Я слегка сместилась и посмотрела на закрытую дверь спальни. Но когда боль вспыхнула вдоль моей спины, я застонала.

— Я видела! — воскликнула Джада. — Ты ранена?

— Не совсем. Просто у меня спина болит, — сказал я ей. — Геллион швырял меня, как непослушного ребёнка. Слушай, давай я тебе перезвоню.

— Подожди! Вкратце расскажи, как дела с Зейном?

Я снова перевела взгляд на телефон.

— Нормально. Я думаю. Я хочу сказать, мы ещё пока не пытались убить друг друга.

— А ещё раз целовала?

— О, Боже мой, — простонала я, вспоминая прошлую ночь. — Нет, но спасибо, что напомнила. Я отключаюсь.

Она рассмеялась.

— Позвони мне позже, ладно?

— Позвоню. Люблю тебя.

— Люблю тебя больше, — сказа она, выключая связь.

Не успела я перевернуться на ноющую спину и посмотреть на фотографию на ночном столике, прижатую к книге, как с другой стороны двери заговорил Зейн:

— Тринити? Можешь выйти сюда?

Кряхтя себе под нос, я выбралась из постели и, шаркая ногами, вышла из спальни, мгновенно вдохнув запах кофе и… бекона? Мой желудок заурчал, когда я увидела Зейна у плиты. Его волосы были зачёсаны назад на затылке. До этого момента я не понимала, что мне очень нравится мужская причёска — пучок.

Джада рассмеялась бы, услышав это.

— Заходи, — он посмотрел туда, где я задержалась в середине комнаты. — Я посчитал, что ты проголодаешься.

До этого момента я и не осознавала, насколько голодна.

— Так и есть.

— Тогда садись и позволь мне накормить тебя.

Я так и сделала, вскочив на табуретку. Зейн выключил плиту. Там уже стояли две тарелки, накрытые бумажным полотенцем.

— Кофе пьешь? — спросил он, оглядываясь на меня. Я покачала головой. — У меня есть апельсиновый сок.

— Прекрасно, — я начала слезать со стула. — Я могу достать его, если ты просто…

— Оставайся на месте, — он подошёл к шкафу, взял стакан и направился к холодильнику. — Я подумал, что после того, как увидел, как тебя преследуют голые демоны Геллионы, завтрак — это самое меньшее, что я мог сделать.

Я вздрогнула.

— Мне понадобятся годы интенсивной терапии, чтобы стереть воспоминания.

— Нам обоим.

Он поставил передо мной тарелку и стакан апельсинового сока, и я быстро разделалась с беконом. Он было восхитительным, солёным и в то же время сладким. Пах клёном, и мне пришлось сдержаться, чтобы не облизать пальцы, когда бекон закончился.

Зейн выпил чёрный кофе, глядя на меня поверх края своей кружки.

— Что? — потребовала я, проводя пальцем по краю тарелки.

— Ты очень хорошо справляешься.

— В чём? В поедании бекона? Я очень искусна в этом.

Он ухмыльнулся.

— Во всём. Ты никогда раньше не патрулировала, и хотя ты сражалась с демонами, это не повседневная вещь для тебя, и ты очень хорошо справилась прошлой ночью.

Довольная комплиментом, я заставила себя пожать плечами.

— Именно для этого меня и тренировали, да? Может, я и не сражаюсь с голыми Геллионами, но я всю жизнь тренировалась с…

Я умолкла, переведя взгляд на пустую тарелку. Жаль, что у меня нет больше бекона и, может быть, шоколада.

Много шоколада.

— С Мишей? — тихо сказал он

Я кивнула.

— Мы всю жизнь готовились к тому дню, когда нас призовут.

— Призовут к чему?

— А знаешь, это ведь никогда не уточнялось, — сказала я ему, соскользнув с табурета и поморщившись, ударившись в спину. — Нам говорили только то, что в какой-то момент отец призовёт нас на бой.

Зейн опустил кружку.

— Что это было?

— А что это было?

— Ты только что вздрогнула. — На его поразительном лице промелькнуло понимание. — Ты ранена?

— Я в порядке, — сказала я, отнеся тарелку к раковине, и технически я была в порядке.

Он был неподвижен, а затем внезапно оказался позади меня, двигаясь быстрее, чем я могла уследить.

— Ненавижу, когда ты так делаешь! — огрызнулась я.

— Угу.

Он схватил мою рубашку, не обращая внимания на мои протесты, и поднял её. Он выругался себе под нос, и я поняла, что он там увидел. Я проверила себя в зеркале в ванной, когда встала сегодня утром, чтобы воспользоваться ванной.

— Почему ты ничего не сказала, Тринити?

Вытащив свою рубашку из его рук, я пошла за своим стаканом апельсинового сока. Я схватила стакан.

— Всё нормально.

— Это не нормально, — огрызнулся он. — Твоя спина похожа на изношенную боксёрскую грушу.

Я нахмурилась.

— Хорошее описание.

— Это случилось с Геллионами? Или твоя спина уже какое-то время в таком состоянии?

— От Геллионов. Наверное, от того, что меня сбросили с платформы.

— Ты должна была сказать мне.

Сделав глоток, я приподняла плечо, когда он обошёл меня, шлёпая босыми ногами по цементу.

— Почему ты ничего не сказала?

Он прошёл за остров и, открыв один из ящиков, вытащил оттуда маленькую баночку.

— Не знаю.

Честно говоря, я не хотела, чтобы он думал, что я ною.

— Может ты и крутая Истиннорождённая, но ты всё ещё наполовину человек. Ты получаешь синяки легче, чем Стражи, и если бы ты была полностью человеком, тебя бы убили дюжину раз за прошлую ночь.

Он посмотрел на меня с того места, где стоял, его взгляд был пронзительным несмотря на то, что на таком расстоянии черты его лица казались размытыми.

Я закатила глаза.

— Я просто не хотела показаться вечно жалующейся и… вообще-то всё не так плохо. Это просто синяки, и они скоро исчезнут.

— Просто синяки? — когда он снова подошёл ко мне, я поняла, что он что-то держит в руке. — Я не привык… патрулировать с полулюдьми, так что я не знаю твоих пределов, а мне нужно знать их, чтобы ты не навредила себе.

— Я не ранена.

— Позволю себе не согласиться, — он взял мою руку в свою. — И это первый раз, когда ты сталкиваешься с демонами на каждодневной основе. Ты даже не знаешь своих пределов.

— Ты слишком остро реагируешь.

— Ты видела свою спину? — требовательно спросил он.

Он потащил меня в спальню, а потом в ванную, где включил яркий свет.

Я поморщилась.

— Видела, и это не имеет большого значения.

Зейн отпустил мою руку.

— Только ты можешь спорить со мной о состоянии своей спины, — он поставил банку на стойку. — Мне нужно, чтобы ты разделась до пояса.

— Что? — я уставилась на него, разинув рот. — Обычно парень говорит мне, что я красивая, прежде чем потребовать, чтобы я сняла рубашку.

Он бросил на меня вежливый взгляд.

— И это всё, что тебе нужно, чтобы снять рубашку? Ты очень красивая, Тринити.

Я прищурила глаза, но поставила свой сок на раковину, чтобы не выплеснуть его ему в лицо.

— Это ещё не всё, что нужно. Спасибо тебе большое, но ты даже не прозвучал так, словно имел это в виду.

— О, именно это я имел в виду.

— Всё равно. Зачем мне снимать рубашку?

— Чтобы я мог помазать этим, — он поднял банку, — твою спину. Мазь поможет синякам быстрее зажить, и если только твои суставы не феноменально гибкие, то тебе понадобится помощь, чтобы нанести это. Мне нужно увидеть твою спину.

Я уставилась на него.

Он выдержал мой взгляд.

— Ты ведёшь себя нелепо, Тринити. Я не пытаюсь увидеть тебя полуголой. Я пытаюсь убедиться, что ты не ранена больше, чем я вижу, а также убедиться, что ты исцелена, чтобы мы могли продолжить патрулирование.

Крошечная часть меня испытала… разочарование, что он не пытался раздеть меня, потому что я ему нравилась. Что за фигня? Я понятия не имела, почему меня это разочаровало. Этого не должно было разочаровывать. Зейн был вечным джентльменом — надоедливым и умным, но джентльменом до мозга костей. Однако странный укол разочарования превратился во что-то взрывоопасное.

Я не знаю точно, почему я сделала то, что сделала дальше, но был целый список причин, по которым я потеряла контроль, поэтому я могла возложить вину на всё что угодно в том, что я сделала.