– Ну-с, и чем, сударыня, мы вас так обидели? За что вы отстреливали моих солдат по ночам?

Девушка молчала.

– Ну, хорошо… хотя бы назовите себя? – спросил командир.

Девушки, и одна, и другая, молчали, глядя в пол.

– Да развяжите вы их… – небрежно бросил командир.

– Дерутся, кусаются, царапаются… – сказал начальник охранения.

– А ты развяжи и отойди подальше, – с усмешкой сказал он.

Девчат развязали. Они не бросились всех бить и нарываться на грубости. Наоборот, они зажались на полу, обняв друг друга.

– Сестры, – утвердительно сказал командир, видя их явную схожесть основными чертами лица. Указывая поочередно на девушек, он спросил: – Значит, ты старшая, а она младшая? Да?

Снова молчание. Командир раскурил сигарету и предложил пачку девушкам. Которую он назвал старшей, вытащила одну и ждала, кто ей подаст огня.

– Дай ей огня, – сказал командир начальнику охранения.

Тот, осторожничая, поднес девушке зажигалку. Она его не тронула, но выразительно посмотрела. Именно он достал их со своим взводом.

Девчонок повязали на дереве, на котором они надеялись отсидеться во время облавы. Они даже не стреляли по нашедшим их. Но с дерева их снимали долго и достаточно намучались и насмеялись. Во всем батальоне теперь было о чем поговорить. Невольно девчонки понравились своим упорством бойцам. Да и командир, глядя на них, не испытывал ничего, кроме удовольствия.

– Слушайте, девчата, – сказал он. – Вот с этим воином я поспорил, что вы из той деревни, что мы оставили вчера. Поспорили на очень дорогую мне вещь. И уж скажите, прав я или нет? Я говорил, что вы оттуда.

Выпустив струйку дыма в потолок, девушка сказала чуть хрипловатым голосом:

– Вы выиграли…

Ринат без дальнейших указаний вытащил из-за пояса пистолет командира и, присоединив к нему свой, положил на стол. Повернувшийся командир, хитро улыбнувшись, одобрительно покивал и забрал свое оружие, не прикоснувшись к Ринатову.

– И чем мы вам насолили? – спросил он, заправляя оружие в кобуру, что поутру пустой надел на плечи.

Младшая подала голос и плаксиво произнесла:

– Вы нашего дедушку убили.

Может, это заявление кого и тронуло, но только не присутствующих воинов Улема.

– Но вы по нам стреляли еще до того, как мы вошли в деревню, – сказал командир. – Где же последовательность? Ведь это же вы по нам стреляли? Не отпирайтесь!

Старшая потушила окурок о подошву высокого ботинка и зло сказала:

– Потому что такие, как вы, убили наших маму и папу.

Пожав плечами, командир сказал:

– Ну, не мы же!

– Я не знаю… Мы просто всегда давали понять, что лучше в деревню никому не соваться. Вы вошли. А когда уходили, убили нашего дедушку. Мы хотели мести…

Командир сказал начальнику охранения:

– Найди того, кто дедка пристрелил.

– Есть, – ответил тот и убежал.

В полной тишине командир снова закурил, и когда он выкинул окурок в палатку, ввели бойца. Начальник охранения встал справа от него и доложил:

– Исполнено.

Солдат стоял ни жив, ни мертв.

– Расскажи, из-за чего погиб дед в той вчерашней деревне.

Боец призадумался и выдал:

– Это была случайность. Я и мой напарник вошли в дом и, обыскав его, никого не нашли. Но в самый последний момент напарник заметил движение в углу с одеждой. Он не успел начать стрелять, запутавшись в ремне. Огонь открыл я. Только потом мы выяснили, что старик был не вооружен. Если это может чем-то помочь… Я искренне сожалею о случившемся.

У Рината глаза на лоб полезли от того, каким тоном все это говорил солдат. Он и правда жалел!

Командир взял оружие Рината и, проверив в нем патроны, подал его рукояткой вперед старшей девушке.

– Теперь, когда ты знаешь, как это случилось… суди его.

Девчонка даже не взяла в руки пистолет. Она просто отвернулась, и Ринат успел заметить на ее глазах слезинки. Солдата отпустили, и командир сказал:

– Мы потеряли много людей, когда шли сюда. Понятно, почему мои солдаты стреляли на каждый шорох.

Ринат, решив, что командир играет с ними, теперь и подавно боялся что-либо ляпнуть не то.

– Сейчас идите спать, – сказал командир. – Я знаю, вы всю ночь не сомкнули глаз. Как отдохнете, сразу проситесь ко мне. Ясно? И пока мы не поговорили, вы будете под охраной. Отведи их в свою палатку.

Начальник охранения увел девушек, и Ринат наконец выпалил:

– А если бы она выстрелила?

Командир, вертя пистолет Рината на пальце, ответил, вскинув брови:

– Это после того, как я угостил ее сигаретой? Это после того, как боец искренне перед ней извинился? С мужской такой искренностью… Нет, она бы не выстрелила. Это издалека по смутным теням она палила. А вот так, в упор…

– Это он, правда, убил того дедка?

– Да что ты! – замахал руками командир. – Даже мне не под силу найти того, кто это сделал. Ты разве не узнал его? Это наш разведчик! А они в деревню вообще не входили.

– Но так искренне! Даже я поверил! – изумился Ринат.

Командир только улыбнулся…

– Ну, вот если бы я на ее месте был, я бы выстрелил… – сказал Ринат, подумав.

– А тебе бы я оружие и не предложил… – сказал командир, возвращая Ринату проигранный тем пистолет.

Антон нашел Серова на подстанции.

– Что ты тут еще делаешь? – спросил он, здороваясь за руку.

– А… – махнул рукой мичман. – Вот этому охламону дела сдаю.

Охламон, бывший электрик какого-то завода, тоже подошел и поздоровался.

– Ну, как? – спросил Антон.

– Да ничего… Ничего сложного, – ответил тот, пожав плечами. – Осталось только АТС осмотреть, раз она тоже на мне остается.

Рухлов кивнул и сказал:

– Отлично, завтра этим и займетесь. А сейчас я увезу вашего наставника. Справитесь здесь с его бандой?

Тот только пожал плечами, мол, посмотрим. Уже в машине Антон наехал на мичмана:

– Ну что, блин, такое… Мы тебя там ждем уже час!

– Да я с этим вот… Все ему понятно, все просто… А как начинаешь спрашивать, что он в той или иной ситуации делать будет, так там такое наворачивать начинает – уши вянут. Хорошо, я ему своих помощников оставил. Они, если что, вытащат. Но ты и сам за ним приглядывай…

– Хорошо, – согласился Антон. – Если что, я его уберу и кого-то из твоих помощников поставлю.

– Не тупи, Антон… – отмахнулся мичман. – Там организатор, а не мои технари нужны. Если что, просто снова на себя бери… до моего возвращения.

Рухлов смолчал насчет «тупи». Они были с мичманом ровесники и по отношению друг к другу многое прощали. Особенно когда занимались одним делом. К особняку подъехали спустя десять минут и поспешили внутрь.

Компания откровенно скучала, ожидая посланного за Серовым Антона. Когда они вошли, Ханин поднялся и поздоровался со своим бывшим подчиненным. Дантес показал на стул, а Алина пошла на кухню наливать всем чай, потребовав, чтобы без нее не начинали. Пока она отсутствовала, обсосали всех оппонентов на выборы. Дантес опять презрительно смотрел на дерьмократов, припоминая им военный переворот. Серову было наплевать на демократию, но он хотел победы Ханина и склонялся к силовому решению вопроса. Антон, перебивая всех, говорил о том, что, когда вернутся законные власти, их всех, как бандитов, арестуют. Так не плевать ли – победят они на выборах или проиграют? Серов тоже говорил о том же: зачем ему идти за ментами, если первое, что они сделают, – это арестуют Ханина и всю их веселую компанию по подозрению в убийстве секретаря и мэра?

Вернулась Алина и, поставив поднос, предложила самим накладывать себе сахар. Такое предложение – роскошь, одна из немногих, что себе позволяла она. Сахар специально для нее, зная, что она сладкоежка, лично притаскивали в город и Полейщук с Назимом, и Кир, и даже Виктор Павлович, чья жена успела познакомиться с членом большой комиссии, отвечающей за социальные вопросы. Так что сахаром Алина еще и делилась со своим детским домом. Почему своим? Да она там иногда днями пропадала! И наверное, не будь ее – не было бы и его.