Тик приходился Чо дальним родственником. Дау подхватил:

— Я говорю, что рано ему браться за работу, а он не слушает. Смотри, какой он бледный, как мертвец! Говорю, чтобы еще немного отдохнул, а он и внимания не обращает…

— Тик! Ты был на собрании? — спросил Чо.

— Да, был, — ответил Тик. И, засмеявшись, прибавил: — Иди-ка ты домой. С такой землей даже буйволу трудно справиться, а ты еще очень слаб, дружок.

Дау обрадованно прибавил:

— Вот, вот! Скажи-ка ты ему, а то он меня и слушать не хочет.

Чо хотел что-то возразить, но Тик перебил его:

— Отдохни пока. Мне надо с тобой серьезно поговорить.

Чо понял, что Тик пришел неспроста. У него было, очевидно, какое-то важное дело. Чо, положив мотыгу на плечо, последовал за Тиком. На прощанье Тик сказал дяде Дау:

— Ты уж постарайся, дядя, поработай. Последнее время я был занят собраниями. Все никак не мог взяться за мотыгу. Моя жена обработала около одного сао{[9]} земли рядом с кладбищем.

— Для женщины это немало, — ответил Дау. — Молодец!

Тик вместе с Чо направился обратно на хутор. Дау опять взялся за мотыгу. Работая, он с любовью думал о своем сыне. Хоть и дал им бог разные характеры, но как же не любить его? Он ведь такой, обычно, послушный сын, что требовать от него больше нечего. И работа в поле, и общественные дела — все так и горит у него в руках. Только при народной власти с помощью товарищей

он смог стать человеком. Прежде, как бы он ни старался, все равно пришлось бы ему работать на чужих людей. Больше, чем слугой, он тогда бы не стал. Пора подумать и о женитьбе. Теперь, правда, это стало нетрудно, но надо все же подумать… Народная война протянется не год и не два. Не стоит откладывать женитьбу в долгий ящик и ждать, пока вся страна станет свободной. Была бы жива мать, она давно позаботилась бы об этом. Кого выбрать ему в жены?

Мысли Дау перешли к младшему сыну. Сейчас Сон живет в деревне Тхай-Хок вместе с тетушкой Бай и Хьеу, в доме сестры Бай, крестьянки Фан. Хьеу пришла в родную деревню и уговорила дядю Дау отпустить с ней Сона. Она увела мальчика, не поговорив даже с Чо. Кажется, она несчастлива? А какая она добрая девушка!

Раздумывая, дядя Дау усердно работал. Мотыга в ритм с его дыханием мерно била землю: земля ровно ложилась большими пластами.

В это время Тик и Чо по дороге в деревню обсуждали серьезные дела.

Чо узнал, что на днях Тик присутствовал на собрании, где были представители руководства района и провинции. Вчера ночью состоялось партийное собрание, которое затянулось до утра. Чо не был членом партии, но Тик часто и подробно рассказывал ему о своей партийной работе. Об этих собраниях Чо обычно знал заранее. По просьбе Тика он организовывал охрану деревни в течение нескольких последних ночей. Сейчас Тик на ходу рассказывал Чо о главных вопросах, обсуждавшихся на этих собраниях.

— Руководство считает, что после каждого поражения враги ожесточаются и усиливают операции по прочесыванию местности в оккупированных районах и пытаются начать наступление на свободный район. В последнее время враги повсюду терпят поражение. Особенно досталось им в провинции Хоа-Бинь. В нашей провинции они были разбиты в Тай-Нгуэне. Они боятся, что летом мы начнем наступление. Именно поэтому они усилили облавы, именно поэтому они спешат назначить старосту в нашей деревне. Таким образом они думают задушить партизанское движение в нашей провинции.

На минуту Тик остановился, затем продолжал:

— В нашем районе враги осмелели: они заметили, что мы устали от войны, они знают, что мы голодаем. Война Сопротивления продолжается в некоторых местах пять-шесть лет, два года подряд у нас была засуха и неурожаи. Люди измучены лишениями и невзгодами. Враги пользуются этим, стараются вызвать как можно больше экономических затруднений. В частности, они поставили перед собой задачу сорвать у нас августовский сев. А если августовский сев будет сорван, — нам грозит голодная смерть. Голод означает прекращение всякой борьбы. Не так ли?

Тик замолчал и посмотрел в лицо Чо, который все время внимательно слушал его. Когда Тик обратился к Чо с вопросом, последний только молча посмотрел на него, ожидая, не добавит ли он еще чего-нибудь. Тик продолжал:

— Понимаешь теперь, как обстоят дела! А я не понимал всего этого. Сейчас президент Хо, партия и правительство указывают нам, что надо во что бы то ни стало укрепить силы народа, силы Сопротивления. Мы должны всеми способами защищать крестьян, чтобы они могли провести августовский сев. Секретарь партийного комитета нашей провинции очень удачно выразился. Он сказал смеясь: «Сейчас все решает буйвол!» Это очень верно сказано. Тебе понятно?

Тик рассказывал, улыбаясь, приветливо поглядывая на Чо. Юноше казалось, что он сам присутствовал на собрании, говорил с секретарем и слышал, как тот сказал: «Сейчас все решает буйвол!»

Чо внимательно слушал. Он еще не все понял, но ответил:

— Да! Значит, не случайно враги старались захватить буйволов или пристрелить их? Тем самым они стремились помешать нам сеять.

Кивнув утвердительно головой, Тик продолжал:

— Да! Это так. Они угоняли наших буйволов, убивали их, не давали нам сеять в августе. Крестьянам следует понять это. Если мы сможем сохранить оставшихся буйволов, то сможем пахать, боронить и даже при такой засухе доставать воду из колодцев…

— Сейчас все жители ушли из деревни, — перебил его Чо, — побросали свои участки земли и. чтобы уберечь буйволов, отправили их в тыл. Пока буйволы не вернулись домой, крестьянам придется самим обрабатывать землю.

— Конечно, — согласился Тик. — Ты как будто читаешь мои мысли. Во что бы то ни стало надо сохранить буйволов! А население должно вернуться и работать. Нужно принять все меры, чтобы провести августовский сов, организовать оборону деревни, укрепить партизанский отряд. Сейчас главная задача партизан — уберечь буйволов.

Он продолжал негромко, но отчетливо выделяя каждое слово:

— Вчера этот вопрос обсуждался тщательно. Оказалось, что многие придерживались ошибочных взглядов на этот счет. Сам я никогда не разделял мнения Ча, который полагает, что враги будут устраивать жестокие облавы до тех пор, пока они будут встречать лишь незначительное сопротивление партизан. Но, по правде говоря, я тоже не верил в возможности партизан, я верил только в регулярную армию. Я никому не говорил об этом, но сознаюсь, все надежды я возлагал на приход регулярной армии.

Тик посмотрел на Чо.

— Помнишь ночь у забора, когда все мечтали о приходе регулярной армии и считали, что вражеский пост можно уничтожить только с ее помощью? В душе я был согласен с ними, но промолчал.

Тик говорил долго. Он рассказал, что сейчас жители разделились на две части: одни надеются уцелеть, переселившись в общину Тхай-Хок и получив паспорта у старосты, другие, более мужественные, остались в своей деревне, но опять-таки они надеются только на приход регулярной армии. А сейчас главной силой являются партизаны, которые могут организовать оборону деревни и создать условия для работы на полях, но мы не уделяем должного внимания партизанской борьбе. Сейчас мы должны сделать так, чтобы все поняли исключительную важность партизанской борьбы, чтобы верили в собственные силы.

Тик посмотрел на Чо и улыбнулся.

— Помню, как в ту ночь ты сказал с возмущением: «Болтают о тактике, но не заботятся о караулах!» Ты правильно сказал. Прежде всего мы должны заботиться о выполнении своих задач. Когда у нас будет сильный партизанский отряд, когда придет регулярная армия, мы преодолеем все трудности.

Похвала Тика обрадовала Чо. Он думал именно так, кат; говорил старший товарищ: конечно, замечательно будет, если придет регулярная армия, но до ее прихода надо позаботиться о решении ряда задач. Не следует сидеть сложа руки или переселяться в более безопасное место в ожидании прихода регулярной армии. Если даже все покинут деревню, он, Чо, останется один и, пока жив, будет выполнять свой долг.