Ринат слушал, раскрыв рот. А командир, не замечая, продолжал:

– Вот. Часть их периметра в твоих руках. Дальше опять выбор: можно расширить прорыв, что обычно рекомендуется. Это ресурсоемкая задача. Но можно той группой, что прорвалась, правдами и неправдами прорваться в центр и тупо занимать дома и квартиры. Группа становится отрезанной от твоего командования. Обычно место прорыва сразу затягивается. Но ты теперь имеешь в тылу у врага, так сказать, партизан, мешающих и переброске войск, и связи между частями. А главное, что на уничтожение их враг бросит немерено народу, снимая их не откуда-нибудь, а с периметра. Поверь, никому не нравится получать пулю в спину. Задача тех внутри простая: продержать в напряжении врага остаток ночи. Для этого они должны сами выспавшимися быть. Враг, не спавший эту и предыдущую ночь, это уже не враг… В два ночи пускаешь красные ракеты – знак, чтобы прорвавшиеся усилили огонь. В четыре утра парадными колоннами через тот же прорванный ранее участок вводишь войска в город и начинаешь зачищать… Ну, парадными я преувеличил… Но сопротивление должно быть минимальным из возможного.

– А если такового не произойдет и по моим колоннам пройдется шквальный огонь? – спросил Ринат.

– В четыре он шквальным не бывает даже при нормальной отдохнувшей силе. Но если таковое случилось, значит, действуешь, как и вначале. Протаскиваешь в город роту или больше на усиление тех, кто там еще живой. Поверь, живых будет больше, чем предполагаешь. Ведь каждая квартира, занятая стрелком, – это дот! И стрелка оттуда выкурить сложно. Особенно если того прикрывает друг на лестнице. Это, кстати, тебя ждет потом, когда выкуривать их будешь. Заняв как можно больше территорию, выпустив отделения на соседние территории, ты получил контроль над частью города уже к шести-семи часам утра. Вот тут многое зависит от командования врага. Если он придурок или они… То тогда ничего страшного нет. Они или он бросит силы на твое выкуривание из города, а ты спокойно будешь отстреливать своими бойцами все, что движется по улицам. Но если они окажутся не тупицами, тебя ждет сюрприз в виде ничего не делающего врага, который тоже отстреливает изредка все, что бродит по улицам.

– И что мне с ними делать тогда?

– Тогда у тебя есть преимущество. Правда, оно уже маленькое. Невыспавшиеся люди невнимательны. И ты, конечно, можешь бросить своих бойцов на зачистку, но почему бы не раствориться в этом городке? Твоя основная задача – выяснить командные пункты. На город он, скорее всего, один. А когда выяснил, то почему бы не накрыть его медным тазом. Невыспавшиеся, потерявшие командование бойцы врага теперь еще и сдаться спросонья могут. Ты им, главное, предложи. А еще лучше при штурме захватить командира. Который после определенной обработки прикажет своим сдавать оружие.

– Что-то как-то все просто… – с сомнением сказал Ринат.

– Война сложна знаешь когда?

– Ну?

– Когда ты не владеешь планом. Четким, разработанным грамотными людьми планом на основе не менее грамотных выводов разведки. А когда он у тебя на руках, все остальное – туфта. Твоя задача – всего лишь придерживаясь его, делать все необходимые мероприятия. Ну и конечно, в ходе выполнения корректировать его самому в случае ошибок разведки или подхода новых неприятельских сил. Смерть плану наступает тогда, когда ты отправляешь вместо предписанных им бэтээров, пехоту или танки. Понял? Если план велит посылать туда БТРы и если план до этого был верен, значит, надо посылать бэтээры и ни о чем не думать, конечно, если там вдруг не обнаружились только что подошедшие танки противника. Только ждать и поставить галочку в случае выполнения этого пункта плана. Ну, а в случае провала – крестик. Но на случай провала грамотные люди, которые тебе план писали, обычно запасной имеют план, и нет у тебя оснований считать себя умнее их. Вот когда проведешь десяток боев со своим личным планом в голове… Тогда и считай себя умнее, чем весь твой штаб.

– Но если я всегда действую согласно штабному плану, то когда я смогу действовать по-своему?

– А ты хочешь типа умным казаться? А зря. Ведь в случае провала, если это твой план, то полетишь ты один, а если штаба, то в компании. А в компании не скучно… Завтра, кстати, у тебя тренировки на кошечках…

– Это как?

– Разведка возле болота набрела на деревушку, из которой ее бесцеремонно обстреляли. Они доложили, а я запретил ее уничтожать. Так что завтра тебе и карты в руки. Попробуй повоюй… Только не как в тот раз!

Ринат сердито вышел из палатки. Шел десятый день глубокого пешего рейда на восток и десятый день натаскивания Рината как будущего командира.

Он посмотрел на трон Его и пнул ногою череп…

Командир, приданный Назиму для проведения операции, с перевязанным плечом, одной рукой как-то неуклюже держал рацию и самодовольно повествовал:

– Взяли, Артем…

– Сколько потерял? – спросил Артем Наумович, узнанный сидевшим рядом с командиром Назимом.

– Восьмерых, – кажется, даже без сожаления сказал командир.

– Фигово. Сколько их хоть было?

– Штыков восемьдесят… Так что сам понимаешь. Мог и вообще все просрать…

– Как там Назим?

– Да здесь он, – ответил командир и передал рацию молодому человеку.

Назим поприветствовал Артема Наумовича и стал выслушивать инструкции.

– Ты зачищаешь город от остатков продовольствия. Грузишь их на одну или две машины моих бойцов. Чтобы они не пустыми вернулись. Сам, если загрузишься полностью, уходишь с ними. Машины свои на прицеп моим бойцам. Радиаторы заварим уже здесь. Если не загрузишься, то продолжай маршрут… карта у тебя на руках? Отлично. Смотри, выше городок… идешь к нему. Он пуст, как сказал Полейщук, основные магазины и склады, как он выяснил, разграблены, но еще вроде осталось чем поживиться. Он, по крайней мере, привел своих пешком, так как в машинах даже кабины были завалены. Понятно? Отлично. Сколько ты потерял?

– Ни одного. Кроме тех троих, что с самого начала… Нас в бой не пустили.

– Ну, радуйся! – сказал, явно одобряя действия своего посланца, Артем Наумович.

Назим ответил со сдерживаемой злостью:

– Мы нашли тех троих. Вернее, то, что от них осталось. Ребят я не смог сдержать…

– И что они натворили?

Командир выхватил рацию и, предостерегая, замахнулся кулаком. А сам сказал в передатчик:

– Да они тут пару домов спалили… Ничего особенного. Вернусь, доложу.

– Ну, ладно, – кажется, не поверив, сказал Артем Наумович. – Тогда жду тебя. Помоги поисковикам загрузить ваши тарантасы.

– О'кей. До связи.

– До связи…

Когда выключили рацию, командир сказал:

– Ты чего? Совсем с ума сошел?

– Да понял я… – вяло отмахнулся Назим.

– Понял он… Не дай бог, кто проболтается. Лично убью. Можешь поверить.

– Верю.

Назим вышел из дома на крыльцо и посмотрел на площадь.

…Всех пленных собрали на площади и согнали в большую кучу. Среди них виднелись и женщины. Назим не обманывался на их счет. Командир ему объяснил, что те тоже с оружием встречали его бойцов. В охранении стояли ребята Назима. Своим командир приказал отдыхать. Отдыхали там же, на площади. Невдалеке в тени огромного дуба лежали восемь его погибших ребят. Все старались не смотреть туда. Их было жалко до слез.

– Людоеды! – сказал командир и сплюнул в песок. Обращаясь к плененным, он зло спросил: – И как вы стали такой мразью? Нелюди!

Ему ответило молчание. Наконец решили разделить мужчин и женщин. Тех оказалось пятеро. Их усадили в тень и оставили рядом с ними троих в охране. Мужчин охраняли пятеро автоматчиков. Остальные ребята Назима искали по городку своих троих товарищей.