— Ты молоток, Ермолов. Удары, как гвозди забиваешь.

Я вышел в прохладный коридор. Впереди залитая светом площадка перед вестибюлем. Ведущая на лестницу. Навстречу попались другие участники чемпионата.

— Ох ты, это же Ермолов, привет, — сказали они. Тоже пожали мне руку. — Как дела, дружище?

Когда я выходил из коридора, с лестницы выскочил Мельников. Тоже торопился на улицу. Увидел меня. Сначала нахмурился. Потом улыбнулся.

Остановился, подошел. Чуток помялся, но сказал:

— Ермолов, ты это, в общем, четкий парень. Личность. Давай, замнем, что в прошлом было. Мир?

Я не колебался. Кто старое помянет, тому глаз можно натянуть на пятую точку. Тоже протянул руку. Пожал полную, мягкую ладонь Мельникова.

— Проехали. Мир.

Мы вместе вышли к вестибюлю. По обе стороны от двери большие окна до потолка. Через них пробивался яркий свет. Я мельком увидел, что улица залита лучами солнца. Там страшная жара.

— Ты куда? — спросил я. — Тоже на улицу?

Мельников кивнул.

— Сенсей отправил с получением. Документы привезти из гостиницы. Забыли кое-что. А ты?

Я пожал плечами.

— Хочу немного развеяться. Перед финалом. И перекусить.

Мельников улыбнулся. Тоже погладил живот.

— Это точно. Никогда не помешает. За пару кварталов отсюда есть хорошая забегаловка, — он указал вправо. — Вон туда пойдешь. У них там чорба вкусная. Пальчики оближешь. Кафе «Ак депе» называется.

Я кивнул. Надо подкрепиться. Молитва и медитация, конечно, хорошо. Но только ими сыт не будешь.

— Спасибо. Загляну.

Мы вышли на улицу. И в самом деле, жара. И не скажешь, что осень. Сентябрь в Ашхабаде не отличается от июля в Москве.

— Ладно, я побежал, — Мельников указал на меня пальцем. — Удачи на финале. Не вздумай проиграть. Мы все за тебя болеем. И сенсей тоже. На самом деле. Хотя и не показывает этого.

Надо же. Сердце забилось быстрее. Я думал, Щепкин меня никогда не простит. И еще я не знал, что у меня появилось так много поклонников. Что я так популярен.

Хотя, это закономерно. Люди тянутся к победителям.

Как бы теперь не пролететь с финалом. Я уже забрался высоко. Очень высоко.

И теперь надо сделать последний рывок. Чтобы залезть на вершину. Хватит ли у меня силенок?

Насчет физических сил я не беспокоился. Хвала богам, я об этом позаботился за лето. Пик формы.

Вот боевой дух чуток поколеблен. Поражением Егора. Надеждами других людей на меня. Я чувствовал, что не могу обмануть их ожидания. И должен победить.

Солнце палило беспощадно. Я перешел в тень здания. Тут, наоборот, сразу полегчало. И подул ветерок. Свежий и прохладный. Невыносимое блаженство.

Через пару улиц я обнаружил закусочную. И вправду, «Ак депе».

Что удивительно, расположено в подвале здания. Вниз вели ступеньки. Оттуда тянуло жареным мясом и лепешками. Я сразу почувствовал зверский голод.

Внизу цокольное помещение. Всюду белый кафель. Прямоугольные колонны через середину зала. Столики, покрытые клеенкой. Железные стулья.

Под потолком узенькие продолговатые оконца. Выходят на тротуар. Видно, как там двигаются ноги прохожих.

Хоть я и хотел съесть все блюда из меню, но решил ограничиться пирожками. Даже одним пирожком. С мясом. И компотом.

Нельзя набивать брюхо перед боем. Энергия должна работать не на переваривание пищи. А на поединок.

После трапезы я отправился обратно. Решил снова медитировать. Постараюсь достичь безмыслия. Очень не помешает. Во время боя с этим бесстрастным уродом Остроходовым.

Вернулся во дворец спорта. На входе в зал соревнований встретил Ильхама. Он узнал меня.

— Здравствуй, Ермолов! Недаром вы самые первые приехали. Теперь ты тоже можешь стать первым. На первом чемпионате карате.

А ведь верно. Это исторический чемпионат. Впервые проводится у нас. Чемпион навсегда застолбит место в истории.

В зале тихо. Все разбрелись на обед. Финальные бои еще не начались. Только несколько судей сидели возле татами.

Теперь осталось только одно место. В центре зала. Там, где будут проходить все поединки. По очереди.

Я сел в уголке. В сэйдза. Закрыл глаза. Попытался сосредоточиться.

Мысли исчезли. Уплыли вдаль. Только начало получаться, как я услышал сбоку шепот:

— Да он всегда так сидит. Перед боем. Это какой-то секрет. Поэтому и побеждает.

— Ничего себе, — сказал невидимый собеседник. — Я тоже так хочу. Можно спросить? Он, наверное, просто спит?

Вот дерьмо. Это они обо мне. Я же знаю. Я отвлекся. И снова подумал о том, что нельзя проиграть. Не могу себе позволить. Слишком много поставлено на карту.

— Нет, конечно, — ответил прежний шепот. — Если бы спал, голова свесилась на грудь. А он просто глаза закрыл.

Ну, что они прицепились? Это оборотная сторона популярности. Теперь понятно, почему звезды прячутся от поклонников. И ходят в темных очках.

К счастью, шептуны отошли. Я снова попытался сосредоточиться. Но едва начало получаться, кто-то потряс меня за плечо. Бесцеремонно.

— Вставай. Скоро все начнется, — это же Егор.

Я открыл глаза. Да, действительно, приятель рядом. Живой и невредимый. Даже радостный.

— Пошли, готовься. Сейчас пару приветственных речей, — сказал он. — И начнется.

Нет, не удастся отдохнуть. И сконцентрироваться. Я вздохнул. Открыл глаза. Поднялся с колен.

Поглядел на Егора. Да, выглядит он неплохо. Вроде оклемался.

В зал входили люди. И зрители, и участники. Время уже почти два часа пополудни.

— Пошли ближе, — Егор указал на татами. — А то ничего не услышим.

А что там слушать? Я уже примерно знаю, о чем там будут говорить. Поздравления, что добрались до финала. Пожелания на будущее. Надежда встретиться снова.

Лучше бы я продолжал сидеть в медитации.

Вскоре зрители снова уселись по местам. Мы, участники, выстроились рядами напротив. Судьи и татами для финальных поединков остались посередине зала.

Один из судей, главный, сделал пару шагов. Толкнул небольшую речь. Все, как я и ожидал. С надеждами на большое будущее. Когда он закончил, раздались аплодисменты.

— А теперь начинаем кумитэ! — провозгласил судья. — Пусть победит сильнейший!

Снова аплодисменты. Быстро затихли. А затем помощник объявил первую пару финалистов:

— Пак и Юн, вес до пятидесяти килограммов.

Мы продолжали стоять на месте. А на татами вышли первые бойцы. Разыграть титул чемпиона. Оба азиаты. Пак, насколько я помню, из Подмосковья. А Юн из Хабаровска.

Издалека поединок выглядел слегка курьезно. Два парня лупили друг друга руками и ногами. Наступали и отступали. Как боевые петухи. Взъерошенные.

Наконец, Пак выиграл по очкам. Три один. Юн успел зацепить его маваши гери по корпусу.

После этого выступили бойцы в весе до пятидесяти пяти. И так дальше. По возрастающей.

Пока я не услышал свою фамилию. И фамилию Остроходова.

Я прошел сквозь строй других участников. И очутился на татами.

Под ногами заскрипели маты. Рефери поглядел на нас. Внимательно. Какой у него мрачный взгляд. Как будто мы здесь собрались, чтобы отобрать у него все деньги.

Один глаз шире другого. И подергивается. Я так понял, что рефери тоже волнуется.

Может, сделал ставку? На подпольном рынке? Интересно, за кого? Хотя, что за чертовщина лезет мне в голову?

Надо сосредоточиться на бое. Вернее, на противнике.

После поклонов я посмотрел на Остроходова. Тот стоял в обычной позе. Ноги на ширине плеч. Руки по швам.

Глядел на меня. Пристально и безмятежно. Как младенец на новую игрушку.

Взгляд действительно пронизывающий. Как будто смотрит сквозь меня.

— Камаэ-тэ! — крикнул рефери. Посмотрел сначала на меня. Потом на Остроходова. — Хаджиме! Начали.

Я пошел к врагу. Вспомнил, как он уронил Егора. Надо навалять еще и за это.

Остроходов встал в стойку. Тоже вполне обычная. Левосторонняя. Руки вытянуты вперед. Ладони вниз. Расслаблен.

Я приблизился на среднюю дистанцию. Сейчас разведка боем. Казалось, все уже знаю. Про соперника.